Еще спускаясь по трапу, я заметил стоявших у ярко светившихся стеклянных дверей здания аэровокзала невысокого Валеру Паука и рядом с ним двух здоровенных бойцов в кожаных куртках.

Увидев меня, Валера, улыбаясь, пошел навстречу, а его гориллы остались стоять, где стояли. Дисциплина!

– Город-герой Екатеринбург приветствует тебя на своей Земле! – торжественно сказал Паук, пожимая мою руку, и мы засмеялись.

Чем-то мне еще в Питере понравился этот невысокий жилистый парень, но, зная, что любое впечатление может оказаться обманчивым, я не позволял этой необоснованной симпатии превзойти мою осторожность. Тот, кто участвует в смертельных интригах, обязательно должен быть тонким лицемером и опытным лжецом. И Паук никак не мог быть другим. Так что, симпатичный парень Валера, хрена ты дождешься, чтобы я открылся перед тобой больше, чем это будет нужно мне самому.

Мы подошли к огромному квадратному джипу с мерседесовской эмблемой на морде, двое наших молчаливых сопровождающих уселись вперед, а мы с Валерой устроились на заднем сиденье.

«Мерседес» заурчал и покатился к выезду со стоянки. Валера, достав из кармана пачку сигарет, закурил и, повернувшись ко мне, спросил:

– Ну, как там Питер, стоит еще?

– А куда он денется, – бодро ответил я.

– Вот и хорошо, – сказал Паук. – Теперь о программе на сегодняшний вечер. Во-первых – никаких разговоров о делах. На дядипашиной даче уже греется банька, в морозилке – домашняя водочка, закусон по высшему классу уже на столе, короче – все готово к приему дорогого гостя из Северной столицы. А уже завтра – галстуки, штиблеты и деловые разговоры. Годится?

– Годится, – ответил я и посмотрел на часы. Половина одиннадцатого.

Заметив мой взгляд, Паук сказал:

– До Нижнего Тагила сто пятьдесят верст, оттуда до Дяди Паши – еще сорок, так что часа через полтора будем на месте. Как раз к двенадцати, как и рассчитывали.

Я кивнул и посмотрел в окно.

Мы уже выехали на трассу и быстро разогнались до сотни.

Мимо проносились тонувшие в темноте деревья, редкие поля, заросшие непонятными культурами, и низкие деревенские домики.

Промелькнул ярко освещенный пост ГАИ.

Рядом с ним стоял мент и держал руку у козырька.

Я удивленно посмотрел на Паука и спросил:

– А кому это он, интересно, честь отдает?

– Тебе, Знахарь, тебе, – Паук хитро улыбнулся. Я все понял и, покачав головой, сказал:

– Ну Дядя Паша дает! Не знал я, что у него тут все так схвачено.

– Ты еще многого не знаешь про Дядю Пашу, – ответил Паук. – Он здесь очень уважаемый человек. Очень! – Паук значительно посмотрел на меня. – В Питере, когда тебя короновали, он сидел себе спокойненько, чего ему там пыжиться, он ведь вроде почетного гостя был. А здесь он – хозяин. Настоящий хозяин. И менты, если будет нужно, не только честь ему отдавать будут, а еще и дорожки на его даче подметать. А какая у него дача – сам увидишь скоро. Конечно, он тут не один такой уважаемый человек, есть еще Библиотекарь и Патефон, но они с Дядей Пашей локтями не толкаются, а наоборот – всячески поддерживают друг друга. Потому что понимают, что если между ними свара начнется, то порядка не будет, и всякая шелупонь беспредельная начнет голову поднимать. А тогда и вовсе кран-ты. Сам знаешь. Посмотри, что у вас в Питере делается – каждый тянет одеяло на себя, стрельба, разборки, всех жаба душит, каждый день какие-то новые деятели лезут, и всем всего мало, каждый урвать хочет, вот и разорвано все на клочки. Ну да ладно. Обо этом – завтра. Сам же сказал, и сам же язык распускаю.

Он усмехнулся и замолчал.

А я, глядя в окно на проносившиеся ночные пейзажи, задумался о своем.

Еще в Питере, когда Доктор привез меня на фазенду, я отправил его отдыхать, а сам заперся в кабинете и стал обдумывать вариант, пришедший мне в голову сразу же после разговора с Ахмадом.

