МАША. Вы сговорились, что ли? Одной мои глаза не нравятся, слонами швыряется. Другая, когда смотрю, хочет по морде дать. Я что - Медуза Горгона?
ИРИНА. Ты пошлая, пустая дура, а не Медуза Горгона!
МАША. Ах, я пошлая? А пить женщине в одиночку - это не пошло?
ИРИНА. Ты... ты же как... плющ... как паразит какой-то!
МАША. Конечно, я паразит. Везу на себе твой клуб. Пашу за тебя каждый день.
ИРИНА. Ты... как... я не знаю что... слова-то не подберешь... слизь какая-то...
МАША. Слизь! Гениально! Да ты без меня давно бы дуба врезала.
ИРИНА. Какое-то... мерзкое растение...
МАША. Да ты же ничего делать не умеешь! Ничего!
ИРИНА. От тебя... какая-то... вонь холодная идет... как из погреба... каждое слово, каждое движение - вонь, вонь, вонь!
МАША. Ты просрала все. Все пропиздела. За тебя никто ломаного гроша не даст.
ИРИНА. Господи! Как я задыхаюсь от этой вони! От этой ледяной вони!
МАША. Слушай, а может, все проще? Может, ты мне просто завидуешь?
ИРИНА. О Господи! Кому завидовать! И чему завидовать?
МАША. А может, ревнуешь?
Ирина молча смотрит на нее.
МАША (с усмешкой). Ревнуешь. А я вот - нет. Так и знай: не ревную. И если ты его раз в недельку будешь жалеть в своем офисе, я хуже к тебе относиться не стану.
Ирина молча смотрит на нее, затем угрожающе приближается. Маша хватает бутылку, замахивается.
МАША. Не подходи!
Ирина замирает. Маша стоит с поднятой бутылкой в руке. Из бутылки льется коньяк.
МАША (злобно). И она еще на меня бросается! Это кто же на кого бросаться должен!
Ирина смотрит на нее, потом резко выходит.
МАША (ставит бутылку на стол, стряхивает коньяк с руки, смеется). Дурдом!
Маша выходит из кухни, идет через квартиру. Ирина лежит в гостиной навзничь на диване и беззвучно плачет. Слезы текут по ее щекам. Маша входит в спальню.
Спальня.
Полумрак. Ольга лежит на своей кровати, отвернувшись к стене.
МАША. Оль? Спишь?
Ольга молчит.
МАША. Оль, я больше не буду. Никогда. Честное слово. Оль?
Ольга молчит. Маша устало валится на свою кровать.
МАША. Просто... понимаешь... как бы тебе это объяснить... чего-то мне сегодня не того. (Закидывает руки за голову.) Я Леву знаю давно. Помнишь, когда мы с Райкой после выпускного в Коктебель сбежали? Не помнишь? Я тогда еще твои брюки взяла. А купальник забыла. И мы с Райкой по очереди купались. На спичках купальник разыгрывали. Райке почти всегда везло, и она первой купалась. Она плавала классно, далеко-далеко заплывала. А я на камне сижу и смотрю. И подошел парень. Худой такой. Загорелый. В джинсовых шортах. Спрашивает: мадемуазель, вы почему не купаетесь? Я честно отвечаю - жду, когда купальник вернут. А он говорит: зачем вам купальник? Что вам скрывать? (Смеется.) Это Лева был. Но он был совсем другим. Совсем-совсем. Мы с ним тогда ночью купались. И море светилось. Потом мидий ловили, пекли на костре, ели и запивали домашним вином. Оно такое было розовое-розовое... Оль? Ты правда, что ли, спишь? (Приподнимается, смотрит на Ольгу, потом откидывается на подушку.) Как все глупо...
Сад возле клуба. Утро.
Лев открывает дверь, выходит в сад. За большим столом сидят Майк и Маша. Стол накрыт белой скатертью, богато сервирован. На столе закуски, напитки. Рядом со столом на траве стоит медный самовар с трубой. Из трубы идет дымок. Чуть поодаль стоят две машины Майка. У "кадиллака" открыт багажник, возле него суетятся два официанта. Лев подходит к ним, садится за стол. Майк держит в руке мертвую бабочку.
МАЙК. Отец нас бросил, когда мне было шесть лет. Мы с матерью жили. Она работала медсестрой. До пяти отработает, а потом по частникам, уколы делать. Придет часов в десять, я к ней подбегу, а у нее руки спиртом пахнут. Она говорит: "Ну вот, бабочка прилетела". У нее фамилия была Бабочкина.
МАША. Борису Бабочкину не родственница?
