Вечером к шоссе севернее Баложи вышел 7-й гвардейский стрелковый корпус, а 15-й достиг южной окраины Риги.
Опасаясь, что войска 10-й гвардейской армии на района Баложи прорвутся к Рижскому взморью, гитлеровцы решили нанести контрудар. Двумя пехотными дивизиями и двумя танковыми бригадами при поддержке авиации они попытались восстановить положение. Но их потуги оказались тщетными. Все атаки неприятеля были отбиты, и он отступил. Наши бомбардировщики и штурмовики наносили его отходящим частям чувствительные потери.
В этот день весь фронт облетела весть о подвиге лейтенанта Виктора Чернявского. С бреющего полета он поливал свинцом фашистских солдат, из пушек бил по машинам, штурмовал огневые позиции батарей. Но вот и в его самолет попал снаряд. Ил-2 загорелся. Можно было попытаться посадить его или хотя бы спастись самому. Но Чернявский в это время увидел внизу скопление вражеских танков. Он направил свой пылающий самолет прямо в них. К небу взвился огромный столб пламени и дыма. Эхо взрыва многоголосо раскатилось по окрестным лесам...
Яростные бои разгорелись на южной окраине Риги. Противник здесь хорошо укрепился. Перед первой линией его траншей тянулись проволочные заграждения, противотанковые рвы, наполненные рыжей водой. А перед ними минные поля. Гвардейцам генерала М. А. Исаева и полковника В. М. Лазарева при содействии армейского противотанкового полка удалось в некоторых местах потеснить гитлеровцев и завладеть их первой траншеей. Однако враг не хотел мириться с этим и стремился во что бы то ни стало вернуть потерянное. Дело доходило до жарких рукопашных схваток.
Накал боев не спал и тогда, когда на землю легла непроглядная осенняя темень. Даже авиация продол жала действовать. Хорошо изучив расположение не приятельских позиций днем, летчики уверенно бом били и в ночное время.
На помощь 15-му гвардейскому стрелковому корпусу, которым командовал генерал-лейтенант Н. Г. Хоруженко, подошел 1,30-й латышский корпус под командованием генерал-лейтенанта Д. К. Бранткална. Совместными усилиями они наконец сломили сопротивление оборонявшихся, и в третьем часу ночи несколько подразделений из дивизии полковника В. М. Лазарева ворвались в Задвинье.
Почти одновременно с ними туда пробились и передовые полки генерала М. А. Исаева, наступавшие вдоль левого берега Даугавы. Здесь ими был применен примерно такой же тактический прием, как и при форсировании Огре. Десантная группа силой до роты под командованием лейтенанта Виктора Семина на лодках и плотах проникла по реке в город. "Флотилия" благополучно причалила к песчаной косе. Однако, когда бойцы стали высаживаться, немцы обнаружили их и открыли огонь. Завязался бой. Он отвлек внимание неприятеля. В это время гвардейцы усилили натиск с фронта, и гитлеровская оборона затрещала.
К 6 часам утра район Атгазене и вся южная часть Задвинья были очищены от противника.
Части 15-го гвардейского и 130-го латышского стрелковых корпусов устремились к центру и северной окраине Задвинья. Каждый дом, переулок, улицу приходилось отбивать. Многие из них были забаррикадированы и заминированы.
При освобождении западных кварталов отличились дивизия полковника В. М. Лазарева и танковая брига да полковника Н. С. Гришина. В кровопролитных схватках они разгромили в Задвинье 2 вражеских полка, взяли 80 пленных, захватили 17 танков и самоходных орудий, 26 пушек, 40 автомашин и несколько складов. Но и сами понесли тяжелые потери.
Когда наступил зыбкий мутноватый рассвет, стали видны обгорелые скелеты зданий, заваленные грудами битого кирпича улицы, опрокинутые фонарные стол бы, покореженные танки и пушки, черные остовы грузовиков. Так выглядело Задвинье ранним утром 15 октября. Где-то за западными окраинами еще Громыхало. Это наши артиллеристы и летчики громили отходящие за реку Лиелупе остатки немецких войск. Велись бои в юго-западных предместьях столицы и на подступах к Приедайне.
К середине дня в Приедайне вывел свою дивизию генерал М.Ф. Андрющенко, вывел и почему-то остановил. К нему на коне подлетел командир корпуса генерал А.Т. Стученко и сердито спросил:
- Почему топчетесь на месте?
