В большой, жарко натопленной комнате комендатуры аэродрома уже был накрыт стол. Две женщины и трое мужчин - все в летной форме с погонами старших офицеров - о чем-то оживленно беседовали. Когда полковник и Сергей с Элис вошли в этот скромный "зал для особо важных персон", все взгляды устремились на них.

- Имею честь представить: шеф бюро ТАСС в Вашингтоне и, - полковник подобострастно осклабился, - обозреватель чикагской газеты... Я правильно говорю?

- Неполно, - проговорил Сергей, снимая пальто и ушанку, полученную в подарок в Анадыре. Подождал, пока двое молодых офицеров помогли Элис освободиться от норковой шубы и затейливо расшитой анкориджской кухлянки. Мисс Элис действительно представляет чикагскую газету. Но ее материалы синдицированно публикуются в трехстах газетах Америки и Канады.

- А твои статьи печатают все газеты Советского Союза, - Элис взяла Сергея под руку. Рассмеялась. - "За то, что хвалит он кукушку".

- Вы говорите по-русски совсем без акцента, - радостно восхитился подполковник со звездой Героя.

- И нашу литературу знаете! - вторил ему майор с черной перевязью через правый глаз. Из боковой внутренней двери неожиданно появился генерал.

- Смирно, товарищи офицеры! - гаркнул зеленоглазый полковник.

- Вольно, вольно, Леонтий Парфенович, - с легким укором произнес генерал. - Любите вы все эти... эти атрибуты строевой муштры.

Он подошел к Элис, галантно приложился к ручке. Поздоровался с Сергеем за руку: - Беляков Александр Васильевич. Вот командую тут приемкой самолетов по ленд-лизу.

В его голосе прозвучала горькая насмешка? мол, тоже мне боевое задание! Но он тут же заставил себя повеселеть:

- Гости дорогие, друзья! Прошу рассаживаться, - он указал Элис на место справа, Сергею слева от себя. - В канун нашего национального праздника - двадцать седьмой годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции - мы имеем удовольствие принимать у себя представителей нашей, советской, и союзнической, американской прессы. Нашего асса пера мы знаем по великолепным статьям о Соединенных Штатах Америки. Я сам там бывал не раз с Валерием Павловичем Чкаловым и Жорой Байдуковым, знаю как на редкость точно улавливает он дыхание Америки, биение ее пульса, правдиво рисует портреты американцев, передает их устремления и думы.

Раздались аплодисменты. Сергей покраснел ("Господи, ведь я же начисто забыл, когда последний раз что-нибудь вгоняло бы меня в краску!"), не мигая смотрел в свою рюмку.

- Мисс Элис, - генерал смотрел на нее тепло, отечески ласкал взглядом, - мы помним вас по интервью с товарищем Сталиным. Но не только. Читали серию ваших очерков "Алиса (то есть Элис, ведь так?) в стране чудес", другие вещи. Мост понимания между нашими странами строится в немалой степени и вашим трудом.

Все - и женщины, и мужчины - поднялись со своих мест. "Нашим гостям гип-гип-ура!" - негромко провозгласил генерал. "Гип-гип-ура! Гип-гип-ура! Гип-гип-ура!" - грянуло в зале для особо важных. Затянутые морозными узорами стекла радостно дзинькали. После нескольких тостов - за Сталина, Рузвельта, Победу - Элис сказала:

- Александр Васильевич, хочу пригласить вас на танец.

- На танец? - Беляков обвел взглядом зал, обратился к полковнику: Леонтий Парфенович, у нас музыка какая-нибудь есть?

- Так точно, товарищ генерал.

Полковник исчез, но через пять минут появился с патефоном и пластинками.

- Что будем танцевать? - обратился генерал не к Элис, а к полковнику.

- К сожалению, выбор невелик, - полковник проглядел пластинки, сообщил, - танго, фокстроты, вальсы. Стоп, стоп - вот есть и полька, и чарльстон.

- Не такой уж худой репертуар. Ставьте чарльстон. Идет?

Элис согласно наклонила голову. В самый разгар танца, когда к генералу с заокеанской партнершей присоединились еще две пары, дежурный офицер объявил:

- В-25 готовы к вылету!

- Подождут, пока мы закончим танец! - азартно выкрикнул Беляков. "Молодец, генерал! - пронеслось в сознании Элис. - Не зашоренный догматик. Герой!..."

