Вернувшись домой, я сразу же засел за шитьё. Где-то уже во втором часу ночи раздался телефонный звонок. Это был Слава. - Не разбудил?- сказал он.- Извини, что так поздно. - Да ничего,- сказал я.- Я ещё не собирался ложиться. - Я вот что звоню. Ты извини, что так получилось там, в баре... - Да ладно тебе,- сказал я.- Ничего такого не произошло... - На самом деле я хотел пригласить тебя пойти с нами в кино. - Когда? - Завтра. Мы идём на "Титаник". Знаешь этот фильм? - Да. - Завтра последний день, когда он будет идти в городе. Мы давно уже собирались, и если не пойдём завтра, то уже не сходим. - Понятно,- сказал я. - Ну так что?- сказал он. - Не получится. - А почему? Ты уже смотрел его? - Да нет, не в этом дело. Даже если бы я уже и смотрел, то всё равно сходил бы с вами за компанию, просто... Даже не знаю, как объяснить тебе... - Ладно,- сказал он.- Не надо ничего объяснять. Нет, так нет. - Ты не обиделся? - Нет,- сказал он.- Извини за поздний звонок. Спокойной ночи. И положил трубку.

После этого звонка работать я уже не мог. Пришлось выпить и ложиться спать. На другой день вечером я позвонил ему, спросил, понравился ли фильм, и всё такое. Он говорил обычным голосом, вроде бы, не сердился на меня. Я ещё раз извинился, что не смог пойти. Он ещё раз сказал, что ладно, ничего страшного. Я спросил, можно ли будет зайти к ним как-нибудь на неделе. Он сказал, что конечно, созвонимся. - Передай привет Нине,- сказал я. - Ладно,- сказал он.- Передам. Она сейчас в ванной. - Скажи ей, что она очень красивая, и я без ума от неё. Он засмеялся. - Ладно,- сказал он.- Скажу.

6

Через два дня я встретил его у магазина "Вестер" на Ленинском проспекте. Он шёл мне навстречу, не видя меня, и как мне показалось, вообще мало что замечая вокруг. Я окликнул его, но он не услышал, и я схватил его за руку. - Эй, привет! - А,- рассеянно сказал он.- Это ты? Привет... - Что случилось? Он посмотрел на меня таким взглядом, словно бы силился понять, о чём я его спрашиваю. А потом сказал: "Я заблудился". - Понимаешь?- сказал он.- Я заблудился. - Нет,- сказал я.- Не понимаю. - И я ничего не понимаю,- сказал он.- Давай уйдём отсюда? - Куда? - Куда-нибудь, не знаю... Там, за магазином, есть столики, пойдём туда. Мы зашли за угол магазина и сели за столик под тентом. - Как же ты заблудился?- сказал я. - Что?- сказал он. - Где ты заблудился? Здесь, на центральном проспекте? - Нет,- сказал он, помотав головой.- Мне надо выпить. - Давай я схожу сейчас в "Вестер" за пивом, а ты посидишь здесь, ладно? Только никуда не уходи. Я сходил в магазин и принёс пива. - Так вот,- сказал он, вскрывая банку.- Я шёл прямо... - Давай по порядку,- перебил его я.- Откуда ты шёл? - От зоопарка, то есть... Неважно. У "Маяка" я повернул направо, потом ещё раз повернул направо, и где я должен был оказаться? - Где?- сказал я. - Ну, куда я должен был выйти? - А куда ты хотел выйти?- спросил я. - Вот!- многозначительно сказал он и сделал большой глоток из банки.- В том-то и дело. Этот город как женщина. Он никогда не говорит правды. - Какой правды?- спросил я. - У тебя есть сигареты? Я достал из кармана пачку и положил перед ним на столик. Он взял сигарету. - А зажигалка? Я поднёс ему огонь. Он закурил. - Тут где-нибудь можно купить карту города?- спросил он. - А зачем тебе? У тебя же есть. - Мне нужно понять. - Прямо сейчас? - Да, прямо сейчас,- твёрдо сказал он.- Иначе мне будет плохо. - Так где ты оказался? - Знаешь, что я нашёл?- сказал он.- Могилу астронома. - Всё,- сказал я.- Понял. Могила астронома Бесселя. Ты шёл по улице Галицкого и вышел на Гвардейский проспект... - Я вышел в километре от того места, где я должен был выйти. Причём, в прямо противоположном направлении к тому, в котором я шёл. - А потом перешёл на Московский проспект и вышел на Ленинский у моста. Всё понятно. - А мне нет,- сказал он.- Я должен видеть карту. - Я могу объяснить,- сказал я. - Нет,- упрямо сказал он.- Я должен видеть это на карте. - Зачем? - В этом есть какое-то колдовство,- сказал он.- Я должен понять, в чём тут дело. - Да ни в чём,- сказал я, пожав плечами.- Так уж он выстроен, этот город... - Невероятно,- сказал он.- Это просто невероятно. - Так куда ты хотел выйти?- спросил я. - Вот именно,- сказал он.- В том-то и весь вопрос, куда я хотел выйти!

