К нашим услугам был специальный тренировочный полк, оснащенный основными типами истребителей - отечественных и иностранных, в том числе и немецких. Инструкторы-летчики имели широкие возможности для изучения этих машин и проверки наиболее эффективных способов использования их в бою. На них мы обычно и вылетали в войска.

Каждый из нас ежемесячно проводил в войсках более трех недель. В управление возвращались лишь для того, чтобы подготовить отчет о проделанном, поставить или решить какой-то вопрос и получить новое задание.

Первое задание я получил уже в середине января. Миронов вызвал меня вместе с Храмовым, Сапроновым, Силантьевым и объявил:

- В корпусе генерала Благовещенского что-то не ладится с самолетами Ла-5. Поезжайте и разберитесь.

Побывав в нескольких частях корпуса, мы убедились, что истребитель Ла-5 действительно не развивает той скорости, которая определялась его тактико-техническими данными. Не лучше обстояло дело и с маневренностью самолета. Летчики объясняли это конструктивными недостатками, но проверочные полеты опровергали их предположения. Мы стали внимательно присматриваться к подготовке самолетов перед выполнением боевых заданий, к действиям летчиков на земле и в воздухе, обратились за консультациями к опытным инженерам. И мало-помалу пришли к определенным выводам.

Оказалось, что истребитель Ла-5 "недодает" скорости по нескольким причинам. При маскировке его ветками и в результате небрежности при техническом обслуживании нарушалась обтекаемость поверхности плоскостей. Посадочные щитки на большинстве самолетов были плохо подогнаны и при полете на повышенной скорости "отсасывались" потоком воздуха, создавая торможение. Убирающиеся хвостовые костыли законтрены в выпущенном положении (справедливости ради нужно отметить, что эта мера была вынужденной: на некоторых самолетах костыль перед посадкой не выпускался и в результате повреждался фюзеляж). Многие летчики вылетали на задание без подвижной части фонаря, опасаясь заклинения его в случае вынужденного покидания самолета (такая опасность на скоростных самолетах первых выпусков в действительности тоже существовала). Разумеется, все это не только снижало скорость самолета, но и ухудшало его маневренные качества.

В дальнейшем выяснилось, что недостатки, вскрытые в корпусе Благовещенского, присущи и другим соединениям. По решению командующего ВВС туда тоже были направлены представители Главного управления боевой подготовки, летчики-испытатели, инженеры научно-исследовательского института. Общими усилиями они приняли надлежащие меры, и боевые возможности истребителя Ла-5 стали использоваться лучше.

В первой половине февраля 1943 года группа офицеров Управления боевой подготовки работала в 286-й истребительной авиационной дивизии, входившей в состав 15-й воздушной армии (Брянский фронт). Нам, то есть подполковнику Н. С. Дрозду, майорам М. И. Правдину, А. П. Силантьеву, П. С. Кирсанову и мне, было известно, что эта дивизия несет слишком большие потери в воздушных боях. Следовало разобраться в причинах и помочь командованию быстрее устранить их.

Знакомимся с 896-м полком. С августа 1942 года он - на фронте. Вооружен истребителями Як-1. Среди летчиков немало умелых воздушных бойцов. И тем не менее полк сбил лишь двадцать один самолет противника, а своих потерял восемнадцать. Итоги далеко не блестящие! В чем же дело?

Мы несколько раз слетали с летчиками этого полка на боевые задания, проверили их в учебных полетах, побеседовали с каждым. И вот что выявилось.

В воздушных боях летчики действуют пассивно, разобщенно, радиосвязью зачастую не пользуются, огонь по противнику открывают с больших дистанций, мало маневрируют, особенно в вертикальной плоскости. Пара истребителей как тактическая и огневая единица применяется плохо, взаимодействие между ведущим и ведомым должным образом не налажено. Состав пар не закреплен. Некоторые командиры все еще придерживаются довоенных взглядов на применение истребителей в бою, не учитывают всех возможностей новых самолетов.