Обдумывал я его недолго, и наконец план действий был готов, рассмотрен со всех сторон и одобрен. Естественно, готовил, рассматривал и одобрял его я сам, но советчиков в таком щекотливом деле и не должно быть, так что приходилось обходиться собственной головой.

Как говорится, одна голова – хорошо, а две – уже некрасиво.

Порывшись в столе, я нашел визитку, которую сразу после коронации оставил мне Валера Паук, доверенное лицо Дяди Паши, и набрал длинный номер.

Раздался гудок, затем сразу же щелчок, и голос Паука произнес:

– Я слушаю вас.

– Привет, Валера! Это Знахарь.

– Какие люди! Здравствуй, Костя!

Меня давно не называли по имени, и это было одновременно и странно и приятно.

– У меня есть дело к Дяде Паше. Как раз по его специальности. Как бы мне с ним связаться?

– А легко. Ты сейчас трубочку повесь, а он тебе минут через пять перезвонит сам. Годится?

– Годится, – ответил я и повесил трубку.

Через пять минут раздался звонок, и, взяв трубку, я услышал сипловатый голос Дяди Паши:

– Костя?

И опять меня назвали по имени.

– Да, Дядя Паша. Рад тебя слышать.

– И я тоже. Ну, как жизнь молодая?

Дядя Паша был старше меня раза в два и, конечно же, имел полное право позволить себе иногда такой отеческий тон.

– Нормально, Дядя Паша. А у тебя как?

– И у меня тоже нормально. Вот только радикулит иногда прихватывает меня, старика…

– Да ладно тебе прибедняться-то, – засмеялся я, – ты еще многих молодых переживешь, что ты мне рассказываешь!

– Ну, если и переживу, то только тех, кто за своим здоровьем не следит.

Ага, намек понял…

– Дядя Паша, а у меня к тебе дело.

– Да-да, слушаю тебя внимательно.

– Там ведь у тебя на Урале по самоцветам вроде основная специализация?

– Есть немножко.

– Ну вот. А у меня как раз по этой части кое-что образовалось, и поэтому, Дядя Паша, получается, что без твоей помощи мне никак не обойтись. А по телефону – никак. Так что хочу я сесть на быстроходный аэроплан и быстренько прилететь к тебе.

– Что, такое дело важное, что вот так вот прямо сразу и лететь?

– Очень важное, Дядя Паша. Такое важное, что готов даже ради этого купить рейс.

– Ну, ты не горячись так, остынь, вечно вы, молодые да горячие, мчитесь сломя голову, а потом только шишки считаете. Торопливость нужна при ловле блох. Сколько там у вас сейчас времени-то?

Я посмотрел на часы.

– Шестнадцать тридцать.

– Ага. В восемь часов вечера из Пулково рейс на Екатеринбург. Так что ты спокойненько, на торопясь, успеешь.

– Ну, Дядя Паша, ты дока! – восхищенно сказал я. – Все знаешь!

– Что бы вы, молодые, делали без старого Дяди Паши? Эх, молодо-зелено… Короче, бери билет и лети. А Валера тебя встретит. Понял?

– Понял, Дядя Паша.

Я повесил трубку и нажал на кнопку, вмонтированную в стол.

В глубине дома звякнул звоночек, и через полминуты в дверях образовался Доктор.

Я достал из стола паспорт на имя Березового Игоря Геннадьевича, в котором была моя фотография, отдал его Доктору и сказал:

– Скажи Толяну, чтобы он пулей летел в кассу и купил мне билет на сегодняшний рейс до Екатеринбурга. И быстро, одна нога здесь, другая – там. Вот пятьсот баксов, если будут проблемы, пусть он решает их, как хочет. Но чтобы билет был.

– Ага, – ответил Доктор и исчез.

Через минуту во дворе взревел двигатель толя-новской «пятеры», и я услышал, как загудел электродвигатель, открывающий ворота.

Ксива, которую я дал Доктору, конечно же, не годилась для серьезных дел, но для полетов на внутренних авиалиниях была в самый раз. Так что я и не боялся, что бедного Знахаря повяжут в аэропорту.

Толян уехал за билетом, а я взял трубку и набрал номер Стилета.

– Але, – Стилет что-то жевал.

– Это Знахарь.

– Слушаю тебя.

– Есть срочный разговор. Ты где сейчас?

– Отдыхаю «На нарах».

– Через полчаса буду.

– Годится.

Я отключился и пошел вниз. Доктор стоял перед вешалкой и, поставив ногу на тумбочку, начищал и без того сверкавший ботинок.