- Хорошо, - согласилась Виктория и чуть улыбнулась.

Разглядывая мэра, Ремизов испытал что-то вроде зависти. Чувствовалось, что Спирин счастлив, он не отрывал глаз от своей очаровательной невесты, что-то говорил ей на ухо, смеялся вместе с ней. Алексею даже стало его жаль, и ему пришлось вспомнить застывшее лицо мертвой Елены, потную рожу Годованюка, зону, голод и холод того проклятого вагона, вонючую трубу Тротилки. Всем этим он был обязан обаятельному молодому человеку, сидящему рядом с красивой девушкой за свадебным столом.

Ремизов вздохнул, нащупал в кармане защелку предохранителя и сдернул ее.

Первой его заметила Виктория.

- Смотри, вон тот мужик, он как-то странно на нас смотрит, - сказала она Спирину. Тот мельком глянул на сидевшего в дальнем конце стола человека и легкомысленно пошутил.

- Просто он завидует, что мне, а не ему досталась такая красавица.

Вика засмеялась, чуть отпила из бокала шампанского, но поневоле снова

обернулась в ту сторону, где сидел незнакомец.

- А почему он в куртке? - спросила она.

- Наверное из охраны, - ответил Виктор и небрежно обернулся. А Ремизов уже поднялся, обошел колонну и двигался между столами прямо на них. Что-то в его облике показалось Спирину знакомым, он вглядывался в мощную фигуру приближающегося человека, в его напряженное лицо, и вспоминал, где он раньше видел эти голубые глаза. И хотя Ремизова сейчас не признала бы родная мать, но Виктор узнал его! В мозгу Спирина всплыла картина охотничьего домика Гринева и выводимый прочь детина в пятнистой форме с блуждающим взглядом. Непостижимым образом то лицо наложилось на это, и господин мэр понял, кто и зачем идет к его свадебному столу.

Виктор вскочил на ноги, хотел закричать, но Ремизов уже вскинул пистолет и выстрелил. Спирина откинуло назад, он сшиб спиной большую вазу с цветами, но небольшая тумбочка, на которой стоял букет, не дала ему упасть на пол. Алексей снова поймал на мушку уже окрасившуюся алым потеком белоснежную рубашку мэра и стрелял в дергающееся тело до тех пор, пока пистолет не смолк.

Грохот последних выстрелов прозвучал особенно сильно, ошеломленный

диджей вырубил аппаратуру, и в установившейся тишине раздался жуткий крик обезумевшей невесты. Левой рукой достав из кармана кассету, Алексей швырнул ее на стол рядом со свадебным тортом, развернулся и пошел к выходу. Толпа гостей шарахнулась в сторону, расступаясь перед ним, какая-то женщина истерично взвизгнула. У выхода из зала на него кинулся рослый парнишка в белой рубашке. Ремизов не останавливаясь ударил его рукоятью пистолета по лицу, и пока тот сидя на полу выплевывал выбитые зубы, Алексей прошел через опустевший холл и вышел на крыльцо.

Гриша его уже ждал. Услышав выстрелы, он подошел к дежурной "Волге" и

постучал согнутым пальцем по стеклу. Дремавший Виталик открыл дверцу и спросил.

- Тебе чего?

Не отвечая на глупый вопрос, Гриша схватил его за уши и одним мощным

рывком выкинул из машины. Пока водитель соображал, что к чему, цыган сел за руль, завел "Волгу" и резко развернул ее в другую сторону. Увидев Ремизова на крыльце, он два раза просигналил. Тот бегом спустился вниз, прыгнул на соседнее сиденье, и Гриша резко сорвал машину с места.

- Как там, нормально? - спросил Гриша, не отрывая глаз от ночной дороги.

- Да, - вздохнув, ответил Ремизов. Повертев в руках пистолет он опучтил боковое стекло и выкинул его в придорожный кювет.

- Ну, а что тогда такой мрачный? - снова спросил цыган, мельком глянув на соседа, а затем снова уставился на летящую с бешеной скоростью дорогу.

Ремизов пожал плечами. Разве можно объяснить это словами? Все, чем он жил долгое время исполнилось, а он засомневался - стоило ли это того? Маятник мести, качнувшись назад, уничтожил виновника всех несчастий Ремизова, но это уже не радовало лейтенанта. У него в ушах стоял истошный крик ни в чем не повинной невесты.

- А чему радоваться, - попробовал ответить он, - прошлого не вернешь, а как жить дальше - непонятно.

- Я тебе расскажу, как ты будешь жить дальше. Сейчас приедем к моей родне, отцу моей Радки, отдохнешь, а там я тебя женю на молоденькой цыганочке, сам женюсь на ее сестре, ты станешь моим братом, а значит, настоящим цыганом!

Ремизов от души рассмеялся. Сама идея "оцыганиться" показалась ему забавной.

- Откуда такое доверие? - спросил он.

- Ты знаешь, что мне в тебе больше всего понравилось? Как ты на золото смотрел. Как на мусор. И ты прав! Люди - золото, деньги - дерьмо!

Он свернул на какой-то проселок, и скоро в ярком свете фар заструились небесными балеринами первые снежинки этой зимы. Падая на еще теплую землю, они таяли, но сестры их все прибывали и прибывали, обещая к Новому году сугробы, а весной половодье.

- Снег! Как хорошо! - засмеялся цыган. - Люблю снег!

- Да, снег это очень хорошо, - согласился Ремизов и с трудом, чуть-чуть улыбнулся. - Снег, это просто здорово!

А снег все падал, закручиваясь в маленькие хороводы и хоть на время прикрывая грязь и неустроенность нашей проклятой жизни. Вместе со снегом на Россию нисходят Благодать и Надежда.