Он сказал: "Этот город выводит тебя именно туда, куда ты хотел выйти, а вовсе не туда, куда, как ты думал, ты идёшь". - Ты идёшь,- поправил его я.- Это ты идёшь туда, куда, как ты думаешь, ты хочешь идти. А я просто живу здесь. - Это одно и то же,- заявил он. - Нет,- сказал я.- Как долго, ты думаешь, можно ходить кругами?

Он больше не был мрачен. Его лицо светилось как у человека, нашедшего разгадку тайны, мучившей его долгие годы. - Пойдём, купим карту,- сказал я, вставая и тронув его за руку. - Не надо,- сказал он.- Я всё понял. - Это тебе только кажется, будто ты что-то понял. Он рассмеялся в ответ. - А давай напьёмся!- вдруг предложил он. - Ну всё,- сказал я.- Понесло кота на блядки. - Да ладно тебе!- отмахнулся он.- Живём-то один раз! - Не уверен,- с сомнением сказал я.- А впрочем... Почему бы и нет? "Почему бы и нет?"- подумал я. Деньги у меня были, работа всё равно безнадёжно застопорилась, и расслабиться было бы очень кстати, так почему бы и нет?

К вечеру пошёл дождь. Мы сидели в баре и пили пиво, вокруг были люди, они разговаривали, женщины и мужчины, и он что-то говорил мне, а потом вдруг надолго замолчал и сделался грустным, и мы сидели молча. Мы попали под дождь, я продрог, но уже согрелся.

........................................................................... Всё как в фантастическом видении. Люди держат в руках кружки с пивом и перешёптываются или громко говорят и хохочут, играет музыка, и кажется, что город огромен, и никакие горизонты не могут вместить его. Где я? Что я здесь делаю? Кто я?

