- Захиреет, поседеет - и что с того? - возразил Бульбук. - Всыпать бы ему сотню травинок потолще, будет тогда старших слушаться.

Пока они спорили, забившись под елочки, черная туча ушла, и выглянуло розовое, свежеумытое вечернее солнце. Провело лучом, словно пальцем, по росистому небосводу, и вспыхнула радуга. Из нее, будто из сверкающих ворот, звеня крылышками, вынырнула стрекоза. А Живилёк сидел на ней, как пилот, весело ухмылялся и озирался по сторонам.

Гномы, потеряв терпение, только руками размахивали и в конце концов решили наказать ослушника трижды: и остричь, и высечь, и за энциклопедию засадить.

А тот приземлился рядом с ними и весело крикнул:

- Видали, а? Мы все болото облетели, и я нашел, где прячется змея Пятнашка. Вот хорошо было!

Он сверкнул блестящими от счастья глазами и спросил:

- А вы как? Раздобыли кристаллики?

Дилидон смотрел на него и улыбался: "Как его сечь, такого счастливого?"

О том же думал и Оюшка: "Ему так идет этот светлый вихор - пускай себе носит на здоровье..."

"А энциклопедию я ему все-таки принесу, - решил Мудрик. - Пусть хоть картинки посмотрит..."

Таков уж был Живилёк: его всегда хотелось и наказать и приласкать.

К ЗМЕЕ ПЯТНАШКЕ ЗА СЛЕЗАМИ

На следующий день гномы отдыхали. Мудрик листал словарь ужо-змеиного языка, Дайнис лежал навзничь в белом клевере и мечтательно напевал:

Тир-ли, тир-ли, ой-ой-ой,

Тир-ли-ля!..

Другие собирали землянику и нанизывали, словно бусинки, на травинки. А Живильку, который устал меньше всех, поручили проведать Расяле, Гедрюса и Разбойника. Что у них слышно?

Живилёк еще не умел писать и, боясь что-нибудь запамятовать, завязывал на носовом платке узелки. Иногда, роясь в поисках платка, он приговаривал: "Где же моя записная книжка?"

На сей раз гномик вернулся с узлами на всех четырех углах платка и даже на полах своей курточки. Всем стало ясно, что у него уйма важных новостей.

Он подождал, пока собрались все и пока Мудрик захлопнул словарь. Тогда он вытащил "записную книжку" и, развязывая узелок за узелком, принялся рассказывать.

Прежде всего гномы узнали о вчерашних событиях: как Гедрюс ушиб ногу, а пес Кудлатик укусил Микаса. Разбойник, вернувшись домой, разрезал грелку, в которую мама наливала горячую воду, чтобы погреть бок, и смастерил рогатку. За грелку ему уже всыпали. Но наплакавшись, он набрал камней, подстерег Кудлатика и подбил ему заднюю лапу.

Пес жалобно завизжал, и Гедрюс, выбежав из избы, успел увидеть, как Разбойник улепетывает в кусты.

- Теперь все они хромые, - разведчик развязал последний узелок. - У Гедрюса коленка, у Микаса икра, а у Кудлатика - сухожилие. Одна Расяле пока бегает. Ну вот... - он осмотрел платок, - вроде и все.

- А зачем узелки на куртке? - спросил кто-то из гномов.

- А-а!.. - вспомнил тот. - Еще Расяле с Гедрюсом поклялись отомстить за Кудлатика. Все время шепчутся, ищут какой-то мешочек, а что они будут делать... - Он пожал плечами. - Может, утопят... Ой, еще один узелок - этот уж и не знаю про что...

- Ну подумай, вспомни, - просили друзья.

Живилёк поскреб белокурую макушку, но все равно ничего не вспомнил. Так и остался узелок под вопросительным знаком...

- Все трое хромают... - повторил Дилидон. - А некоторые еще спрашивают, не зря ли мы мучаемся с этими очками. Вот Мудрик может переводить наши слова зверям, птицам и ракушкам. Так и Гедрюс - увидит нас и сможет рассказать другим наши приключения и про тайны природы, - ведь мы их так много знаем. А то они теперь ничего не видят и знай дерутся со скуки.

- Печальней всего будет, - откликнулся Мудрик, - когда им и драться надоест.

- Ладно, - сказал командир. - Прочь сомнения! Надо подробно обсудить завтрашний поход. Вы подумали, что нам взять с собой?

- Нелегко будет договориться с Пятнашкой. Ужасно трудный язык, - пожаловался Мудрик. - Без единой гласной! Одни только "с", "ш", "з", "ж" и еще несколько согласных.

- Луковицу надо взять, - откликнулся Бульбук. Он гордился своей выдумкой.

- Хорошо, - одобрил Дилидон. - Кто еще что придумал?

- Я полагаю, что стоит взять с собой ежа, - предложил Мураш. Если змея нападет, еж не даст нас в обиду.

Все обрадовались. Гномы любили ежа и всегда искали случая взять его с собой в поход.

- А я вот думаю о свирели, - сказал Дайнис. - Мудрик говорил, что змеи любят музыку.

- Но мы же идем за слезами? - удивился Бульбук. - Нам надо ее до слез довести, а не веселить.

- Веселье часто кончается слезами, - как всегда возразил ему Мудрик.

- Мне кажется, - вмешался Мураш, - что все зверьки и птицы плачут только тогда, когда их обидят. Сбили однажды дети ласточкин домик вместе со всеми птенцами. Бедная мать села на ивовый плетень, плакала, плакала - от слез даже плетень зазеленел.

- Ой-оюшки! Что это с тобой, Живилёк?

- Ласточку жалко... - ответил тот, всхлипывая и вытирая нос шапкой.

- То-то и оно, - вздохнул Дилидон. - Мы не имеем права обижать даже змею. А как раздобыть эти слезы, нигде не сказано и не написано.

Один вздохнул, другой откашлялся, третий безнадежно махнул рукой. Но все дружно решили отправиться в путь завтра же, как только спадет роса, чтобы к полудню быть у змеи.

На болоте Живилёк показал пень посреди малинника. Здесь он и видел во время полета змею Пятнашку. Дилидон велел Мурашу с ежом спрятаться за малинником, а остальным немного отстать, чтобы толпа не испугала змею. Сам он вместе с Мудриком, внимательно осматриваясь, зашагал к пню.

Пятнашка, свившись в затейливый клубок, лежала в расщелине и грелась на солнце.

- Пшш-пшш, с-с! - с поклоном поздоровался Мудрик.

Змея подняла голову, облизнулась тоненьким раздвоенным языком, словно ужалила их крохотными злобными глазками и только тогда ответила на приветствие.

Пока Мудрик, шипя да сипя, растолковывал, кто они такие, красноречие не изменяло ему, но когда пришлось перейти к делу, ученый смутился и принялся расспрашивать, как здоровьице, много ли уродится нынче на болоте клюквы, и понес такую околесицу, что сама Пятнашка не выдержала и осведомилась, чего они все-таки от нее хотят.

- Моих слез?! - возмутилась она. - Вот для чего они явились с ведром! Я вам не крокодил, чтоб лить слезы... ведрами.