Группа высадки вместе с пилотом катера, функции которого выполнял Геннадий, состояла из четырех человек. В первую поездку по планете отправились трое. Виктора оставили в катере: поддерживать связь со звездолетом и готовить роботов и аппаратуру к работе.

По мнению Виктора, это была совершенно излишняя предосторожность.

- Постороннему, - рассуждал он, - в катер не проникнуть. Роботы со своими задачами справятся сами, а связь со звездолетом можно поддерживать напрямую из вездехода.

Геннадий и Роман вполне сочувствовали Виктору, но жалобы практиканта мало их трогали.

- Все верно, - ответил Роман. - Успокойся и выполняй задание. Я только вчера хвастался перед капитаном, что вы знаете все пункты и положения устава.

- Да, товарищ практикант, - поддержал планетолога штурман, - он за вас поручился. Я тому свидетель. Ну-ка! Кто помнит, что в Общем Космическом Уставе об аналогичных ситуациях говорится? Неужели никто не помнит?

- Я помню, - неохотно отозвался Алексей, самый прилежный из двух практикантов Романа. - При высадке на неизученную планету один человек должен находиться в планетолете и, по возможности, не покидать его, поддерживая связь со звездолетом и группами исследователей.

- Более-менее удовлетворительно, - кивнул Геннадий, включая автоматику вездехода. - А ты, малыш, - сказал он Виктору, - наблюдай за нами через экраны. И смотри - не засни!

Уже больше часа мчался вездеход по оранжевым пескам планеты. Где-то в глубине под толстым слоем грунта проходила непонятная полоса кольца. Над поверхностью песков никаких намеков на загадочные сооружения пока не обнаруживалось.

Алексей уже начинал клевать носом от однообразия пустыни и непрерывного, ритмичного мелькания металлических ног вездехода.

- А неплохо работает "Таракан", - вполголоса говорил штурман Роману. - Уже больше восьмидесяти километров отмахали.

- И все песочек, песочек... - тоскливо отвечал Роман. - Ты бы, Гена, хоть анекдот какой-нибудь вспомнил, а то ведь заснем.

Вдруг впереди, прямо по курсу вездехода, выглянула из-за барханов непонятная черная точка.

Геннадий первым заметил ее на горизонте.

- Скала, - предположил он.

- Правда, для такой ровной, пустынной местности, - добавил он, для этого оранжевого песочка черные скалы вроде бы не характерны.

- Это еще надо доказать, - пробормотал Роман, включая экран дальнего обзора.

На экране замелькали оранжевые пятна песков, на какую-то долю секунды появился черный, весь в трещинах, треугольник скалы, и Роман даже подпрыгнул от радости.

- Ого! - восторженно запыхтел он. - Да ведь это искусственное сооружение!

Геннадий скептически хмыкнул и полез рукой под сиденье за своим биноклем, который предпочитал всем системам электронного наблюдения.

Роман тут же вцепился в бинокль и уже не отрывал взгляда от линии горизонта.

- Оно! - гудел он, облизывая пересохшие от волнения губы. - Я был прав! Следы загадочной цивилизации! Какая правильность линий! Напоминает по форме усеченную пирамиду. Проклятый ветер, из-за тучи песка плохо видно. Генка, это наш триумф! Старик на орбите умрет от зависти.

- Дай посмотреть!

- Успеешь! Лучше увеличь скорость "Таракана". Я умираю от любопытства.

Геннадий улыбнулся восторгам друга и поставил переключатель скоростей на максимум. Впоследствии он утверждал, что только благодаря этому они преждевременно не умерли от любопытства.

Скорость вездехода достигла ста пятидесяти километров в час. Пирамида быстро приближалась и вырастала из-за кромки песков все выше и выше. Когда до нее оставалось не больше трех километров, под вездеходом неожиданно что-то оглушительно ухнуло, вверх взметнулась стена песка. "Таракан" подпрыгнул, накренился на правый бок, но, по инерции продолжая движение, пролетел вперед еще сколько-то десятков метров. И снова под ним дважды что-то оглушительно хлопнуло. И дважды вездеход подпрыгивал и, переваливаясь с одного бока на другой, пролетал по песку добрую сотню метров. Прежде чем успела сработать система блокировки, автоводитель выключил двигатели и "Таракан" уткнулся носом в песок.

