За тобой в хороводах расплещут

Осенницы одежды свои.

Осененная реющей влагой,

Распустила ты пряди волос.

Хороводов твоих по оврагу

Золотое кольцо развилось.

Очарованный музыкой влаги,

Не могу я не петь, не плясать,

И не могу луга и овраги

Под стопою твоей не сгорать.

С нами, к нам – легкокрылая младость,

Нам воздушная участь дана…

И откуда приходит к нам Радость,

И откуда плывет Тишина?

Что полеты времен и желаний –

Только всплески девических рук –

На земле, на зеленой поляне,

Неразлучный и радостный круг.

И безбурное солнце не будет

Нарушать и гневите Тишину,

И лесная трава не забудет,

Никогда не забудет весну.

И снежники по склонам оврага

Заметут, заровняют края,

Там, где им заповедала влага,

Там, где пляска, где воля твоя.

1 октября 1905

« Милая дева, зачем тебе знать, что жизнь нам готовит… »

Милая дева, зачем тебе знать, что жизнь нам готовит,

Мы, Левконойя, богов оскорбляем страстью познанья.

Пусть халдеи одни ум изощряют в гаданьи,

Мы же будем довольны нашим нынешним счастьем.

Дева! узнать не стремись, когда перестанет Юпитер

Скалы у брега крошить волнами Тирренского моря.

Будь разумна, вино очищай для верного друга;

Что в напрасных сомненьях жизнь проводить молодую?

Век завистливый быстро умчится среди рассуждений,

Ты же светлое время лови, – от мглы удаляйся.

Перевод Горация

28 января 1898

Авиатор

Летун отпущен на свободу.

Качнув две лопасти свои,

Как чудище морское в воду,

Скользнул в воздушные струи.

Его винты поют, как струны…

Смотри: недрогнувший пилот

К слепому солнцу над трибуной

Стремит свой винтовой полет…

Уж в вышине недостижимой

Сияет двигателя медь…

Там, еле слышный и незримый,

пропеллер продолжает петь…

Потом – напрасно ищет око:

На небе не найдешь следа:

В бинокле, вскинутом высоко,

Лишь воздух – ясный, как вода…

А здесь, в колеблющемся зное,

В курящейся над лугом мгле,

Ангары, люди, все земное –

Как бы придавлено к земле…

Но снова в золотом тумане

Как будто – неземной аккорд…

Он близок, миг рукоплесканий

И жалкий мировой рекорд!

Все ниже спуск винтообразный,

Все круче лопастей извив,

И вдруг… нелепый, безобразный

В однообразьи перерыв…

И зверь с умолкшими винтами

Повис пугающим углом…

Иши отцветшими глазами

Опоры в воздухе… пустом!

Уж поздно: на траве равнины

Крыла измятая дуга…

В сплетеньи проволок машины

Рука – мертвее рычага…

Зачем ты в небе был, отважный,

В свой первый и последний раз?

Чтоб львице светской и продажной

Поднять к тебе фиалки глаз?

Или восторг самозабвенья

Губительный изведал ты,

Безумно возалкал паденья

И сам остановил винты?

Иль отравил твой мозг несчастный

Грядуших войн ужасный вид:

Ночной летун, во мгле ненастной

Земле несущий динамит?

1910 – январь 1912

« Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь… »

Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь,

Так вот что так влекло сквозь бездну грустных лет,

Сквозь бездну дней пустых, чье бремя не избудешь.

Вот почему я – твой поклонник и поехт!

Здесь – страшная печать отверженности женской

За прелесть дивную – постичь ее нет сил.

Там – дикий сплав миров, где часть души вселенской

Рыдает, исходя гармонией светил.

Вот – мой восторг, мой страх в тот вечер в темном зале!

Вот, бедная, зачем тревожусь за тебя!

Вот чьи глаза меня так странно провожали,

Еще не угадав, не зная… не любя!