- А ты,- сказал он.- Ты нашёл свой идеал? - Идеал? - Наверное, нашёл. - Да,- сказал я.- Нашёл. - И кто она? - А это обязательно должна быть "она"? - Не увиливай,- строго сказал он.- Ты всё время увиливаешь. Почему? - Ты же сам говорил, что этот город населён тайнами. - Да,- сказал он.- Но ты всегда это отрицал. - Вовсе нет,- сказал я.- Просто я не пытаюсь непременно и немедленно разгадать их все. Может быть, когда-нибудь, не теперь... - Но почему!- в отчаянии воскликнул он.- Что это за город такой, который всё время говорит одну и ту же фразу, и на всё у него один и тот же ответ: "Не теперь"! Когда же! И почему? - Не знаю,- сказал я.- "Когда-нибудь", это не значит, "никогда". Здесь очень многое решает время, как, впрочем, и везде... - Ладно,- уже спокойнее сказал он.- Подождём. Я умею быть терпеливым. - А Нина? - Что Нина?- насторожившись, сказал он. - Для неё есть только то, что происходит сейчас. Сможет ли она жить ожиданием? - Она говорила с тобой об этом? - Она видит, что ты готов пожертвовать ей ради своих, может быть, несбыточных планов, что она менее важна для тебя, а играть в твоей жизни вторую роль она никогда не согласится. Для неё нет в жизни второго плана, тем более, умозрительного, нет никакого завтра, если она не ощущает его уже сегодня. Она чувствует, что жизни вдруг стало мало - не то, что она стала другой, а то, что её вдруг стало мало, почти не осталось совсем. И она не сможет приспособиться к этому, измениться, вопрос только в том, как долго она сможет терпеть. - Если бы она только захотела меня понять!- сказал он.- Но она даже не слышит меня, понимаешь? - Понимаю,- кивнул я.- Как тебе "Фарго"? - Что?- сказал он.- Какой "Фарго"? - Пиво, которое ты пьёшь, называется "Фарго Вельвет", что значит, "Бархатный Фарго". Нравится? - А,- сказал он и, отхлебнув пива, подержал его с задумчивым видом во рту, после чего проглотил и сказал: "Нравится". - "Игл" лучше,- сказал я. - "Игл"?- сказал он.- А это что? - Сорт пива,- объяснил я.- Раньше я всегда приходил сюда пить "Игл", а теперь его нет. Появился "Фарго", а "Игл" исчез. Но "Игл" мне нравился больше. - И что?- сказал он. - Ничего,- сказал я.- Теперь я прихожу сюда просто так, по привычке. - Да я не об этом тебе говорю!- сказал он.- Ты, вообще, слышишь меня? - Слышу,- сказал я.- И нет никакой нужды кричать. - Да ты же не слышишь! - Слышу. - Я говорю тебе о том, что она не понимает меня, а ты о каком-то пиве! - Но мы пришли сюда пить пиво, разве не так?- сказал я.- И вообще, что ты от меня хочешь? - Не знаю,- сердито сказал он.- Ничего не хочу. Она никогда не поймёт этого. - А зачем ей всё это понимать?- сказал я. - Что?- сказал он.- Как зачем? - Зачем? Для чего ей понимать что-то? Женщина не должна жить умом. Ты хочешь сделать из неё мужчину? Это будет убогий мужчина. - Подожди, подожди,- сказал он.- Не так быстро. Что ты, собственно, хочешь сказать? Что она вообще не должна думать? - Я всё сказал. Я не знаю, что вы пытаетесь доказать друг другу, и причём тут я. - Просто бездумно жить, как кукла! Да, может быть, здесь так и живут, я не спорю, да только я так жить не смогу, да и она вряд ли захочет. Ты посмотри вокруг - повсюду бессмысленное, тупое разбазаривание жизни, времени, сил... Знаешь, сколько нужно человек в Калининграде, чтобы забить гвоздь? Три! Один держит гвоздь, другой бьёт по гвоздю молотком, а третий руководит этими двумя. Потом второй попадает первому по пальцу, тот орёт, матерится, прибегает четвёртый и начинает орать на всех троих... - Ну, в России везде так,- сказал я.- Да и не только в России. - Да нет. Ты отстал от времени. - По-моему, ты сгущаешь краски. Учти, что здесь занимались бизнесом уже тогда, когда в остальном Союзе и слова такого не знали, задолго до Горбачёва. Не забывай, Кёниг - портовый город. - Я говорю не о бизнесе, а об уровне притязаний. Посмотри на этих девушек - у них лица-то какие-то кукольные! - Да ну,- сказал я. - А что, нет?- сказал он.- Ты посмотри! - А манекенщицы? - Что?- замер он в недоумении.- Какие манекенщицы? - Фотомодели, и всё такое... Существует же такая вещь как профессионализм, и вообще... Почему они должны напрягаться? - Ты что, хочешь сказать мне, что все эти девушки - профессионалки?! - Может быть, они просто меньше озабочены тем, как устроить свою жизнь, нежели те девушки, которых ты привык видеть в Москве?- предположил я. - Да брось ты!- сказал он.- В этом городе жить тоже очень непросто. - Как к этому относиться... - Вот именно!- сказал он.- Самое страшное - попасть в эту общую колею. - Ты говоришь сейчас точно так же, как Нина. - И я её понимаю. - Удивительно!- сказал я.- Ты понимаешь её, она понимает тебя, так почему же вы всё время спорите? - Всё время?- сказал он.- Мы так часто видимся, что ты берёшь на себя смелость делать такие выводы? - Ну, извини,- сказал я. - Ты не заметил, что мы только и делаем, что извиняемся друг перед другом? - Кто это "мы"? - Мы с тобой. - Нет,- сказал я.- Не заметил. - И потом, с чего это ты взял, что она понимает меня? Ей только кажется, что она меня понимает. - А не всё ли равно? - Представь себе, нет! - Ну, не знаю... Попробуй объяснить ей всё это как-нибудь по-другому. - А что я, по-твоему, делаю? - Не знаю,- сказал я.