Тот упал на колени, отбросив меч. Олег понял, что он действительно собирается каяться.
Какая чушь, да что же это такое?
Немного погодя Олег сообразил, в чем дело. Баген владел бессловесным гипнозом, и владел неплохо. Вспомнилась рукопись из лаборатории - там упоминалось подобное.
- Говори! - воскликнул Баген, как ударил.
- Я, Ганс Фиржих орт Трит, - глухо заговорил монсеньер, - вот уже сорок весен живу смертью других...
Олег слушал эту пепельную исповедь, бесконечное марево смертей, насилия, огня, и медленно проникался жалостью. Такой убогой, однообразной, плоской жизнью жил казавшийся грозным и великим монсеньер, ничего не добившийся и ничего не желающий...
- Я сжег за последний месяц сорок фанатиков, я разрушил семь деревень, я поджег Могучий лес... - словно хвастался монсеньер, ибо больше нечего ему было сказать, и голос его звучал как из-под земли. - Я не заслуживаю даже смерти.
Интересно, думал Олег, часто ли здесь такое происходит? И еще одно было интересно ему, о чем он даже и думать не смел, - неужели и его, землянина, вызовет на исповедь странный старик? А может быть, он и есть посланник, и это наконец контакт? Но ведь он должен понимать, что я не поддамся гипнозу...
- Что ты можешь предложить во искупление?
Монсеньер затрясся, рыдая без слез.
- Я могу лишь одно - воевать. Но разве смерть искупит смерть?
- Быть может. Думай! Ты? - Баген указал на Эдора.
- Я, Эдор Крон дир Панал, Хранитель знаний, всю жизнь провел за книгами, перелистывая мудрость веков...
Хранить знаний говорил уверенно, на подъеме, как будто давно ждал этой исповеди и тщательно к ней готовился.
- Я ничего не сделал никому; я не смог применить мудрость наосов... Я не заслуживаю даже жизни.
- Что ты можешь предложить во искупление?
- Я могу лишь копаться в мудрости - я бессилен создать ее. Я ничего не могу.
Эдор упал на пол, обхватив голову руками.
- Можешь и ты. Думай. Ты?
Олег с интересом следил за пальцем Багена. На этот раз он нацелился в широкую грудь Хампа дель Райга.
- Я, Хамп дель Райг, - заговорил тот каким-то чужим голосом, - всю жизнь перехожу с места на место, оставляя их чуть беднее, чем нашел...
Перед Олегом вновь пронеслась целая жизнь. Мечта детства о далеких странах, ненасытная жажда нового - и полное отсутствие возможности изменить что-то, позиция вечного странника, всегда вмешивающегося, наблюдающего, убивающего - но ничего не меняющего... Олег вздохнул. Как беспросветно...
- Помощь моя оборачивалась гибелью, наказание - пощадой. Я прошел по миру, словно меня не было. Я недостоин забвения...
- Что ты можешь предложить во искупление?
- Я могу лишь ошибаться. Руки мои пусты.
Хамп скрежетнул зубами; воздел руки к потолку - и уронил вниз.
- Даже ты не потерял будущего. Думай! - сказал Баген.
Теперь, значит, моя очередь, подумал Олег. Или Герта.
- Ты! - сказал исповедник.
И палец, описав дугу, уперся в его собственную грудь. Олег опять не угадал, но зато догадался - все говорят одинаково, будто кто-то говорит за них! Баген - посланник, он устроил эту демонстрацию, чтобы показать, что такое человек - с "их" точки зрения? Нашел кому показывать...
- Я всю жизнь молился. Я недостоин даже рая! - вскрикнул Баген и уронил голову на грудь. - Что я могу предложить во искупление? Я могу молиться - слова мои легки, - голос его звучал глухо. - Я могу говорить за других - но они не слышат своей правды! Но даже я не теряю надежды! Думай!
Он гордо поднял голову. Теперь его палец смотрел на Олега.
- Ты!
Что сказать? - молнией пронеслось в голове Олега. Разрушать начатое Багеном дело не хотелось, он уважал этого старика, "видящего насквозь", но куда-то подевались все нужные слова...
Слезы выступили на глазах, и Олега захлестнул вихрь жалости к себе. Он заговорил, как все, витиевато, внятно, истово:
- Я всю жизнь действовал. Я делал, что мог. Я делал даже больше. И вот я перестал действовать; я стал наблюдать. И ничего не изменилось! Я не заслуживаю даже осуждения... - Что за чушь, подумал Олег, что за чушь я несу, вроде бы про то, но какими словами! Великий Космос! Да этот Баген сумел-таки захватить контроль над речью!
Миг - и Олег привел себя в норму.
- Что ты можешь предложить во искупление? - все так же спросил Баген.
- Мне нечего искупать, - ответил Олег хмуро. Забавное до сего момента действо уже не казалось ему забавным.
- Есть и тебе. Думай. Ты?
Баген указал вверх.
Герт задумчиво уронил:
- Я, Герт Порти, всю жизнь жил как все. И нисколько об этом не жалею... а значит, не заслуживаю наказания!
- Что ты можешь предложить во искупление?
- У меня нет ничего лишнего!
Не действует, подумал Олег. Не действует гипноз-то!
Он был почти уверен, почему.
Он понял, что произойдет, за миг до того, как Хамп шумно вдохнул и с ревом прыгнул вверх. Обхватив обеими руками шею не успевшего отпрянуть Герта, он вместе с ним тяжело упал обратно.
Вздохнув, Олег оказал помощь и им. Его уже пошатывало от постоянных концентраций. Сегодня он транжирил энергию на редкость успешно.
Герт поблагодарил и отполз к монсеньеру. Тот поспешно отодвинулся от своего блюстителя веры.
- Мы выслушали всех, - сказал Баген. - Но искупление должно состояться. Решим же, кто из нас заслуживает Высшего!
Молчание окутало камеру.
Потом Хамп нерешительно, как бы борясь с сомнениями, хотя никто б не заподозрил его в способности сомневаться, произнес:
- Олег... Нам... Пора?..
- Нет! - возразил Баген. - Думай!
Олег подумал. Что-то слишком мрачно это "высшее"; нет ли здесь некоей связи с высшей мерой?..
- Я! - монсеньер с воплем бросился на колени. - Позволь мне!
- Нет, - сказал Баген.
- Тогда я! - Эдор взял исповедника за плечо. - Я устал, я способен только на предательство...
- Нет!
- Может быть, достоин я? - вкрадчиво спросил Герт.
- Нет, - вновь произнес Баген. Казалось, он забыл остальные слова.
- Как же это? - пробормотал Хамп дель Райг, пытаясь улыбнуться. - Или ты намекаешь, что лишь сам заслуживаешь такой чести?
- Нет, - ответил Баген. И посмотрел на Олега.
Все посмотрели на Олега.
Олег словно видел себя их глазами.
