- Я работаю по всем каналам, - говорил Лукин Павлу Романовичу. - Очень путаная история. Требуется, как минимум, недели две, чтобы вытащить все ниточки. Одно могу сказать - непрост этот Матейко. Вернее, не сам он, а заварушка вокруг его выдвижения. Это самый опасный для нас участок борьбы. Если можно так по-старому, по-партийному выразиться.
- Да можно как угодно выразиться, только суть от этого не изменится. Неужели они всерьез думают, что за какие-нибудь полтора месяца этот Матейко станет народным кумиром?
- Кумиром - не кумиром, но если деньги будут идти с такой же интенсивностью, то в пределах одного отдельно взятого Города он может добиться определенной популярности.
Лукин, как и в большинстве случаев, оказался прав. К тому дню, когда теледебаты наконец-то состоялись, лицо Матейко уже смотрело на Греча, Журковского, Лукина, Суханова, на всех горожан с бесчисленных плакатов, которыми был заклеен весь Город.
Не проходило дня, чтобы в какой-нибудь телепрограмме не мелькнул новый кандидат, не дал короткого, в несколько фраз, интервью. Он краснел, стеснялся камеры, но высказывался весьма занятно. Его спрашивали о предвыборной программе, а он, оглядываясь по сторонам, говорил, что в этом дворе давно не меняли трубы. Журналисты пытались выяснить его политическое кредо, а объект их внимания бурчал что-то про ремонт крыши ближайшего дома.
И это срабатывало лучше, чем краснобайство кандидата от "Яблока". Лучше, чем громоподобные обвинения и обличения, катившиеся с коммунистических трибун в сторону демократов, космополитов и всех прочих, продавших, разворовавших и проглядевших Великую Россию. Даже лучше, чем убедительные, наполненные фактическим материалом и историческими ссылками выступления Греча.
- Он работает очень тонко, - заметил однажды Журковский. - Вернее, не он, а те, кто за ним стоят.
- Да я вижу, - поморщился Греч. - Все это белыми нитками шито. Второй Лужков. Прораб с обломанными ногтями и потным лбом.
- Ему выстроен люмпенизированный имидж, - покачал головой Журковский. - А люмпены в нашей стране иной раз делали решающий ход в политической игре. Были прецеденты.
- Были, - согласился Греч. - Но неужели это никого ничему не научило? Неужели они не помнят, чем заканчиваются все эти люмпенские радости? Десяти лет не прошло.
- Думаю, что не помнят, - серьезно ответил Журковский. - И им Матейко нравится. Боюсь, что таких, которым он нравится, довольно много.
- Не надо бояться, - заметил Греч. - Чего нам бояться? Нам работать нужно.
Свет от направленных в лицо приборов резал глаза, и Гречу несколько раз пришлось прикрыться рукой, чтобы незаметно вытереть непрошеные слезинки. "Температура, должно быть, поднялась. Раньше такого от телевизионного света никогда не случалось", - подумал он, сделал еще один глоток воды и продолжил.
- Я лучше напомню горожанам, что мы успели сделать за время нашей работы. Я подчеркиваю - "нашей", потому как все, что сделано в Городе, сделано не мной одним. Это огромный труд множества людей, высоких профессионалов, которые, каждый на своем месте, делают свою работу честно и умело.
- Главное, в чем я действительно вижу нашу заслугу и чем горжусь, - это тот факт, что за прошедшие годы доля горожан, живущих в коммунальных квартирах, сократилась с сорока пяти процентов до девятнадцати. В период, когда Город переживал тяжелейшее время, стоял на пороге голода, - нам поверили, поверила вся мировая общественность. Город из провинциального, захолустного, сонного превратился в известный и популярный во всем мире Город, каким и был до революции семнадцатого года. Это, казалось бы, нематериальный факт, однако он обернулся вполне вещественной стороной в 1991 году, когда к нам пошла гуманитарная помощь - только оттого, что партнеры на Западе поверили в наш Город и в новую власть. Кстати, сегодня было многое сказано о криминале, о воровстве во властных структурах...
Павел Романович снова бросил быстрый взгляд на своих конкурентов.
