Коша схватила кисть и полчаса в полузабытьи боролась с холстом, добиваясь подобия жизни.
Но у нее ничего не получалось. В цвете не было ветра, не было застывшего времени, не было шелеста песчинок и сияния света.
Измученная сосредоточением и недовольная результатом, она отшвырнула кисть и опять рухнула на диван.
Она долго смотрела на потолок, изучая выщербину, напоминающую какой-то иероглиф или тайный знак. Это была очень странная выщербина - волоски трещин образовывали нечто звездообразное, образованное пересечением нескольких неровных треугольников.
"На осыпи красные камни стояли, - прошептала она, следуя за круговым ритмом линий. - И слушали шепот скользящих песчинок..."
В этом было все - ветер, сияние света, прохлада воды и неподвижность времени. Это было похоже на заклинание, читая которое ты можешь остановить время.
Коша осторожно, стараясь не шевельнуть колесо времени, потянулась к карандашу и обрывку салфетки.
***
На осыпи красные камни стояли
И слушали шепот скользящих песчинок.
Со снятой сандалией, как изваяние,
Застыла ты на раскаленной тропинке.
И время замедлилось до беспредела
Ни окрик, ни стук не посмел бы нарушить
Пока ты подобно искусной игрушке,
Сквозь локоны с вечной улыбкой смотрела.
Все стало пустым, безымянным, безвестным
И одновременно до боли знакомым,
Как будто ты бродишь по старому дому,
Вернувшись из прошлого, будто из бездны.
И небо гремело беззвучным оркестром,
И ястреб в зените не двинулся с места,
Пока ты искала песчинку в сандалии,
Застыв на мгновение, как изваяние.*
(Рита)
Рита почесала кончик носа и подумала, что ей необходимо прерваться. Надо прерваться и обдумать все это. Черепа, Лоера, музыку, которая звучит после того, как ее выключили. Трещины на потолке. Все это, конечно, литература.
Это - литература. Но в каждой литературе есть информация.
Она отнесла дневник в комнату. Теперь Роня с Кошей спали по стойке смирно в одноместной койке соседа. Заботливые. Для Риты освободили лежак.
А ей не до сна.
Аккуратно прикрыв дверь, Рита выбралась в коридор и отправилась исследовать этажи.
На черной лестнице она наткнулась на томящегося от непризнанности и голода молодого человека. Окинув беглым взглядом одежду, Рита поняла, что он - художник. Униформа у них, что ли? Серый обвисший свитер и джинсы. Никаких других вариантов.
Парень курил вонючую "Астру".
- Эй... хочешь хорошую сигарету? - она смотрела на него сверху с высоты лестничного пролета.
- А что я за это должен? Отдаться? - со смешком спросил куритель "Астры".
Рита усмехнулась и покачнулась не носках.
- Ты художник? - она медленно спускалась по ступенькам.
- Ну... допустим... И что?
- Да так... пытаюсь угадать. Вы тут все на тараканов похожи, не отличишь... актеры еще более менее следят за собой...
- Ну-у-у-у-у-у-у... - обиженной трубочкой вытянув губы, возмутился художник. - Тараканы говоришь? А ты чего тут среди тараканов тогда ищешь?
- Ха... обиделся! - Рита вздохнула и протянула ему пачку "Давидоф". Кури, Пикассо... Я так пошутила, от скуки.
- Да? - художник изобразил подобие улыбки. - Давай! Попробуем твоего дерьма. - Он аккуратно затушил свою "Астру" так, чтобы потом можно было докурить, и взял сигарету. - Да-а-а. Неплохо. Ну и?
Рита вздохнула, усаживаясь на подоконнике. Помолчала минуту. Художник терпеливо ждал, что она скажет.
- За водкой сходишь? - спросила она, шурша в кармане бумажками.
- За водкой?... за водкой... ну, отчего же не сходить. Схожу. С горя или от скуки?
- По привычке, - Рита посмотрела ему в глаза и протянула деньги. Давай скорее, а то мне тут без тебя будет грустно очень. Ты, наверно, сумасшедший. Все художники сумасшедшие.
- Сумасшедшие, - согласился он добродушно и, спрыгнув с подоконника, отряхнул костлявый зад. - А ты не хочешь в моей комнате посидеть? Здесь как-то... Правда у меня там сосед... хы-хы. Но он спит...
- Нет. Никаких соседей, только ты и я. - Рита выпустила дым и поторопила его. - Давай бегом... И попробуй только говно какое-нибудь взять! Я тебе устрою!
Парень с грохотом в два прыжка преодолел пролет и потопотал этажом ниже. Дважды хлопнула дверь, и звук шагов заметался в колодце лестничного пролета .
От скуки Рита стала читать надписи на стене, потом взгляд ее наткнулся на кучку использованных одноразовых шприцов. "На сцене не ширяться" вспыхнула надпись в голове, потом проявилось хохочущее лицо Лоера. И ее снова потащило в мутные куски воспоминаний.
Больше всего ее сейчас мучил один вопрос. Лезть в дело Лоера, как она мысленно окрестила историю, или не лезть? По сути конечно это было дело Леры. Но про Леру информации было минимум. Зато рыжий любитель скарабеев вырисовывался в воображении Риты Танк довольно подробно. Было ясно, что во-превых, никакой он не крутой. Крутые перцы сами музыкантов не нанимают. Так. Администратор на побегушках. Лера, пожулуй, покруче его была бы. Во-вторых, все это связано с наркотой и сопутствующими товарами. Музыка, книжонки всякие про "путешествия" и "просветления", майки, сумки, джинсы. Наркотуризм. Что там еще? А в конце все равно одно и тоже - деньги.
Вернулся Пикассо.
- Так, может, пойдем в комнату? - спросил он, потирая красный нос.
- Успокойся... Колбаски взял? Голодный студент... Я, правда, тоже жрать хочу, как из пулемета. Молодец. Открывай, наливай.
Рита схватила кусок колбасы и жадно стала его жевать.
- Боже! Как я давно не ела! Колбаса - это круто! Наливай! Чего ждешь?
Пикассо оторвал зубами крышку и неровной струей наполнил два пластиковых стаканчика.
- За тебя! Мое солнце! Моя принцесса Диана! - он протянул руку, чтобы обнять Риту за талию.
Но Рита хихикнула на "принцессу Диану" и довольно крепко шлепнула его.
- Я не говорила хвататься, я говорила: "Выпить водки". Ты чувствуешь разницу, Пикассо? Давай! За тебя! - Она толкнула его стаканчик своим и хлопнула.
- А тебе не интересно, как меня зовут? - спросил Пикассо.
- Нет. Ты для меня всегда будешь Пикассо.
- Напрасно, - покачал головой Пикассо.
- Может, ты еще мне свои шедевры показывать захочешь?
