Так продолжалось до тех пор, пока не прилетели какие-то люди из компании для установки роботов - штат работников сокращался втрое, и тех, кого сокращали не ругались, нет - они падали на колени, рыдали, молили, чтобы их оставили. Они готовы были работать как рабы - за один паек, лишь бы только видеть, слышать Кэролайн. Сначала люди из компании решили, что на базе наступил массовый психоз вызванный каким-то незамеченным прежде излучением, но когда в тот же вечер они услышали Кэролайн, то поняли. Кто-то просветлел, а у кого-то алчно загорелись глазки. Во всяком случае, один из них записал выступление, и в ту же ночь передал на Землю. На следующее утро на черное посадочное поле спустился нарядный, словно только что с некоего космического бала-маскарада кораблей прилетевший звездолет. Кэролайн и ее отца (мать девочки давно умерла) пригласили на борт, где их встретили люди настолько взлелеянные и солидные, что те попросту и не видели никогда им подобных. На девочку и на отца обрушился поток слов - торжественных и заумных, сводящихся к тому, что девочке нечего прозябать в этой дыре, что ее ждет прекрасное, многомиллионное будущее - в общем, они вскружили голову отцу, ну а девочка была в восторге, что всего лишь через несколько часов она увидит землю. Тут же был подписан и контракт - как в последствии оказалось просто грабительский, но тогда показавшийся отцу верхом благодеяния для них...
Нарядный звездолет взмыл в небо, оставив несчастных колонистов без Звезды. Когда они узнали об этом, то едва не подняли вооруженный бунт, но тут вспомнили очи Кэролайн и опомнились...
Ну а для Кэролайн началась совершенно новая жизнь. Та самая жизнь в которой и узнал ее Вилтор, и еще сотни миллиардов землян, рассеянных по освоенной части галактике. Ее эксплуатировали, как только можно - выжимали все жизненные соки, которые, правда, били из нее беспрерывным, сильным ключом, как и должны были они бить из Звезды. Но ей не давали ни минуты отдыха - минута отдыха - это потерянные деньги, и концерт следовал за концертом, интервью, конференции, торжественные приемы. Кэролайн видела миллионы лиц, кто-то значимый в людском обществе пожимал ей руки беспрерывное мелькание, и не было ни мгновенья, когда она могла бы побыть в одиночестве. Даже и во время недолгих часов ее сна решили снимать фильм "Сияющие грезы Кэролайн" - снимали ее спящую ни одну ночь, чтобы потом смонтировать наиболее красивые мгновенья, подсоединяли и Л-провода, чтобы можно было видеть и ее сны - знали ведь, что это должно отозваться потом головными болями, но нет же - ведь восторженные зрители требовали, ждали, буквально молились на Кэролайн.
Первый же концерт, данный на Земле, был уже не тем, что на Сириусе, хоть и вызвал восторг у всех слышавших его. Земля - эта технократическая шумная, суетливая планета разочаровала ее, прежде именно мечты о земле, как о волшебном царствии питали Кэролайн. Реальность оказалась грубой, и теперь девочка не знала, где в космосе есть такое место, где могла бы она найти свою мечту. Но, все-таки, ее любили как не любили ни одну из певиц прежде она была святой, перед ней благоговели, среди миллиардов ее поклонников нашлось несколько миллионов в ком пробудился поэтический дар, и можете представить, сколько ей было посвящено стихов! Только известных, пришедших ей (среди которых были и стостраничные поэмы) - хватило бы на семь тысячелетий беспрерывного чтения, простых, восторженных текстов приходило еще больше...
* * *
Да - Вилтор помнил, как он услышал объявление (он был влюблен тогда уже три года - ему пятнадцать исполнилось), что объявляется конкурс - пусть поэты присылают свои письма, и еще - незначительную сумму переводом. Один победитель удостоится разговором с самой Кэролайн. Как же вспыхнули тогда глаза Вилтора, с каким же рвением принялся он тогда записывать стихи. Он писал целый день, и целую ночь - потом у него закружилась голова, и он несколько часов пролежал в забытьи, зато как очнулся - принялся писать дальше, и так, не останавливаясь, в одном порыве, писал до тех пор, пока не была завершена убористым подчерком большая тетрадь. Из носа его давно шла кровь, в глазах темнело, но он совсем не замечал этого - вот принялся перечитывать написанное, и эти стихи показались ему самыми прекрасными из всего, что когда-либо создавалось поэтами. Он рыдал от восторга, он в неистовстве носился по своей комнате, и вновь пал в обморок, но тут же и очнулся - некогда жизнь не представлялась ему такой прекрасной, ведь он был уверен, что такие прекрасные стихи не могут занять какого-либо места кроме первого.
И он помнил, как в ожидании прошли три следующих месяца - словно в сказочном, восторженном сне пролетели, ничто, кроме предстоящей встречи с Кэролайн было уже для него незначимо, и в те мгновенья, когда эти жгучие страсти хоть немного укладывались, он принимался писать все новые и новые стихи, которые намеривался вручить ей при встрече. Но уже было упомянуто, сколько приходило ей стихов (именно поэтому и решили устроить этот конкурс выжить на ее имени еще денег) - и, конечно же, первое место заслужил какой-то маститый поэт. Неумелые же, пылкие стихи Вилтора, проверенные компьютером, не вошли не только в число первой сотни, получивших билеты в первые ряды на один из ближайших ее концертов, но, по видимому, и в первый миллион. Сначала Вилтор не мог поверить, и, рыдающий, связался с компанией, спрашивал - быть может, перепутали имя. Отвечал ему механический голос извинился, сообщил, что - это десять тысяч такой то подобный звонок за сегодняшний день, а на крик Вилтор, может ли он получить рукопись и "Прочитать всем, всем, чтобы прошло это недоразумение глупое!" - тот же голос отвечал, что все рукописи, в связи с большим их количеством, во избежание путаницы уничтожаются, о чем было объявлено еще ранее. На этом связь была оборвана.
После этого Вилтор по природе своей вообще меланхоличный, впал в сильную депрессию. Он ни с кем не разговаривал, никогда не улыбался, почти ничего не ел - исхудал страшно, ходил со ввалившимися, темными глазами, и часто-часто можно было видеть его плачущим. Спасла его Кэролайн. Пусть в записи, через технику, которая якобы "передавала саму жизнь" - терялось что-то неуловимое, непостижимое для объяснение - все-таки, и через технику она сияла, она звала к свершениям, к любви.