МАЙК. Нет. Я так ее бабочкой и звал. Вот. А потом у нее аппендицит случился. Положили ее в ту же самую больницу, в которой она работала, и во время операции заразили гепатитом. Через год умерла. Меня в интернат пристроили. В Быково. Я тогда, как только бабочку видел, так сразу мать вспоминал. А потом стал бабочек собирать. Они красивые. Собрал штук сорок. И совсем про мать забыл. А однажды нас в Москву повезли. В Большой театр. На "Лебединое озеро". И знаешь, я как только балерин увидел, у меня прям в сердце что-то повернулось. Они же как бабочки были. С тех пор без балета жить не могу. А бабочек собирать перестал. (Официантам.) Не разогревайте, а просто несите!
Ирина и Марк подходят к столу, садятся. Один из официантов вынимает из багажника емкость с большими креветками и кладет на поднос, который держит другой официант. Официант несет поднос к столу, ставит посередине. Другой официант вынимает из багажника пять чистых тарелок, несет к столу. Меняет тарелки, грязные уносит и кладет в багажник.
ИРИНА. Куда я, по-твоему, могу отсюда деться? Я к этому месту прикована, как дядя Ваня. У меня же долгов на пятьдесят тысяч. Как я их отдам? Мне надо работать, работать и работать.
МАРК (показывая на Майка). А почему будущий зять не закроет долгов своей тещи?
МАЙК. Может, и закрою. Когда станет тещей.
Лев подходит и садится на свободное место.
МАША. Нет, я все-таки хотела бы в Африку: в Конго или в Уганду.
МАЙК. Зачем тебе в Конго? Там одна саванна и холера. Ты что, будешь охотиться на сафари?
МАРК. Нет, Конго это не то. Мне говорили, что Бали, остров Бали, - вот это место. Во-первых, дешево. Можно снять бунгало на берегу моря в сутки долларов за сорок.
ИРИНА. А мне говорили, что в Суэце бунгало можно снять за четыре доллара, а питаться за один.
МАЙК. Мы тут в конце концов не деньги считаем.
Лев неторопливо ест и смотрит на Машу.
МАЙК (смотрит на свой нож). Ржавый! Он же не должен ржаветь. (Крупным планом показан нож с маркой "swiss steel".)
МАРК. Все швейцарское теперь делают в Польше. Великая страна.
ИРИНА (пьет вино и вздыхает с облегчением). Ой, хорошо! Не помню, когда последний раз в саду завтракали.
МАЙК. Что тебе мешает каждый день здесь завтракать?
ИРИНА. Да что мешает! Все мешает. Крутишься, как белка в колесе.
МАРК. Как дядя Ваня!
МАЙК (смотрит по сторонам). Такой отличный сад, а вы его не используете.
ИРИНА. А ты что, предлагаешь бистро здесь открыть?
МАЙК. Зачем бистро. Я бы на твоем месте давно бы здесь беседку построил. В русском стиле. Чтоб вся плющом была увита. В ней бы завтракал и обедал.
ЛЕВ (ест, не глядя на Майка). На свежем воздухе, правильно. И чтоб ребята в косоворотках блины подавали.
МАЙК (не обращая на него внимания). Да и вообще, я все бы здесь засадил деревьями, кустами. Чтоб сад был совсем дикий.
ЛЕВ. Да, да. Вышел из офиса - и грибы собирай. Очень успокаивает.
МАША (Майку). Значит, ты любишь дикую природу?
МАЙК. Я люблю, чтобы все соответствовало. А то к кому на дачу ни приедешь - все на газонах помешались. Газоны и японский сад. Митька, Оксана, Сережа Волков. Как сговорились. Стригут эти газоны, вырубают деревья. Будто они не в России.
МАРК. Американцы в свое время приехали к англичанам. И были поражены английскими газонами. Ну и чисто по-американски: скажите, господа англичане, как бы и нам устроить такие газоны? Англичане говорят: очень просто. Выберите место, снимите дерн, выровняйте площадку, посадите траву. А когда вырастет, два раза в неделю поливайте и раз в неделю подстригайте. И через какие-нибудь сто лет у вас будет отличный английский газон.
ИРИНА (смеется). Да. Тут хоть бы раз в месяц кто скосил. Не допросишься
МАША. Майк, ну серьезно, ты куда хочешь поехать?
МАЙК. Я еще в Италии не был.
МАША. Как не был? Не был в Италии?
МАЙК. Не был.
МАША. Ты что, с ума сошел?
МАРК. Машенька, поверь мне: вовсе не обязательно презирать человека за то, что он не был в Италии.
