- И мясо косулье жрут, - угрюмо вставил Живодер. - А мы чего ели-то? Сурка. А сурок, он чего? Он крыса и ничего боле. Так чего мы жрали? Крысу!

- Не беда, - сказал Нищука. - Скоро драконьего хвоста отведаем. Ничего нету лучше, как драконий хвост, запеченный на угольях.

- Йеннифэр, - продолжал Богольт, - паршивая, зловредная и зубастая баба. Не то что твои девочки, милсдарь Борх. - Энти тихие и милые, вона, гляньте, сидят себе рядышком с лошадьми, сабли вострят, а я проходил, шутку кинул - улыбнулись, зубки показали. Да, им-то я рад, не то что Йеннифэрихе, та все чегой-то затевает, надумывает... Говорю вам, парни, надыть присматриваться, а то весь наш уговор коту под хвост пойдет.

- Какой уговор, Богольт?

- Ну что, Ярпен, сказать ведьмаку-то?

- Нс вижу супротив показатиев, - учено выразился краснолюд.

- Водяра кончилась, - вставил Живодер, переворачивая бутыль вверх дном.

- Так тащи еще. Ты самый молодой. А уговор-то, Геральт, мы придумали, потому как мы не наемники и никакие там не платные холопы, и не пошлет нас Недамир на дракона, кинув под ноги пару штук золота. Правда такова, что мы одолеем дракона без Недамира, а вот Недамир без нас не одолеет. А отседова следовает, кто стоит больше и чья доля должна быть больше. И мы, сталбыть, решили честно - те, кто врукопашную пойдут и дракона уложат, берут половину. Недамир, учитывая благородное происхождение и титул, берет четверть. В любом случае. А остальные, ежели будут помогать, поровну поделят оставшуюся четверть промежду собой. Что ты об этом думаешь?

- А что об этом думает Недамир?

- Не сказал ни да ни нет. Но лучше пусть уж не лезет, хлюст. Я ему, дескать, сам он на дракона не пойдет, должен положиться на профессионалов, то бишь, на нас, рубайл, да на Ярпена с парнями. Мы, а не кто иной, сойдемся с драконом на алину меча. Остальные, в том числе и колдуны, если помогут, поделят меж собой четверть сокровищев.

- Кроме колдунов вы кого еще включаете в число остальных? заинтересовался Лютик.

- Уж конечно, не музыкантов и рифмоплетов, - хохотнул Ярпен Зигрин. - Тех, кто работает топором, а не лютней.

- Та-а-ак, - протянул Три Галки, глядя в звездное небо. - А чем поработает сапожник Козоед и его сброд?

Ярпен Зигрин сплюнул в костер и проворчал что-то по-краснолюдски.

- Милиция из Голополья знает тутошние горы и сойдет за провожатых, - тихо сказал Богольт, - потому справедливо будет допустить их к дележке. А вот с сапожником-то дело другое. Понимаете, будет паршиво, ежели хамы решат, что как только в округе появится дракон, то заместо того, чтобы слать за спецами, можно просто сунуть ему отраву и продолжать с девками в кустах озоровать. Ежели такой порядок распространится, то нам не иначе как на побирушки придется идти. Э?

- Правда, - добавил Ярпен. - Потому, говорю вам, с энтим сапожником должно случиться что-нибудь, пока он, трахнутый, в легенду не попал.

- Должно случиться, стало быть, случится, - убежденно сказал Нищука. - Это на мне.

- А Лютик, - подхватил краснолюд, - задницу ему в балладе обработает, на смех подымет. Чтоб осрамить во веки веков.

- Об одном вы забыли, - сказал Геральт. - Есть тут один, кто может вам все попутать. Который ни на какие дележки и договора не пойдет. Я об Эйке из Денесле. С ним вы говорили?

- О чем? - проскрипел Богольт, поправляя палкой поленья в костре. - С Эйком, Геральт, не поговоришь. Его дела не интересуют.

- Подъезжая к вашему лагерю, - сказал Три Галки, - мы встретили его. Он в полном вооружении стоял коленями на камнях и не отрывал глаз от неба.

- Он завсегда так, - сказал Живодер. - Размышляет или молится. Говорит, так надо, потому как боги наказали ему людей от худа оберегать.

- У нас в Кринфриде, - буркнул Богольт, - таких в телятнике держат на цепи и дают куски угля, тогда они на стенах разные разности малюют. Но довольно о ближних сплетничать, поговорим об интересе.

В крут света беззвучно ступила закутанная в шелковый плащ невысокая молодая женщина с черными волосами, покрытыми золотой сеточкой.

- Чем это тут так несет? - спросил Ярпен Зигрин, прикидываясь, будто ее не видит. - Не серой ли?

- Нет. - Богольт демонстративно потянул носом, глядя в сторону. - Мускус или что-то вроде.

- Нет, пожалуй, это... - поморщился краснолюд. - Ах! Так это ж благородная госпожа Йеннифэр! Здрасьте, здрасьте!

Чародейка медленно обвела взглядом собравшихся, на мгновение задержала блестящие глаза на ведьмаке. Геральт еле заметно улыбнулся.

- Позвольте присесть?

- Что за вопрос, благодетельница вы наша, - сказал Богольт и икнул. - Присядьте вот тут, на седле. Сдвинь зад, Кеннет, и подай благородной колдунье седло.

- Вы тут о делах, я слышу. - Йеннифэр уселась, вытянув стройные ноги в черных чулках. - Без меня?

- Нс смели, - сказал Ярпен Зигрин, - беспокоить столь важную особу.

- Ты, Ярпен, - прищурилась Йеннифэр, повернувшись к краснолюду, - лучше б помолчал. С первого дня ты делаешь вид, будто меня вообще не существует, так уж и продолжай в том же духе, не утруждай себя.

- Да что вы, госпожа! - Ярпен показал в улыбке неровные зубы. - Как можно! Да пусть меня клещи лесные покусают, ежели я не трактирую, нет, не тракую вас лучше, чем нежели воздух. Воздух, к примеру, мне случается испортить, а касательно вас я б себе этого ни в коем разе не позволил.

Бородатые "ребяты" зашлись хохотом, но тут же замолкли, увидев синее мерцание, вдруг охватившее чародейку.

- Еще одно слово - и от тебя останется лишь испорченный воздух, - сказала Йеннифэр, и в ее голосе прозвучал металл. - И грязное пятно на траве.

- И верно, - кашлянул Богольт, разряжая обстановку. Помолчи, Зигрин. Послушаем лучше, что нам скажет госпожа Йеннифэр. Она только что заметила, будто мы тут болтаем о делах без нее. Отседова вывод, что у нее есть какое-то предложение. Послушаем. Только б не предложила собственными чарами уделать дракона.

- А что? - подняла голову Йеннифэр. - Думаешь, невозможно, Богольт?

- Может, и возможно. Но нам не окупится, потому как вы тогда потребуете половину драконьего богатства.

- Как минимум, - холодно сказала чародейка.

- Ну вот, сами видите, нас это ну никак не устраивает. Мы, милсдарыня чародейка, бедные солдаты - если добыча пройдет мимо нашего носа, то голодать нам как пить дать. Мы щавелем и лебедой пробиваемся...