– Не слушайте его, – сердито проворчал Авраам. – Он каламбурит так при каждой пересменке.
– Вроде бы все должно пройти гладко, – сказал Максимилиан серьезно. – Эти люди свыклись с мыслью, что мы будем с ними торговать. Значит, первоначального антагонизма не возникнет. Возможно даже, что им самим не терпится заключить сделку.
– Еще одно, – указал Дуглас. – У нас товары, к которым они проявляли интерес, и нам не придется тратить время на подробные выяснения их потребностей.
– Торговая ситуация представляется простой, – веско произнес Авраам. – Осложнений вроде бы возникнуть не должно. По-видимому, главное – установить пропорции обмена: сколько подаров за лопату, или за мотыгу, или еще за что-то.
– Это выяснится путем проб и ошибок, – заметил Шеридан.
– Надо будет жестко поторговаться для установления розничной цены, – заявил Лемуил, – а затем продавать оптом. Такой прием нередко приносил отличные результаты.
Авраам поднялся со стула.
– Приступим. Думаю, Стив, вам следует остаться в лагере.
Шеридан кивнул.
– Буду в радиокабине ждать ваших сообщений. Не тяните с ними.
Роботы приступили: они чистили и полировали друг друга, пока буквально не засияли. Достали парадные щитки и прикрепили их к корпусу магнитными защелками – разноцветные пояса, сверкающие металлические наборные ожерелья и драгоценные камни с кулак величиной. Не слишком изысканного вкуса, но рассчитанные на то, чтобы поразить туземцев.
Они подогнали свои платформы, нагрузили их образчиками со склада, и Шеридан, расстелив карту, распределил между ними деревни. Они проверили передатчики и убедились, что взяли книги заказов.
К полудню они все покинули лагерь.
Шеридан пошел к себе в палатку и опустился в походное кресло, глядя на озеро, сверкающее на солнце за пологим берегом.
Наполеон принес ему перекусить и сел поболтать, аккуратно вздернув белый фартук на колени, чтобы он не касался земли, а высокий колпак лихо сдвинул набок.
– И как, по-вашему, пойдет дело, Стив?
– Заранее ничего сказать нельзя, – объяснил ему Шеридан. – Ребята все настроились на легкую работенку, и, надеюсь, они не разочаруются. Но туземцы на малоизвестной планете могут выкинуть что угодно.
– Ждете неприятностей?
– Я ничего не жду, а просто сижу и робко надеюсь на лучшее. Вот когда начнут поступать сообщения…
– Если вы так тревожитесь, то почему не отправились туда сами?
Шеридан покачал головой:
– Сам подумай, Наппи. Я ничего в торговле не понимаю, а ребята знают о ней все, что требуется. Мне браться за это самому никакого смысла нет. Я не подготовлен.
А к чему он подготовлен, вдруг пришло ему в голову. Он не торговец и не космовик. И понятия не имеет о профессиях, в которых роботы поднаторели – или могли поднатореть в любую минуту.
Нет, он просто человек, необходимый винтик в команде роботов.
По закону ни одному роботу и ни одной команде роботов нельзя было давать задание без человеческого надзора. Но дело этим не исчерпывалось. В самой природе робота крылась потребность, не заложенная сознательно, но изначально ей присущая, – потребность в своем человеке.
Команда роботов, посланная на задание без сопровождающего человека, стала бы сажать ошибку на ошибку и в конце концов полностью бы рассыпалась и могла бы не только не принести пользы, но и причинить невообразимый вред. А когда их сопровождает человек, их предприимчивости и возможностям практически нет предела.
То ли, думал он, они нуждаются в лидере, хотя, с другой стороны, человек в команде роботов далеко не всегда обладает качествами лидера. То ли им требуется символ непререкаемого авторитета, пусть даже роботы, если отбросить их уважение к своему человеку и стремление заботиться о нем, никаких авторитетов не признают.
Нет, сказал себе Шеридан, тут кроется нечто более глубокое, чем просто лидерство или просто авторитет. Нечто, сравнимое с привязанностью и внутренним единением, связывающими неразрывными узами человека и собаку, однако при полном отсутствии немого обожания, свойственного собакам.
