Мартин кивнул и отдал ему ключи. Парнишка обошел автомобиль сзади и отпер горловину бака.

- Как насчет того, чтобы сменить масло и вообще всю смазку? - спросил его Мартин.

- Можно, - сказал парнишка. - Но часик на это уйдет.

- У меня времени сколько хочешь, - сказал Мартин.

Он повернулся и посмотрел через шоссе на придорожный щит, надпись на котором гласила: "Хоумвуд, 1,5 мили".

- Это что - тут у вас Хоумвуд неподалеку? - спросил Мартин.

- Точно, - кивнул парнишка.

- Я там жил когда-то. Можно даже сказать, вырос. Не был там лет восемнадцать, а то и двадцать. - Он вышел из машины, полез в карман за сигаретой и обнаружил, что у него осталась только одна. Перед бензоколонкой стоял автомат для продажи сигарет. Мартин купил пачку и вернулся к машине, говоря на ходу: - Лет восемнадцать-двадцать. И вдруг прошлой ночью я просто... просто сел в машину и поехал. Дошел до точки, когда... в общем, когда мне уже обязательно нужно было выбраться из Нью-Йорка. Еще один совет директоров, еще один звонок, доклад, проблема, и я... - Он засмеялся, но смех был усталый и какой-то пустой.

- Значит, вы из Нью-Йорка? - спросил его парнишка.

- Точно. Из Нью-Йорка.

- Здесь полным-полно проезжают из Нью-Йорка, - сказал парнишка. - Ведь у нас здесь как: хочешь ехать, сто миль в час - валяй! А там, в городе, красный свет - стой, потом дадут зеленый, кто-то тебя с места обгонит - и все, на целый день настроение испорчено. Господи боже мои, да как вы вообще умудряетесь там жить!

Мартин отвернулся и занялся боковым зеркальцем машины.

- Просто терпим, - ответил он. - Миримся с этим, пока не наступит однажды в июне такая ночь... Тогда-то мы неожиданно и срываемся с места. Он снова посмотрел через дорогу на щит. - Полторы мили, - задумчиво прочитал он. - Можно дойти пешком.

- Кому пустяк, а кому и нет, - отозвался парнишка.

- Думаешь, если люди зашибают деньги в Нью-Йорке и разъезжают в красных спортивных автомобилях, так они уж и ходить разучились, а? - широко улыбнулся Мартин.

Парнишка пожал плечами.

- Я вернусь за машиной поздней. - Улыбка не сходила с лица Мартина. Полторы мили - можно дойти и пешком!

Он взял с сиденья пиджак, перебросил его через плечо и не торопясь пошел по дороге к Хоумвуду; городок лежал впереди на расстоянии чуть больше мили, а по времени - двадцать лет спустя.

...Мартин вошел в аптеку и недвижимо остановился возле двери в темной прохладе помещения. Все было в точности так, как ему запомнилось. Узкая комната с высоким потолком, в одном конце которой стоял сатуратор с газировкой, а в другом был устроен бар. Деревянная лестница, которая вела в крохотный кабинет на антресолях. Мартин вспомнил, что мистер Уилсон, владелец, именно там любил подремать в свободную минуту. Худощавый человек невеликого роста, в очках с толстыми стеклами перетирал у прилавка с газировкой стаканы и улыбнулся Мартину.

- Что пожелаете? - спросил он.

Мартин смотрел на расклеенные по стенам плакаты, на старомодные висячие светильники, на лопасти двух большущих электрических вентиляторов, висевших под потолком. Он подошел к стойке и сел. Все пять стеклянных кувшинов с дешевыми конфетами были точь-в-точь такими, как он их помнил.

- Вы еще делаете ту чудную шоколадную содовую с мороженым? - опросил он у человека за стойкой. - С тремя шариками мороженого?

Улыбка продавца вроде бы стала несколько напряженной.

- Как вы сказали?

Мартин смущенно засмеялся.

- Я когда-то проводил в этой аптеке половину всего времени, - объяснил он. - Я здесь рос. И помню, что мы постоянно заказывали одно и то же содовая, шоколадный сироп и три шарика мороженого. Помню еще, стоило это десять центов.

Человек глядел на него вопросительно, и Мартин внимательно посмотрел ему в лицо.

- Знаете, какая штука, - сказал Мартин, - ваше лицо мне знакомо. Не встречал ли я вас раньше?

Продавец пожал плечами и улыбнулся.

- Самое обычное лицо...

