Буйные толпы, в предчувствии счастья,

Вышли на берег встречать корабли.

Кто-то гирлянду цветочную бросил,

Лодки помчались от пестрой земли.

Сильные юноши сели у весел,

Скромные девушки взяли рули.

Плыли и пели, и море пьянело…

· · · · · · · · · · · · · · · ·

16 декабря 1904

Моей матери

Помнишь думы? Они улетели.

Отцвели завитки гиацинта.

Мы провидели светлые цели

В отдаленных краях лабиринта.

Нам казалось: мы кратко блуждали.

Нет, мы прожили долгие жизни…

Возвратились – и нас не узнали,

И не встретили в милой отчизне.

И никто не спросил о Планете,

Где мы близились к юности вечной…

Пусть погибнут безумные дети

За стезей ослепительно млечной!

Но в бесцельном, быть может, круженьи –

Были мы, как избранники, нищи.

И теперь возвратились в сомненьи

В дорогое, родное жилище…

Так. Не жди изменений бесцельных,

Не смущайся забвеньем. Не числи.

Пусть к тебе – о краях запредельных

Не придут и спокойные мысли.

Но, прекрасному прошлому радо, –

Пусть о будущем сердце не плачет.

Тихо ведаю: будет награда:

Ослепительный Всадник прискачет.

4 декабря 1904

Все отошли. Шумите, сосны…

Все отошли. Шумите, сосны,

Гуди, стальная полоса.

Над одиноким веют вёсны

И торжествуют небеса.

Я не забыл на пире хмельном

Мою заветную свирель.

Пошлю мечту о запредельном

В Его Святую колыбель…

Над ней синеет вечный полог,

И слишком тонки кружева.

Мечты пронзительный осколок

Свободно примет синева.

Не о спасеньи, не о Слове…

И мне ли – падшему в пыли?

Но дым всходящих славословий

Вернется в сад моей земли.

14 декабря 1904

У полотна Финл. ж.