- Откуда мне знать. - Вот именно,- сказал он.- Откуда тебе знать, если ты даже не понимаешь... - Ну объясни. - Мы не должны быть вместе. - Мы с тобой? - Да нет же,- с досадой сказал он.- Мы с Ниной. - А,- сказал я.- Понимаю. - Ничего ты не понимаешь,- сказал он.- Ты знаешь, что такое страсть? - Думаю, что знаю,- сказал я. - Может быть, и знаешь,- сказал он.- А может быть, и нет. Это страшнее чем ломка. - А ты знаешь, что такое ломка?- сказал я. - У меня была очень печальная история. Может быть, банальная, не знаю, но мне она стоила четырёх лет жизни. Я влюбился в женщину, в которую не должен был влюбляться. Я не должен был её любить, понимаешь? Мы не могли быть вместе, потому что ей был нужен совсем другой мужчина, и я не мог дать ей того, что ей было нужно, помимо любви, и мне, наверное, нужна была совсем другая женщина, но любил-то я только её! - Когда-то всё было проще,- усмехнулся он.- У нас был советский режим, и всё зло было от него. Но вот его нет, и вдруг выясняется, что диктатура причинно-следственных связей ничуть не уступит в кошмарности советскому режиму. А я всегда западал не на тех женщин... - Ну, один раз - это ещё не повод делать выводы...- сказал я. - А когда всё в точности повторяется, тогда как? Когда всё повторяется в точности, это тоже не повод? По-твоему, это совпадение, да? - Не знаю,- признался я.- Может быть. - А я знаю,- сказал он.- Знаю, что не могу без неё. Она для меня всё, понимаешь? Я не могу представить себя ни с какой другой женщиной кроме неё, я не могу даже смотреть на других женщин, настолько они мне безразличны... - Я заметил,- сказал я. - Ты не мог этого заметить,- сказал он. - Как же. - Ну и ладно,- сказал он, тряхнув головой.- Неважно. Я знаю, что не должен позволять ей учить меня, каким мне быть, предъявлять требования, назначать цену за свою любовь... Думаешь, я не понимаю? Но она со мной, и это для меня важнее всего. Она со мной вопреки всему, вопреки логике вещей, никто не верил, что мы будем вместе, и до сих пор никто не верит, что это надолго, а мы вместе уже почти два года. Вопреки всему миру! И на этот раз я не отступлю, я пойду до конца. - Ну и прекрасно,- сказал я.- А в чём проблема? В том, что она тебя не понимает? Но это же нормально. - Ты считаешь, что это нормально?- удивлённо сказал он. - Ты хочешь, чтобы она думала как мужчина. Это что, ещё один бунт против мироустройства? - А ты знаешь,- задумчиво сказал он.- Наверное, я и есть перманентная революция. Революция на двух ногах... - Может быть,- сказал я с некоторым раздражением.- Может быть, ты и ходячая революция, но сути дела это не меняет. Говорят, что у человека есть такие-то и такие-то свойства только тогда, когда он их проявляет. Женщина становится неумной, когда пытается жить умом. - Значит, я делаю её неумной?- насмешливо сказал он. - Да!- сказал я.- Зачем ей вообще тебя понимать? Ей достаточно просто быть. Помнишь Маленького Принца и его розу? - Боже мой,- он покачал головой.- Какие параллели! Я осёкся. - Слушай,- сказал он,- а ты не влюбился в неё, часом? - Нет,- неприязненно сказал я.- А что, это бы всё объяснило, да? - По-моему, ты импровизируешь находу. - А хоть бы и так. Из этого ещё не следует, что я говорю чушь. - А что ты думал об этом раньше?- спросил он. - Какая разница,- сказал я.- Не знаю. Я стараюсь быстрее забывать свои мысли. - Зачем? Чтобы не было так больно от того, что ты не можешь поделиться ими с миром? - Да. - И ты надеешься, что со временем твоё желание поделиться с миром своими открытиями постепенно исчезнет? - Да,- сказал я.- Это неизбежный возрастной процесс. - Зачем же его ускорять? - Все дети торопятся стать взрослыми,- сказал я. - Не все,- возразил он. - Может быть, и не все,- сказал я.- Ну и что. - Так зачем? - Я же говорю, чтобы не было так больно. Он пожал плечами. - Если уйдёт боль, что же останется от жизни? Что у нас есть ещё, кроме боли? - Мудрость,- сказал я. - Мудрость,- презрительно сказал он.- Я всегда ненавидел эту сраную мудрость этого идиотского мира. "Мудрость мира сего есть безумие перед Богом". - Ладно,- устало сказал я.- Хватит. Я всё понимаю, и не надо больше ничего объяснять. - Да?- недоверчиво сказал он.- С тобой было что-то подобное? - Ты же сам сказал, что твоя история банальна. - Я этого не утверждал. - Может быть,- сказал я. - Так с тобой было что-то подобное? Несчастная любовь? - Ну почему же несчастная. - А какая?- сказал он.- Бывает какая-нибудь ещё? - Просто любовь,- сказал я.- И даже не обязательно называть это любовью. - Хотелось бы мне увидеть эту женщину. - Увидишь,- сказал я. - Когда? - Да хоть сегодня. - Что?- воскликнул он.- Сегодня? Невероятно! - Почему бы и нет? - Немедленно! - Ладно,- сказал я.- Подожди! - Что?- сказал он, уже вскочив со стула. - Давай возьмём ещё по кружке?- предложил я.- Напиваться так напиваться. - Да я что-то никак не могу напиться сегодня. - Я тоже,- сказал я.- А мы смешаем с водкой, и будет нормально. - Ну давай,- сказал он.- Только вот что... - Да? - Где здесь туалет?