Сама себе закон – летишь, летишь ты мимо,

К созвездиям иным, не ведая орбит,

И этот мир тебе – лишь красный облак дыма,

Где что-то жжет, поет, тревожит и горит!

И в зареве его – твоя безумна младость…

Всё – музыка и свет: нет счастья, нет измен…

Мелодией одной звучат печаль и радость…

Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен.

« Ветр налетит, завоет снег… »

Ветр налетит, завоет снег,

И в памяти на миг возникнет

Тот край, тот отдаленный брег:

Но цвет увял, под снегом никнет:

И шелестят травой сухой

Мои старинные болезни:

И ночь. И в ночь – тропой глухой

Иду к прикрытой снегом бездне:

Ночь, лес и снег. И я несу

Постылый груз воспоминаний:

Вдруг – малый домик на поляне,

И девочка поет в лесу.

« Жизнь – без начала и конца… »

Жизнь – без начала и конца.

Нас всех подстерегает случай.

Над нами – сумрак неминучий,

Иль ясность божьего лица.

Но ты, художник, твердо веруй

В начала и концы. Ты знай,

Где стерегут нас ад и рай.

Тебе дано бесстрастной мерой

Измерить все, что видишь ты.

Твой взгляд – да будет тверд и ясен,

Сотри случайные черты –

И ты увидишь: мир прекрасен.

« Зачем в моей усталой груди… »

Зачем в моей усталой груди

Так много боли и тоски?

И так ненужны маяки.

И так давно постыли люди

Уныло ждущие Христа.

Лишь дьявола они находят…

И лишь в отчаянье приводят

Извечно лгущие уста.

Кто без намеренья щадит,

Кто без желанья ранит больно.

Иль порываний нам довольно,

И лишь недуг надежный щит.

« Город покинув… »

Город покинув,

Я медленно шел по уклону

Малозастроенной улицы,

И, кажется, друг мой со мной.

Но если и шел он,

То молчал всю дорогу.

Я ли просил помолчать,

Или сам он был грустно настроен,

Только, друг другу чужие,

Разное видели мы:

Он видел извощичьи дрожки,

Где молодые и лысые франты

Обнимали раскрашенных женщин,

Также не были чужды ему

Девицы, смотревшие в окна

Сквозь желтые бархатцы…

Но все посерело, померкло,

И зренье у спутника – также,

И, верно, другие желанья

Его одолели,

Когда он исчез за углом,

Нахлобучив картуз,

И оставил меня одного

(Чем я был несказанно доволен,

Ибо что же приятней на свете,

Чем утрата лучших друзей?)

« И нам недолго любоваться… »

И нам недолго любоваться

На эти, здешние, пиры:

Пред нами тайны обнажатся,

Возблещут дальние миры.

1902

« Вот Он – Христос – в цепях и розах… »

Вот Он – Христос – в цепях и розах

За решeткой моей тюрьмы.

Вот агнец кроткий в белых ризах

Пришeл и смотрит в окно тюрьмы.

В простом окладе синего неба

Его икона смотрит в окно.

Убогий художник создал небо.

Но лик и синее небо – одно.

Единый, светлый, немного грустный –

За Ним восходит хлебный злак,

На пригорке лежит огород капустный,

И берeзки и eлки бегут в овраг.

И всe так близко и так далeко,

Что, стоя рядом, достичь нельзя,

И не постигнешь синего ока,

Пока не станешь сам, как стезя…

Пока такой же нищий не будешь,

Не ляжешь, истоптан, в глухой овраг,

Обо всeм не забудешь, и всего не разлюбишь,

И не поблекнешь, как мeртвый злак.

1905

« Всюду ясность Божия… »

Всюду ясность Божия,

Ясные поля,

Девушки пригожие,

Как сама земля.

Только верить хочешь всe,

Что на склоне лет

Ты, душа, воротишься,

В самый ясный свет.

1907

« Он занесeн – сей жезл железный… »