- Конечно, мне кажется лекция очень интересна, многие вещи просто необычны и пока я не вижу криминала. Разве Дмитрий Донской не сражался в передовом полку? Сражался. То есть от исторической линии Михаил Иванович не оторвался.

- А кто по вашему руководил сражением?

- Не мог руководитель бросить свой пост и идти в передовой полк погибать, всем ясно, что таким предводитель быть не может. Вот Мамай предводитель - сидел на холме и руководил боем. И Боброк тоже, выжидал момент для решающего броска, он командовал русичами здесь. Всем ясно, что Дмитрий же не мог орать из-под кучи тел передового полка, чтобы Боброк шел в атаку.

- Да вы что, все против Дмитрия Донского. Он за эту битву звание получил... Донского.

- И хорошо, пусть получил. Я надеюсь, Михаил Иванович расскажет нам потом, как присвоили звание... Донского...

Тут Дмитрий Константинович не выдержал.

- Постойте, мы о чем говорим? Необходимо выдерживать идеологию партии в нашей истории. Для молодежи имена Дмитрий Донской, Александр Невский, Суворов и остальные, должны быть синонимами веры в нашем славном прошлом и настоящем. Донской должен остаться Донским.

- Так о чем мы тогда спорим? - удивился Писемский. - Михаил Иванович и расскажет нам в следующих лекциях, как это получилось.

На лицах наступило замешательство. Андрейченко вяло садиться.

- Ну если так вопрос ставиться, о чем говорить.

- Все с этим согласны? - спросил Дмитрий Константинович.

Стало тихо. Никто не произнес ни слова.

- Раз так, то надеемся, что Михаил Иванович, не отступит в дальнейшем от линии партии. Собрание закрыто.

В коридоре меня ждала Гюльнара.

- Ну как?

- Мне разрешили читать лекцию дальше, с условием, что я должен доказать, что Дмитрий не зря получит звание Донской.

- А это трудно?

- Если закончить битвой на Куликовом поле, то не трудно...

- А если шагнуть дальше?

- То это уже доказать не удастся.

- Надеюсь, ты не будешь шагать дальше, - раздался голос сзади.

Это была Татьяна.

- Как ты здесь оказалась?

- Я разговаривала с Андрейченко и никак не могла от него отцепиться.

- С Андрейченко? Не на счет ли меня?

- Нет. Он о тебе не распространялся. Бросил вскользь, что ты человек конченый и все.

- Так он и сказал? - встревожилась Гюльнара.

- Да мне кажется, он посмеялся.

- По-моему, этот тип смеется мало.

- Ладно вам. Пойдемте в кафе. Спрыснем удачно пережитую лекцию, предлагаю я.

Мы сидим за столиком и жуем пышки с кофе.

- Где ты пропадала, Гюльнара? Мы были в колхозе, а я тебя там не видела.

- Я ездила за границу.

- Вот как. Кто пахать, а кто гулять.

- Я ездила по комсомольскому набору, на строительство жилья для наших военных.

- Вот не думала, что наших девушек стали брать на стройки вместо... подъемного крана.

- Ты меня хочешь обидеть?

- Пожалуй ты, Татьяна, перегнула палку, - вступаюсь я за Гюльнару.

- Ах вот как. Ты бы лучше сам не перегибал палок. Сегодня еще тебя вытащили из..., но завтра никто вытаскивать не будет. Поздно будет. Говорили, угомонись. Спокойно жить не можешь. А ну вас...

Татьяна вскакивает и уходит.

- Какая ее муха укусила?

- Это муха, ты.

"Бой шел по всей линии с переменным успехом. Где то пересиливали русские, где то татары. Центральные великокняжеские полки испытали колоссальное напряжение. Несколько раз стяги чуть не переходили из рук в руки. Здесь было больше всего убитых и раненых. Валы полуживых и мертвых мешали сражаться. Лучшие татарские части ввязались в эту кровавую кашу и таяли на глазах. У русских тоже было плачевное положение. Полк правой руки, единственный, имел преимущество и битые кипчаки, вместе с воинами из других племен все время откатывались назад. Зато полк левой руки...