В Москву они прилетели 5 ноября. Элис был заказан номер в гостинице "Советская".

- Там и ресторан отменный, и цыгане нынче неистовствуют, доверительно сообщил ей дежурный дипломат по посольству, куда она приехала прямо с аэродрома. - Посол закрепил за вами машину с водителем. И еще завтра с вами хотел встретиться политический советник.

- Когда?

- В любое удобное для вас время в первой половине дня.

Элис хорошо знала Джеймса Монтелли. Это был один из лучших экспертов по России в США вообще и во внешней разведке в частности. "Этот никогда зря встречу не назначит, - с неприязнью подумала она. - Этот зовет лишь когда задумает что-то серьезное". В гостинице она долго лежала в горячей ванне. Потом сушила волосы феном, совершала священнодействие с макияжем. "Зачем я это делаю? - отрешенно думала она, внимательно рассматривая в зеркале едва заметные морщинки, обозначившиеся под нижними веками. - Серж объявится невесть когда. Для выхода в ресторан? Соблазнять подгулявших военных и приторно-ласковых старичков в дорогих "тройках"? Созерцать наглые рожи и синюшные, провалившиеся от вставных челюстей щеки? Или, что еще мерзче, окологостиничных кокоток, раскрашенных до неприличия и напивающихся до одури?" Элис нахмурилась, рассмеялась, состроила плачущую, хмельную гримасу. В это мгновение раздался телефонный звонок и она с минуту изучающе разглядывала черный аппарат - Серж или посольство? Звонок прекратился. Вновь возобновился. Нет, все же тон его не холодный, не сухой.

- Слушаю, - пискляво, хнычуще произнесла она, подняв трубку.

- Да хоть ты как измени свой голос, я тебя все равно узнаю! засмеялся Сергей. - Он один, во всей вселенной - со всеми его оттенками, тонами и полутонами. Одииин!

- Ты откуда? Когда приедешь? - голос ее наполнился требовательной нежностью.

- Я из редакции, - он посмотрел на купола Василия Блаженного, которые были видны из окон этого кремлевского кабинета. - Сегодня приехать не смогу. Увидимся завтра вечером. Скажем, в семь у тебя. Идет?

- Идет, идет, - поспешно согласилась она. Элис не понравился его голос - излишне размеренный, напряженный, встревоженный. - Что-то случилось?

- Все в порядке. До встречи.

"Все в порядке". Нет, не все в порядке. Это он кого-нибудь может обмануть. Она сердцем, всей кожей, шестым чувством ощущает любой нюанс его настроения.

Сергей уже третий час сидел в приемной кремлевского кабинета Берии. Проводив Элис до гостиницы, он поехал на свою квартиру на Маяковке. Наскоро принял душ, побрился, выпил стакан чая и отправился в ТАСС. Генеральный директор Пальгунов обнял его на пороге своего кабинета.

- Какой дорогой, какой редкий гость! Из далекого Вашингтона, сквозь снежные бури Аляски и Сибири в нашу предпраздничную столицу! - Взяв Сергея за руку, он провел его к столику в дальнем левом углу, усадил в кресло. - Я сейчас! - И исчез за скрытой в деревянной стенной обшивке дверцей. "После показных рукопожатий пошел свои драгоценные длани обмыть! - усмехнулся Сергей, знавший об этой привычке вельможи от журналистики. - Игра в демократию требует жертв". Вернулся Пальгунов в деловом настрое, с любопытством стал разглядывать заведующего бюро в столице заокеанской федерации.

- Не успели вы объявиться в Москве-матушке, а вами уже руководство страны интересуется!

"Кого это он имеет в виду?" - подумал Сергей. Однако, любопытства не проявил - "Если надо, сам скажет". Пальгунов не сказал. Завел обычную беседу о завидной публикации материалов Сергея, об условиях работы бюро, о хозяйственных вопросах, требовавших решения.

- Единственная претензия, - сокрушенно посетовал Пальгунов, когда разговор уже близился к концу, - даже не претензия, это неверное слово пожелание: несколько уменьшить количество командировок. Ваше бюро съедает треть всех наших валютных средств.

- Назовите хоть одну мою поездку, которая оказалась бы пустой с точки зрения пропагандистской отдачи, - Сергей говорил это с легким сердцем, он знал - таких поездок не было. Пальгунов состроил плаксивую мину: