- Проклятая ионосфера! - пробормотал Строгов.
Больше он не проронил ни слова. Порецкий задремал в своем кресле, потом проснулся, вскочил, начал ходить по темной аппаратной. Строгов сидел не шевелясь и не отрывал взгляда от центрального экрана. Когда подходила к концу сто десятая минута с момента старта, на экране снова появилась светлая точка.
- Возвращается, - прошептал Строгов и, откинувшись в кресле, закрыл глаза.
Порецкий торопливо склонился к передатчику.
Не отключая сигналов радиомаяка, принялся вызывать Коро. Коро не отвечал, и Порецкий встревоженно взглянул на капитана.
- Однако он сам ведет ракету, это ясно, - сказал Строгов. - Через пять минут все узнаем.
Они встретили Коро у тамбура ракетного шлюза. Световые сигналы над внутренней дверью погасли один за другим, подтверждая, что атмосферная ракета заняла свое место в шлюзе и что все в порядке. Потом прошелестела наружная дверь тамбура, послышалось шипение дезинфицирующей смеси, которой обрабатывался скафандр космонавта. Еще несколько секунд - внутренняя дверь бесшумно скользнула в сторону, Коро переступил невысокий порог и, пошатнувшись, оперся рукой о стену.
Строгов поспешил поддержать его, но Коро сделал рукой отрицательный жест и указал на шлем. Мешая друг другу, Порецкий и Строгов помогли Коро освободиться от шлема скафандра.
Коро облегченно вздохнул и, обведя взглядом товарищей, чуть заметно покачал головой:
- Нет... Ничего... Никаких следов... И сигналов не слышно... Исчез совсем...
Голос его прерывался, а в глубоко запавших глазах появилось что-то новое. Даже выражение лица стало каким-то иным... Строгов вначале не понял, что оно означает, и настороженно уставился в лицо Коро. Порецкий же, сообразив в чем дело, присвистнул от изумления:
- Однако, коллега, досталось вам... И это за один полет...
Лишь после слов профессора Строгов наконец сообразил, что его так поразило, когда он увидел лицо Коро. Левая половина густой бороды молодого планетолога стала совершенно белой, а в черных вьющихся волосах надо лбом появилась широкая серебристая прядь.
Коро стоял не шевелясь и молча глядел на товарищей:
- Это невозможно вообразить, пока не увидишь вблизи... - произнес он наконец. - Нет таких слов на земных языках... Самая спокойная область атмосферы!.. - Коро отрывисто рассмеялся. - Спокойная!.. Тысячи вулканов должны действовать там одновременно, чтобы творилось такое. И это на границе атмосферы. А внизу! Я летал на высоте около ста километров над облачным слоем, когда оттуда выстрелил чудовищный столб облаков, наподобие протуберанца. Я не успел увернуться - и меня засосало в возникшую по соседству воронку. Как уцелела ракета, непостижимо... Я уже считал, что все кончено, когда меня выбросило над облаками следующим "вздохом" этого адского котла. Двигатели ракеты еще работали, и это спасло. Но вся аппаратура для анализов и радиопередатчик вышли из строя... Кажется, я не решился бы лететь еще раз... Нет, ни за что...
Коро покачал головой и закрыл лицо руками.
Не проронив ни слова, Строгов повернулся и медленно побрел в свою кабину.
В эту ночь, отмеряемую земными часами "Землянина", никто не нес вахты у пульта управления корабля. Бесшумно змеились ленты самописцев, светили пустые экраны, чуть слышно гудело электронно-решающее устройство, да вечно бодрствующий автопилот слал в окружающую пустоту к далекой бушующей атмосфере чужой планеты один и тот же призыв:
- Лар... возвращайся... Лар...
Заглянув в кабину управления, Порецкий обнаружил на главном пульте записку:
"Полетел посмотреть, что можно сделать еще. Контрольный срок возвращения - двадцать четыре ноль-ноль двадцать пятого мая. Если не вернусь, двадцать шестого мая переводите корабль на верхнюю орбиту, установите связь с Землей и двадцать восьмого мая отправляйтесь в обратный путь. Трасса запрограммирована на главном счетно-решающем устройстве. Исходные параметры..." - дальше следовали колонки цифр.
Порецкий пробежал их глазами и задумался. Располагая этими данными, он, конечно, доведет "Землянина" к Земле, а наводящие лунные станции помогут произвести посадку... Но Строгов... Чтобы подготовить эти колонки цифр, он не смыкал глаз всю ночь, а, окончив расчеты, спустился к шлюзам атмосферных ракет и тотчас улетел.
Улетел, несмотря на вчерашний рассказ Коро...
Что же это - безумие, безграничная смелость, чувство товарищества или что-то еще, чего Порецкий просто не в состоянии был понять?
Внизу была приписка:
"...Я не мог иначе... Уверен, что, в случае необходимости, доведете корабль. Счастливого, обратного пути! И поклонитесь за нас Земле...
Строгов. 22 мая 6 ч. 30 м.".
- Написано четверть часа назад, - пробормотал Порецкий.
Он быстро взглянул на центральный экран. На фоне желтоватого диска планеты плыла, поблескивая, яркая точка. Она светила все слабее и наконец растаяла в тумане.
"УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА ЗЕМЛИ"
Мрак, непроглядный мрак за бортом. Лар ведет ракету на пониженной скорости. Внутреннее освещение выключено, слабо светят лишь шкалы приборов и экраны локаторов. Мощные вспышки наружных рефлекторов не в состоянии пробить осязаемо плотного тумана. По показаниям радаров, плоская поверхность планеты находится всего в двадцати километрах, но Лар уже не верит приборам... Ему начинает казаться, что он просто заблудился в этой массе густых тяжелых облаков.
"Как на дне земного океана, - думает Лар, - только нет той тишины..."
Мгновенно сменяющие друг друга порывы, струи, вихри, стремительные неодолимые смерчи беснуются за бортом. Если бы не дисковая форма ракеты, противостоящая боковым ударам атмосферных течений, корабль Лара уже давно был бы увлечен неведомо куда. Но он пока еще сопротивляется враждебной стихии и неуверенно, рывками и скачками, продолжает путь. Судорожно вцепившись в рычаги управления, Лар чувствует, что ионные двигатели ракеты временами работают на пределе. Если хоть один из них выйдет из строя, конец... Пробиться наверх ракета тогда не сможет. Впрочем, Лар заставляет себя пока не думать об обратном пути. Надо сначала достигнуть твердой поверхности планеты.