Битва шла уже восемь часов. Первым дрогнул Московский полк, набранный из посадских и свободных людей. Молодые безусые воины, не выдержав атаки хазаров бросились бежать к переправе. В центре полка образовалась дыра, которая все больше и больше расширялась. В нее ринулись хазары и татары, вырубая фланги русских колонн. Теперь здесь линии не было. Здесь каждый дрался за себя. Это был разгром. Его то и увидел Мамай. Он уловил перемену боя и послал весь свой резерв в этот развал. Свежая конница врезалась в коридор и вскоре полка левой руки не стало.

Федор Колос сразу почуял неладное. К переправе неслись пешие и конные русские воины.

- Ребята, - крикнул он молодым воинам, - строиться в два ряда. Перекрыть переправу.

Молодые княжичи начали пиками подталкивать подбегавших, отгоняя их от мостов.

- Княжич Прозоровский, сжечь мосты.

Княжич лихо подскакал к заготовленным горящим факелам и схватив их помчался к кучам хвороста, заготовленным на мостах. Один за другим три моста пылали, поднимая валы дыма до неба. Так Колос выполнил тайный приказ Боброка, если русичи побегут, сжечь мосты. Несколько бежавших воинов пытались переплыть реку. На глазах у всех, Колос разрубил одного труса пополам, от макушки головы до паха. Остальные отпрянули, в ужасе уставившись на бородатого богатыря.

- А ну, вперед.

Княжичи стали подгонять трусов к резервному полку. Бежавших все прибывало и прибывало.

- Смотрите, - закричал один из мальчишек.

Федор Колос все понял. Татары разбили полк левой руки и теперь заходят в тыл на резервный полк. Если резервный полк не перестроиться по фронту лицом к татарам, то все будет проиграно.

- Прозоровский, скачи к князю Оболенскому, пусть поспешит развернуть полк на нас.

Как только княжич ускакал, Колос заорал на столпившихся воинов.

- У кого есть оружие, строиться в колонны.

Он хоть как то пытался организовать сопротивление. Княжичи в два ряда встали с копьями на перевес, лицом к татарам. Около двух тысяч бежавших тоже организовались в колонну, но еще больше струсило и удрало к реке. На выручку шел уже на половину уничтоженный, русский полк, стоящий во фланг к центральному полку, во главе с героем битвы на Воже князем Монастырским. Организованными порядками шеренги воинов загибали фланг, чтобы спасти резервный полк. Князь понимал, надо дать время ему развернуться.

Татары появились неожиданно. Их конница мчалась круша все направо и налево. Федор Колос принял единственное правильное решение.

- Пики к борю. За Русь, за землю русскую. Вперед.

Этот отряд в 320 мальчиков, 50 наставников и примкнувшие к ним пять сотен не весть откуда отступивших конников, бросился на встречу смерти. Они сшиблись и вал татарской конницы задержался. Воины Монастырского и отступившие воины других полков тоже вошли в соприкосновение с врагом. Эта задержка в пол часа спасла резервный полк. Когда татары все же прорвались и подскакали к полку их встретил частокол копий...

Весь будущий цвет России, молодые княжичи погибли. Рядом с ними погиб отважный воин, князь Монастырский, вместе со своей дружиной.

В странное положение попали татарские воины. Спереди стоит свеженький, еще не вступавший в битву резервный полк, справа река Непрядва и Дон, а слева лежат горы уничтоженных врагов и своих. Негде развернуться конным отрядам, в этом узком мешке. Этот момент вовремя уловил Боброк. Удар его конницы сзади, загнал татар в этот мешок. Лучшая татарская конница попала между молотом и наковальней и здесь была вся истреблена. Кто из них поумней, бросил коней и удирали влево через горы мертвецов, другие бросились в Дон, а на той стороне их дубинами прямо в воде утюжили русские мужики. Теперь татары побежали. Трусоватые кипчаки и другие племена, как только увидели несущихся через поле боя пеших татар, сами не выдержали и рванули назад, прямо на шатер Мамая. Центральный полк и полк правой руки русских преследовали удирающего врага, но они очень устали и лишь добрели до стана Мамая, где и встали. Только конница Боброка, да воины резервного полка, продолжала гнать то, что считалось воинством Мамая.