Экипаж вездехода к этому времени находился в бессознательном состоянии.

Первым пришел в себя Алексей. Поскольку серия взрывов застигла его спящим, он долго не мог сообразить, что произошло и почему он оказался зажат между сиденьями головой вниз. В то же время руководитель, Роман Евгеньевич, с шикарным пунцовым синяком под глазом (последствия работы с биноклем) и блаженной улыбкой на устах лежал на переднем сиденье без всяких признаков активной деятельности. Штурман же вообще оказался под панелью управления, причем левая рука его была столь неестественно вывернута, что можно было сразу сказать - вывих.

Только после того, как Алексею удалось выбраться из-за сидений и растормошить руководителей, положение стало понемногу проясняться.

Сосчитав синяки, вправив штурману руку, а также обнаружив, что все трое, очевидно, из-за этих проклятых хлопков почти оглохли, друзья переглянулись.

- Признаться, - прохрипел Роман, - я чувствую себя не лучше, чем цыпленок, которого пропустили через мясорубку.

- Да, - поддержал планетолога штурман, - такое чувство, словно тобою долго и с большим усердием играли в футбол. Головы у всех целы?

- Наружная обшивка, кажется, пострадала незначительно, - успокоил Геннадия Алексей. - А вот за внутреннее содержание я бы не поручился. Например, я не помню, и не понимаю, что, собственно, произошло.

- Ха! - сказал Геннадий. - Еще бы! Ты похрапывал всю дорогу. А у тебя. Роман, какие соображения?

- Не знаю. Это не землетрясение и не извержение вулкана, но что-то близкое к тому.

- Да, в общем, тайна, покрытая мраком, - подвел итоги штурман. Придется нам выползти из вездехода и осмотреть его снаружи. У меня есть веские основания полагать, что если бы не наши скафандры легкой защиты и не эта герметичная тележка, принявшая на себя основные удары, нашему капитану в ближайшие дни пришлось бы сочинять некрологи для одного из ближайших номеров "Космического обозрения".

Снаружи корпус вездехода пестрел многочисленными вмятинами и разрывами термопластика. В носовой части зияли две особенно крупные пробоины с рваными, потрескавшимися краями и застывшими потеками термоизоляции.

- Эти две, похоже, сквозные, - сказал Алексей.

- Если задет двигатель, можем остаться без машины, - добавил Роман.

Геннадий молча кивнул, взгляд его обратился к лапам вездехода. Из шести механических ног "Таракана" повреждены были четыре, причем две передние исковерканы безнадежно.

- Что это было? - спросил Алексей.

Роман пожал плечами:

- Я с подобным сталкиваюсь впервые. Если бы это произошло на орбите или в межзвездном пространстве, я бы подумал, что мы попали в метеоритный поток. А здесь? Вулканическая деятельность? Что-то не очень похоже.

- Скорее, проявление каких-то неизвестных нам свойств кольца, вставил Алексей.

Геннадий с Романом переглянулись. Черная громада пирамиды показалась им еще загадочнее, и было в ней теперь что-то зловещее.

Штурман посмотрел на искореженный вездеход. Затем взгляд его пробежал по цепочке воронок, как бы отмечавших в песках последние сотни метров пройденного машиной пути.

- Поразительно! Когда-то я читал о подобном, но предположить, что такое произойдет с нами... Брр! Немыслимо!

- У тебя появились догадки? - спросил Роман. - Говори!

- Минное поле!

- Бред!

Геннадий пожал плечами:

- Найди другое объяснение!

- Позвольте, - вмешался Алексей, - о чем вы говорите? Что за минное поле? Откуда?

- В самом деле, - вставил Роман. - Понятие-то замшелое, средневековое, из истории.

- Возможно, - согласился штурман, - но рассуждать об этом сейчас некогда. Алексей, проверь, есть ли связь с катером. Надо обо всем сообщить Виктору и на звездолет.

- Нет связи, - хмуро сказал Роман, - Я уже проверял.