– Ну а сам ты? – спросил он Наполеона. – Тебе никогда не хотелось самому выйти на задание? Скажи только слово…
– Мне нравится готовить, – заявил Наполеон и поковырял в земле металлическим пальцем. – Я, Стив, так сказать, старый верный служитель.
– Сменник в два счета это изменит.
– А кто тогда будет для вас готовить? Сами-то вы и яйцо толком сварить не умеете.
Шеридан кончил есть и снова уставился на озеро в ожидании первых сообщений по радио.
Наконец-то они приступили к выполнению задания. Все, что происходило до этого, – погрузка, долгая буксировка по космическому пространству, выведение космолета с прицепом на орбиту и разгрузка – было лишь подготовкой к этому моменту.
Они приступили к выполнению задания, но до конца было еще ох как далеко. Предстоят месяцы напряженной работы. Будут возникать бесконечные проблемы, непредвиденные трудности. Но они справятся, сказал он себе с непоколебимой гордостью. Его команду ничто не поставит в тупик. Ничто!
Под вечер его позвал Езекия:
– Радирует Авраам, сэр. Что-то не так.
Шеридан вскочил, бросился в кабину, придвинул стул и ухватил наушники.
– Ав, это ты? Как дела, малый?
– Плохо, Стив, – ответил Авраам. – Они не хотят меняться. Товары им нравятся. Так и засматриваются на них. Но ничего за них не предлагают. Знаете, что я думаю? По-моему, им нечего предложить.
– Чушь, Ав! Они собирали плоды все эти годы. Амбары полным-полны.
– Все амбары заколочены, – сказал Авраам. – Двери закрыты на засовы, окна забраны досками. А когда я хотел подойти к одному, они повели себя не по-хорошему.
– Сейчас прилечу, – сказал Шеридан. – Хочу сам посмотреть. – Он вышел из кабины. – Езекия, заведи стрекозу. Полетим поговорить с Авом. Наппи, подежурь у радио. Если что, свяжешься со мной в деревне Ава.
– Я отсюда ни ногой, – заверил его Наполеон.
Езекия посадил стрекозу на деревенской площади рядом с платформой, по-прежнему полностью нагруженной. К ним тут же подошел Авраам.
– Хорошо, что ты тут, Стив. Они хотят, чтобы я убрался отсюда. Они не хотят, чтобы мы оставались на планете.
Шеридан вылез из стрекозы и застыл на месте. Его охватило странное ощущение – и с деревней, и с ее обитателями что-то было не так. Что-то изменилось, стало другим.
На площади собралось много туземцев, кто-то прислонялся к дверям, кто-то к древесному стволу. Несколько загораживали заложенную засовами дверь массивного амбара в центре площади, словно их поставили туда часовыми.
– Когда я приземлился, – сказал Авраам, – они столпились вокруг платформы, разглядывали товары и только-только не хватали их. Я попробовал заговорить с ними, но они отмалчивались, твердили, что они очень бедные. А теперь молчат и только глазами сверкают.
Амбар на фоне маленьких деревенских домиков выглядел монументальным сооружением. Кубический, внушительный, ничем не украшенный, он выглядел здесь чужеродным, инопланетным, перенесенным сюда с Земли. Шеридан сообразил, что именно такие амбары видел на захолустных земных фермах: большая щипцовая крыша, широкая дверь, ведущий к ней пандус и даже слуховое оконце в круглой башенке, венчающей конек.
Человек и два робота стояли в омуте враждебного молчания, туземцы пялились на них, и что-то было очень и очень не так.
Шеридан медленно повернулся, обводя взглядом площадь, и вдруг понял причину.
Деревня выглядела запущенной, прямо-таки грязной. Домики облупились, утратили свой аккуратный, нарядный вид, везде валялся мусор. И люди тоже несли на себе печать неряшливости и неухоженности.
– Сэр, – сказал Езекия, – какой у них жалкий вид!
Да, вид у них был самый жалкий: в лицах словно таилась затравленность, измученность, плечи понуро сутулились.
– Ничего не понимаю! – с недоумением сказал Авраам. – В описании они значатся как веселый беззаботный народец. А поглядите на них теперь! Неужели нас снабдили неверными сведениями?