В полку редко практиковались учебно-тренировочные полеты для отработки тактики воздушного боя, стрельбы по воздушным и наземным целям. Мало проводилось занятий и по изучению авиации противника, особенностей ее боевых действий. На это мы указали командованию полка и предложили ему свою помощь.

За две недели пребывания в частях 286-й истребительной авиационной дивизии нам удалось провести ряд занятий и учебно-тренировочных полетов. При этом основное внимание уделялось управлению истребителями в бою, радиосвязи между самолетами в воздухе, а также с наземными командными пунктами и пунктами наведения, воздушному бою истребителей с бомбардировщиками противника, сопровождению своей бомбардировочной и штурмовой авиации, прикрытию наземных войск.

Летчики, в особенности командиры, проявили к нашим занятиям и учебным полетам большой интерес. А о полезности проделанной нами работы красноречиво говорят результаты последующих боев. За сравнительно небольшой промежуток времени - с 27 января по 12 февраля 1943 года - 896-й полк уничтожил в воздухе семнадцать немецких самолетов, сам же потерял одну машину, причем летчик благополучно выбросился с парашютом. Разница по сравнению с прежними итогами, как видим, огромная.

Разумеется, после нас командованию 286-й истребительной авиадивизии предстояло продолжить начатое дело. Мы позаботились и об этом. Вернувшись из командировки, разработали и доложили руководству Управления боевой подготовки ряд дополнительных мероприятий, которые следовало бы провести в данном соединении. Генерал Кондратюк одобрил наши предложения и в письменной форме направил их командиру 286-й ИАД с требованием доложить об исполнении.

Должен заметить, что на первых порах не всем это нравилось. Иные командиры высказывались в том духе, что к ним, мол, и без того "идет много бумаг". Пусть, дескать, Главное управление боевой подготовки советует, рекомендует, а не командует. Но это было лишь вначале. В дальнейшем же все на практике убедились в действенности и такой формы помощи. Доклады об исполнении наших указаний стали обычным явлением. Одновременно участились просьбы из войск прислать офицеров Главного управления боевой подготовки для того, чтобы они помогли на месте в чем-то разобраться, что-то организовать.

Помнится и другое. Первоначально, бывало, прилетишь в дивизию или корпус, представишься, как полагается, командиру, а тот, даже не выслушав тебя толком о цели твоей командировки, сразу выпроваживает в полк. Там, мол, работайте, а меня не отвлекайте; перед возвращением в Москву зайдете и доложите, что увидели и что предприняли. Со временем же все изменилось. Командиры стали встречать инструкторов-летчиков совсем по-иному, всячески содействовать нашей работе, прислушиваться к нашим мнениям, советоваться с нами.

Еще работая в 286-й истребительной авиационной дивизии, мы внимательно присматривались к системе ввода в боевой строй летной молодежи. Присматривались потому, что в разных местах делалось это по-разному и мнения командиров на сей счет тоже были различными. Тогда у нас не хватило времени для досконального изучения этого вопроса, и мы решили заняться им позже. Вскоре такая возможность представилась.

П. И. Песков, М. С. Сапронов, Г. А. Соборнов и я были посланы в 234-ю истребительную авиационную дивизию. Одним из ее полков командовал полковник Л. Л. Шестаков. Мы вместе с ним воевали в Испании. Шестаков сбил там в воздушных боях одиннадцать самолетов противника, за что был награжден орденами Ленина и Красного Знамени. Так же хорошо проявил

он себя и в Отечественную войну: к началу 1943 года уже имел на личном боевом счету более десяти уничтоженных немецких самолетов. Полковника Шестакова всегда отличали вдумчивость и творческий подход к использованию боевых возможностей истребителей. Но еще больше он размышлял над подготовкой летного состава к боевым действиям. Вот с ним-то мы и завели разговор о вводе в строй молодежи. Шестаков, казалось, только и ждал этого.