Помню, однажды я спросил её, что она будет делать, если я вдруг покончу собой. Она сказала: "Не знаю. Там посмотрим". Надо же сморозить такое. У неё во всём так - сначала напьётся какой-нибудь дряни, потом болеет. Сама ляпнет что-нибудь, а потом я же и виноват. Меня даже передёрнуло. Я сказал: "Что же ты тогда будешь делать? Ты входишь в ванную, а там я лежу в воде, мёртвый. Ты же ванну не сможешь принять!" Когда мы с ней ссорились, или ей нужно было о чём-то подумать или просто расслабиться, она принимала ванну. Это было её спасение. И обязательно горячую. Я в таких случаях обычно забивался на кухню и закрывал дверь. Иногда, чтобы отвлечься, я начинаю что-нибудь готовить. Например, сладкое.
В ту ночь, в парке, я понял, что люблю её.
Ей об этом лучше было бы вообще не говорить.
Я ждал целых два дня чтобы сказать ей об этом. Выбирал время? Выбирал время, чтобы сказать об этом невпопад? Когда это прозвучит как шутка? Как правда, как насмешка, как ложь, как что? Не проще ли было вместо того, чтобы, промочив ноги, продрогнув, спотыкаясь и шмыгая носом, поджав хвост, вернуться обратно и сидеть потом на кухне, пить чай, давить окурки в пепельнице, ждать, прислушиваться и, наконец, не дождавшись, отправиться в постель спать, вместо всего этого, не проще ли было просто подойти к ней? Может быть, в этом всё дело. Выбирать время, ждать, подгадывать - всё это игра, правила которой, я лично мало понимаю. Иногда угадываю, но опять же, не знаю, правильно ли я угадал. Но кто убедил меня,- да разве я один такой,- кто убедил нас в том, что... даже не знаю, как выразить... Любовь - это игра без правил. Игра без правил. Может быть, это и есть то, что Джим Моррисон назвал "странными играми"? Если бы это была просто игра, он не назвал бы её так. Любая другая игра стоит любой другой.
Ведь если разобраться, что я увидел? Я увидел женщину, сидящую на пустой эстраде, освещённой ровным оранжевым светом, и голубые фонари далеко во тьме, шёл дождь. Я увидел женщину в ночном парке, она курила, сидя на досках пустой сцены, и были пустые ряды фанерных кресел. Но почему я решил, что это была именно она! Разве это не была просто женщина? Разве это не могла быть какая-то другая женщина, может быть, незнакомая мне вовсе,- издалека все женщины выглядят почти одинаково, тем более, в такой позе. А кроме того, нужно учесть, что из-за дождя мне приходилось щуриться, то и дело всё расплывалось,- огни, тени, формы искажались... Ветра почти не было. Впрочем, может быть, и был, не помню. Она была в коротком плаще, не знаю, как он называется, может быть, никак... Я понял, что люблю её.
Конечно, если бы у меня была куча денег...
Первым делом я купил бы приличную мебель, а то что это - диван, на котором невозможно спать, да раскладушка, на которой лежишь как в бомбовой яме. Хотя с ней всё равно никаких денег не хватило бы. Сколько раз ей говорил, чтобы не выбрасывала бутылки в мусорное ведро. Дело не в копейках, а в принципе - зачем выбрасывать бутылки, если их можно сдать? Тем более, когда столько пьёшь. Пиво ей заменяло еду. Она уморила бы меня голодом, не умей я готовить. Быть такой худой и столько пить пива можно, только если ничего не ешь. Я даже ругался с ней. Или купит каких-нибудь пирожных полный пакет, вроде бы больше ничего и не нужно. Не понимаю, зачем ей вообще деньги? Если она устраивала уборку, нужно было бежать из дома, чтобы не видеть всего этого. И во всём так. Помню, как она подарила мне пистолет. У меня был день рождения. Она об этом не знала. Я сказал ей, так, между прочим, что вот, мол, у меня сегодня день рождения, правда, смешно? Она посмотрела на меня. Взяла свою сумочку, открыла. - Надо же тебе что-нибудь подарить. И держит в руке пистолет, протягивает. Как будто это... не знаю. Пакетик жвачки или шоколадка. Мне сразу нехорошо сделалось. - Это что... настоящий? - Конечно. - И заряжен? - Не знаю,- говорит.- Посмотри. Я вынимаю магазин, смотрю - заряжен. - Ты что,- говорю.- С ума сошла? Где ты его взяла? - Какая тебе разница? Ничего себе,- думаю,- подарочек. Это что, она его всё время с собой носила? Он же тяжёлый. А потом оказалось, что она его чуть ли не... В общем, оказалось, что это чужой пистолет. Потом целая разборка была с этим пистолетом. Пришлось отдать. Подарила, называется. А я-то обрадовался...
Конечно, я не собирался из него стрелять, но иметь... брать его в руки, держать, чувствуя его тяжесть, холодок металла. Мужчины, ведь они как дети, кто же не мечтал о такой игрушке. Хоть раз в жизни. Женщины тоже как дети.
