Вспоминает В. Д. Дыник, бывший главный инженер одного из строительных трестов:

"Слесари и сварщики дневали и ночевали в цехе, тт. Песочин, Седов и Лобадин монтировали агрегаты в труднейших условиях. Никогда от них никто не слышал хныканья и ссылки на трудности. Сами старались найти выход из любого положения. Однажды застопорилась работа из-за отсутствия подъемников у крышек печей. Бросать монтаж? Нет, обошли территорию завода, разыскали старые подъемники, отремонтировали и пустили в дело. На месте ям и рытвин спустя несколько часов укладывается новый бетонированный пол, и тут же на этом месте появляются монтажники. За выполнение плана боролись все, начиная от прораба и кончая подсобным рабочим. Едва одна бригада вырывалась вперед, ее обгоняла другая, а утром рекорд побивала третья". На площадку одного из литейных цехов строители пришли с плакатами и лозунгами. На красных полотнищах виднелись слова: "Уложим не менее 40 тысяч кирпичей в смену", "Работать по-фронтовому".

Прораб Никифоров рассказывает:

"Каждая бригада встала на свое место. Одни подносили доски и бревна, другие сколачивали леса, третьи подвозили механизмы. Механик Веселов помогал монтировать транспортеры, подъемный кран, растворомешалку, циркулярную пилу. В первый же день каменщики уложили 35 тысяч кирпичей, во второй -: 42 тысячи, а в третий - 52 тысячи при одном и том же количестве рабочих. До войны нужно было две недели, чтобы сделать две капитальные стены. Начальник строительства Лепилов назвал срок: "Одну стену сдать через три дня, другую - через четыре". Леса ставили с обеих сторон, и возле каждого каменщика было двое подсобных рабочих. Один подавал кирпич, другой - раствор. Выполнили досрочно".

На одном из заводов путь к горячим цехам преграждали горы хлама, железа, битого стекла, бревен. Все время здесь возникали "пробки". Молодежь во главе с комсомольцами, с помощью школьников, служащих, домохозяек превратила это место в чистую полукилометровую автомагистраль, очень важную для завода.

В бригаде монтажного мастера Белкина в течение целой декады никто не покидал цех, в короткий срок закончили дутьевую вентиляцию к печам. Надо было срочно установить вытяжную вентиляцию в пескоструйном отделении - бригада это сделала за ночь, а впереди - новая срочная, безотлагательная работа. В цехе все шло одновременно - и строительство и монтаж. Леса ставить негде, и монтажники, по выражению Белкина, "лепились, как ласточки", на большой высоте и сами поднимали громадные части установок. Идешь по цеху и так и ждешь: вот-вот на тебя что-то свалится. Изо дня в день нарастали темпы монтажа. Отдыхали накоротке. Приходилось уговаривать людей: "Приляг, поспи", но они продолжали работать, преодолевая сон и усталость.

Как вспоминает П. Я. Козлов, один из работников завода, где должны были производиться "илы", на эстакаду пришел директор. Здесь устанавливался пресс "Бердсборо". В Воронеже монтаж и наладка этого мощного пресса в свое время заняли полгода. Директор спросил:

- За сколько теперь соберем "Бердсборо"? Ему ответили:

- Теперь сделаем это вдвое быстрее.

- Знаю, товарищи, что требую от вас невозможного,- сказал директор,- но через месяц пресс должен уже работать. Пресс "Бердсборо" на заводе, где директором был М. Б. Шенкман, смонтировали на морозе и пустили в ход за 25 дней.

Невиданно!

Вот как описал одну из подобных площадок А. С. Магид, редактор газеты "Все для фронта", выпускавшейся для группы эвакуированных в тыл заводов:

"18 декабря... Стены корпусов еще в лесах, горы строительного мусора, кое-где строительная техника, засыпанная снегом. Между корпусами, на временных железнодорожных колеях, много платформ с оборудованием. Люди сгружают с платформ станки, тащат их волоком или на листах железа в еще не достроенные цеха. Вошел в один "цех". Огромная площадь, огороженная со всех сторон стенами. Крыши нет. Вместо ворот и окон - проемы... На стенах во многих местах - плакаты, лозунги: "Родина в опасности! Приложим все силы для быстрейшего пуска завода!"

20 декабря... Никогда не видели такого, с чем встречаемся здесь на каждом шагу. Станки устанавливают в цехах одновременно с возведением стен. В цехах начинают выпускать самолеты, когда еще нет окон, нет крыш. Снег покрывает человека, станок, но работа продолжается...

21 декабря. В цехах у Третьякова вырыли ямы, в них наложили дров, полили мазутом и зажгли, рабочие по очереди подходят к кострам, греются. Из цехов никуда не уходят. Здесь же и живут. Столовых еще нет. Где-то есть раздаточная, где выдают что-то похожее на суп...

28 декабря... Каждый день меняется облик вчерашнего пустыря. Люди, приехавшие сюда на месяц раньше нас, вспоминают о делах этого месяца, и их рассказы звучат как легенды.

29 декабря. Сегодня во всех уголках обширной заводской территории был слышен рокот мотора. Долго не могли понять, в чем дело. Невольно искали среди облаков самолет. Но тут кто-то догадался:

- Испыталку пустили!

Все, кто был в этот час на территории завода, где директором Жезлов, устремились к испытательной станции. Там стояли рабочие и слушали, как ревет первый мотор, созданный на новом месте..."

Известно, сколько трудностей рождает переселение даже одного человека на новое место. А если переселяется семья? Десятки и сотни тысяч семей? Трудно размещать заводы, но еще труднее оказалось разместить семьи рабочих и их самих.

Вспоминает директор завода А. Т. Третьяков:

"Прибывали рабочие и их семьи. Партийные и советские организации области и района предоставили все, что было пригодно для жилья. Но так как число эвакуированных превышало всякие возможности, то для массы их просто не оказалось жилой площади. Приемная комиссия завода, встречавшая людей, направляла рабочих в бараки, освобождавшиеся от строителей, а их семьи - в различные районы области для размещения в населенных пунктах. В этих местах уполномоченные завода и представители Советской власти встречали семьи рабочих. Большинство семей оказалось временно разрозненными. Ранняя зима, жестокие морозы, повсеместное переуплотнение помещений делали условия жизни крайне тяжелыми".