Андрющенко протянул радиограмму, подписанную начальником штаба корпуса полковником В. А. Табачным. В ней были такие слова: "Кончайте выполнение задачи, главными силами сосредоточивайтесь южнее Приедайне".
Стученко разозлился еще больше, но только теперь на свой штаб. Тут же из верховых и артиллерийских лошадей он сколотил небольшую конную группу. Седел на всех не хватало, и многие бойцы, вооружившись автоматами, уселись на лошадей, как говорят на Дону, "нахлюстом". Конники понеслись преследовать удирающих гитлеровцев. Переправившись через реку Лиелупе, бойцы очистили от врага несколько поселков на Рижском взморье. Последовавшие за всадниками части выловили и пленили несколько сот разбежавшихся неприятельских солдат и офицеров. В Задвинье продолжали переправляться также войска 67-й армии 3-го Прибалтийского фронта. Готовился вступить на левый берег Даугавы и единственный корпус 1-й ударной армии. Так что сил для наступления вдоль побережья Рижского залива скопилось немало. Ждали указаний из Генштаба. И они вскоре поступили.
Наша 10-я гвардейская армия должна была передислоцироваться в район Елгавы. Ей предстояло принять участие в наступлении на Лиепаю.
Соединения ее начали готовиться к маршу.
В этот же день на одной из площадей состоялась торжественная встреча гвардейцев с жителями латвийской столицы. Рижане горячо приветствовали своих освободителей.
3
На наш фронтовой командный пункт приехал Л. А. Говоров. После краткой беседы с Еременко он за шел ко мне.
- Ну вот наконец и очистили Ригу, - сказал маршал.
- Жаль, не удалось окружить гарнизон...
- Да, надо было бы, - согласился Леонид Александрович.
- А ведь у Масленникова во втором эшелоне две армии были, - упрекнул я Говорова.
- Теперь что уж об этом говорить, - развел он руками. - Кстати, Верховный согласился расформировать Третий Прибалтийский фронт. Завтра вам передадут первую ударную и четырнадцатую воздушную армии, шестьдесят седьмую Ленинградскому, шестьдесят первую - Первому Прибалтийскому, а пятьдесят четвертую Ставка берет себе. Вот так!
- Но если Третий Прибалтийский ликвидируется, то зачем же десятую гвардейскую перебрасывать под Елгаву? - удивился я. - Ведь первая ударная очень слабая армия и не сможет использовать выгодной обстановки, сложившейся в этом районе сейчас. Отчего бы не перевести на это направление наши главные силы?
- Опасаются, что противник, оставив против вас прикрытие, прорвется на юг, деблокирует Клайпеду и уйдет в Восточную Пруссию. Вот поэтому удар в на правлении Лиепаи и планируется нанести сразу двумя фронтами.
- Но ведь это операционное направление тоже важное!..
Говоров пожал плечами.
- Этот вопрос еще будет обсуждаться в Ставке. - Он встал, оделся и, прощаясь, сказал: - На этом моя миссия закончена. Как представитель Ставки я разговаривал с вами последний раз. Еду доколачивать моонзундскую группировку.
Я поблагодарил Говорова за помощь.
Спустя некоторое время по телефону доложил гене ралу армии А. И. Антонову о том, что войска 2-го Прибалтийского фронта, продвинувшись за сутки на 20 километров, штурмом овладели западной частью Риги и вышли к Рижскому заливу.
- Очень хорошо, что операция наконец завершена, - сказал Алексей Иннокентьевич.
Он подтвердил, что 3-й Прибалтийский фронт будет расформирован, а 1-я ударная и 14-я воздушная армии переданы нам.
- Теперь готовьте наступление на своем левом фланге, - сказал он в заключение.
Через некоторое время ко мне зашел Афанасий Петрович Пигурнов и предложил:
- Поедемте в Ригу, посмотрим город.
Я принял приглашение. Мы отправились на "виллисе".
Перед глазами предстало тяжелое зрелище. Разрушенные заводы, стертые с лица земли дома, взорванные мосты. Выехали к Даугаве. На ее берегу я встретил командира 88-го понтонного батальона майора К. А. Дорошенко. Он руководил работами по постройке наплавного моста. Дорошенко перевез нас на противоположную сторону на пароме. Вскоре Пигурнов отправился в ЦК Компартии Латвии, а я продолжил осмотр города в сопровождении старого рижанина. Машина медленно двигалась по улицам, а он показывал и объяснял :