- Так вот, в связи с гуманитарной помощью... В нашем Городе в то время работала специальная комиссия ЕЭС, и она признала, что наша система распределения гуманитарной помощи, контроля, транспортировки, учета наиболее эффективна по сравнению со всеми остальными городами России. Задумайтесь над этим, дорогие горожане. По сравнению со всеми, - Греч выделил последнее слово, - городами России. Такую же оценку, кстати, дали и представители японского МИДа. А после того как они убедились, что вся - подчеркиваю - вся гуманитарная помощь доходит по назначению, они увеличили нам поставки. Конечно, помощь это замечательно, однако, обратимся к нашим непосредственным делам. Мы сохранили твердые цены. - Греч на этот раз повернулся, обращаясь к Старкову кандидату в губернаторы от коммунистов. - То есть сделали то, о чем вы постоянно говорите. Твердые цены на основные виды продуктов, в том числе на хлеб, молоко, растительное масло. Кто сосчитает, сколько жизней малоимущих, пенсионеров, да пусть даже бомжей - сколько этих жизней было сохранено в девяносто первом - девяносто втором годах благодаря сохранению твердых и минимальных цен на продовольствие?
Павел Романович вытер пот, выступивший на лбу.
- Уровень безработицы в Городе не поднимался выше полутора процентов, то есть был и есть в два-три раза ниже общероссийского. И это несмотря на то, что основу нашей экономики в советское время составляли военные заводы и государственные заказы. Теперь государственных заказов нет...
- Я прошу прощения. - Поднял руку Старков.
- Пожалуйста, - Греч кивнул. - Пожалуйста, говорите.
- Я хотел конкретизировать насчет военных заводов. Насколько я знаю, вы хотели продать их западным предпринимателям? Но благодаря самосознанию рабочего класса, выступившего в защиту народного достояния, коим и являются НАШИ, - он чуть не выкрикнул это слово, - заводы, у вас этого не вышло. И вы еще можете рассуждать о военной промышленности? О госзаказах? Да ведь дай вам волю, вы все на Запад отправите! А наши рабочие останутся, простите, без штанов. Что уже и происходит.
- Я, признаться, что-то не видел рабочих без штанов, - вмешался в беседу ведущий, известный всей стране политический обозреватель Горин. - Что вы скажете, Павел Романович? Действительно без штанов?
- Да это просто чушь, - ответил Греч. - Просто чушь. Люди работают, получают зарплату... Кстати, могли бы получать много больше. Насчет продажи заводов - тоже очередной, простите за выражение, бред. Мы вели переговоры с итальянцами, с "Фиатом"... Вели и ведем. И будем добиваться инвестиций Запада в нашу промышленность. Это нормальный и, больше того, необходимый процесс. Без этого развитие нашей экономики не то чтобы совсем невозможно, но крайне затруднительно. Если мы хотим выйти на мировой уровень, а мы должны на него выйти, то не стоит изобретать велосипед - нужно просто жить по нормальным экономическим законам, по тем, которым следует весь цивилизованный мир. И производить на крупных предприятиях не танки, которые гниют на полигонах, а автомобили и хорошую бытовую технику. Мы же на военных заводах делаем тазы, ложки и вилки - не самая эффективная организация производства, но хоть что-то. Вот за это люди и получают зарплату. А если бы, при отсутствии госзаказов, они по-прежнему были ориентированы на танки, то вообще ничего не получали бы. Так что по поводу невысокой заработной платы на Северном, в частности, заводе претензии не ко мне, а к директору предприятия Белкину, который, как и господин Старков, против переговоров с итальянцами. Он не хочет делать машины, он хочет ждать, когда государство снова закажет ему танки. Так вот, я думаю, пусть он ждет у себя дома, а не на огромном предприятии. И не мешает людям работать, зарабатывать и строить свою жизнь. Нормальную жизнь. Мы можем жить не хуже, чем живут люди в Европе, в Америке... Если только нам не будут мешать. Не надо помогать, господь с вами... Не мешайте только.
- Кто же это вам мешает? - ехидно спросил Старков. - Объясните, пожалуйста, кто эти вредители, что мешают налаживать нормальную жизнь? И так мешают, что за несколько лет вы не смогли наладить жизнь в Городе? А преступность растет. Уже стыдно, просто стыдно становится - только и говорят, что о криминальной столице. Вам нравится жить в криминальной столице? Создается ощущение, что за время вашего правления город и превратился в центр российского криминала. Прежде разве у нас было такое? Месяца не проходит, чтобы не случилось заказного убийства. А об уличной преступности и говорить не приходится. Каждый знает - она выросла у нас просто чудовищно, вышла за любые мыслимые пределы. И все это случилось за последние годы. Уголовный термин "беспредел" вошел в повседневный обиход...