- Давно было все, - сказал Мартин. - Восемнадцать, а то и двадцать лет назад. Вон когда я отсюда уехал, - и он рассмеялся пестрой череде потаенных мыслей, которые быстрой стайкой пронеслись у него в голове. Хотел бы я, - продолжал он, - чтобы мне дали по доллару за каждый час, который я провел у этой стойки. От приготовительной школы до третьего года в средней. - Он повернулся на табурете, чтобы посмотреть в окно на солнечную, яркую улицу. - И город выглядит так же, как тогда. - Он снова обратился к человечку: - Вы знаете, это в самом деле поразительно. Через двадцать лет выглядеть до такой степени тем же самым...

Человечек в очках тем временем приготовил и подвинул ему мороженое.

- Десять центов.

Мартин сунул было руку в карман, но затем внезапно замер.

- Десять центов? - недоверчиво переспросил он и поднял огромный, до краев наполненный темной жидкостью бокал. - Три шарика?

Продавец засмеялся.

- Так уж мы их делаем, - сказал он.

У Мартина снова вырвался смех.

- Вы так проторгуетесь до последней рубашки. Кто же теперь продает мороженое с содовой за десять центов!

Воцарилось короткое молчание.

- Не продают? - спросил Мартина человечек. - Да откуда вы?

Мартин принялся ложкой топить шарик мороженого.

- Из Нью-Йорка, - сказал он между двумя глотками. - Слушайте-ка, мороженое у вас первый сорт!

Человечек оперся локтями о стойку.

- Как на вкус? - спросил он.

- Замечательно! - Мартин прикончил мороженое и выпил остатки содовой. Словно я и не уезжал отсюда, - улыбнулся он. - Просто прекрасно. - Он повернулся и обвел взглядом комнату. - Смешно, - сказал он, - сколько воспоминаний связано у человека с каким-нибудь местом! Я всегда считал, что, если я когда-нибудь и вернусь сюда, здесь все переменится.

Аптека тоже смотрела на него. Смотрели стойки, и полки, и плакаты, и лампы. Смотрели электрические вентиляторы. Они смотрели на него, как старые друзья.

- Все так... - задумчиво сказал Мартин, - как если бы я уехал отсюда только вчера. - Он встал с табурета и стоял, вращая сиденье. - Как будто не был здесь всего один вечерок. - Он улыбнулся продавцу. - Я почти уверен, что и мистер Уилсон сидит там, наверху, в кабинетике и посапывает себе после обеда, как он всегда делал прямо до самой смерти.

Он не заметил, что, услышав это, продавец вздрогнул.

- Одна из картин детства, - продолжал Мартин. - Старина Уилсон, спящий наверху в своем большом, удобном кресле. Старина Уилсон - да упокоится душа его в мире...

Он сунул руку в карман, вытащил бумажный доллар и положил его на стойку. Продавец в удивлении воззрился на бумажку.

- Да ведь это доллар!

Мартин улыбнулся и пальцем легонько постучал по бокалу.

- Эта штука... - он оглядел комнату, - и все это, все это дороже доллара.

Он вышел под горячее летнее солнце. Продавец облокотился о стойку, размышляя о посетителе, затем поднял крышку банки с шоколадным сиропом и заглянул внутрь. Снова опустив крышку на место, он обошел стойку, поднялся по лестнице и раз-другой негромко стукнул в дверь.

- Да? - отозвался сонный старческий голос.

Продавец приоткрыл дверь на несколько дюймов.

- Мистер Уилсон, - сказал он, обращаясь к седовласому старику, покоившемуся в тяжелом кожаном кресле; один глаз у старика был закрыт, мистер Уилсон, нам нужно прикупить шоколадного сиропу.

Старик мигнул, кивнул и снова смежил веки.

- Закажу сегодня же. - И тотчас уснул.

Продавец вернулся к стойке. Он взял бокал Мартина Слоуна и принялся его мыть. "Смешной какой парень!" - подумалось ему.

"Проторгуетесь, - говорит, - до последней рубашки, если станете давать за десять центов три шарика". Все время, пока вытирал бокал, продавец ухмылялся. "Никто, - говорит, - больше не продает по три шарика за десять центов". Он пожал плечами и отставил бокал в сторону. Кого только не встретишь! Кого угодно, уж это точно. Но этот парень, этот парень какой-то странный. У этого на лице написано что-то такое... Как бы это сказать... Он выглядел таким... таким счастливым. Сидел себе в темной, захудалой аптеке, а вид у него был счастливый...