Все мы как дети, а ведём себя как... Нам для всего нужен повод. Мы не умеем устроить праздник просто так, без всякого повода. День рождения! А для неё это было так просто, так естественно. Мы собираемся, долго и нудно ждём опаздывающих, нащупываем в кармане текст речи, откашливаемся, говорим плоскости, потеем, снова ждём. Время до первой рюмки тянется бесконечно. Потом мы пьём по второй, по третьей, напряжение растворяется, мы начинаем говорить громко, лица краснеют... И вот, наконец, начинается праздник. Он начинается тогда, когда мы забываем его причину. Настоящее веселье всегда беспричинно. Когда оно естественно. А ей не нужен был этот долгий переход, это затянутое ожидание, покашливания, напряжение мускулатуры в поиске улыбки, вежливой, добропорядочной - плевать она на это хотела! У неё всё было сразу. Ну разве не смешно искать повод для того чтобы заняться немножко любовью? А для того чтобы выпить?
Я говорил ей, что она сопьётся. Мне кажется, она даже не понимала, о чём я говорю. Наверное, о какой-нибудь ерунде. Иногда я бывал ужасным занудой. Я, например, совершенно серьёзно спрашивал её: "Зачем ты пьёшь?" Ей просто становилось скучно со мной. Как я ненавидел её тогда!
Когда ты сидишь один в комнате и тихо сходишь с ума. Ночь. Её нет. И ты не знаешь, что с ней, где она. И ничего не можешь сделать - тебе остаётся только сидеть и ждать, сидеть и ждать, ждать, сходить с ума и ждать! И наконец, ты не можешь дольше оттягивать, ты должен ложиться спать, она не пришла. Или ждать её? Может быть, до утра? Уже утро. Она не пришла. А когда она приходила, жизнь продолжалась, словно бы ничего и не было. Но когда-нибудь повторялось, неизбежно! Именно потому, что всё возвращалось на свои места. Как стрелки часов. Я всегда возвращался к себе, а она никогда и не уходила. Иногда мы странно отчуждались друг от друга. Я мог кричать, бить посуду, стекло, но я не мог докричаться до неё сквозь эту стену. Я не знал, о чём я хочу сказать ей, что я должен сказать ей... А она знала точно, что не хочет слушать. Она всегда всё знает точно.
Это повторялось каждый раз снова, а повод... По какому поводу праздник, да? По какому поводу осень? По какому поводу идёт дождь? По какому поводу собрались здесь эти милые, обаятельные люди? Если бы это было не так, если бы они умели обходиться без застольных речей, то чем бы я зарабатывал деньги? И на что бы мы с ней жили?
Один раз я видел, как она выходила из дверей ресторана под руку с каким-то мужиком. Он подвёл её к машине, открыл перед ней дверцу. Они сели и уехали.
По какому поводу мы стали жить вместе?
Я записывал в своей книжке афоризмы, которые сочинял сам. Типа: "Прежде чем решить, кем ты хочешь стать, подумай, хочешь ли ты перестать быть тем, кто ты есть". Иногда получалось удачно, иногда не очень - когда как. Я читал ей, она смеялась. Я не сразу понял, что ревную её.
Хочешь ли ты стать чем-то иным, нежели то, что ты есть. Но так ли много зависит от наших желаний? И вот ещё. Можно ли сохранить себя неизменным? Когда всё меняется, хочешь ты этого или нет, и, желая сохранить себя, ты неизбежно окажешься перед выбором, рано или поздно - либо законсервироваться, упаковавшись в подходящей формы холодильник, либо покончить собой, потому что когда-нибудь неизбежно ты придёшь к самоотрицанию, и нужно уметь подняться, перешагнуть... и стать чем-то новым. И это закон, это жизнь, она существует лишь в развитии, она невозможна, была бы невозможна, когда бы не было смерти. Наши желания... мы собой-то управлять толком не можем. Я, например, очень часто говорю резче, чем мне самому хотелось бы. И кто-нибудь скажет обо мне, или говорит: "Он такой резкий". Что он знает обо мне, чтобы говорить так. Мои слова? Я говорю, но я уже дальше своих слов, это уже не я... Это как свет звёзд, который доходит до нас через миллионы лет. Мы видим их такими, какими они были. Мы всё видим в прошлом, мы умеем видеть только прошлое! Мы видим мир таким, каким он был миллион лет назад, год назад, месяц, секунду, долю секунды, мгновение, но всегда таким, каким он был. А хотим предрекать будущее, прозреть его! Прозреем. Когда оно станет прошлым. Есть люди, которые говорят, что могут увидеть будущее. А толку-то. Вот если бы они умели его изменить... Ну вот. Приехали. Классическая дилемма: свобода воли и предопределение. Ох уж мне эти богословские споры. Детерминизм и вероятность - ох уж мне эти научные диспуты. А вот она всегда полагала, что пожелать чего-нибудь - значит, уже наполовину достичь. Даже не так, это я со своими вечными компромиссами. Пожелать - значит, уже достичь. Смотри: дилемма о желании и возможности, постулат первый.
