- Что это значит? - тихо спросил он, продолжая любоваться мягкими линиями ее рук и спины.

Катлин видела его отражение в зеркале. Ян полулежал на узкой тахте, подложив под локоть цветные подушки.

- Это значит, - Катлин повернулась к Яну, - что осталось ждать не так долго. Мой диплом и наследство дадут нам приличную жизнь, пока ты будешь учиться и достигнешь хорошего положения, а потом... что ж, я буду женой знаменитого артиста королевской оперы, и на русском вокзале нас встретят цветы и репортеры!

- Ого! - Ян засмеялся. - По-моему, это не самая лучшая твоя шутка.

- Я не шучу! - Катлин оживилась, размахивая гребнем в такт словам, она вскочила с низкой скамейки. - Нет никакого смысла начинать все сначала, даже на родине... Я все обдумала! Через год-два ты станешь настоящим артистом, не на улице, а в театре, с приличным заработком...

- Катя, - попытался остановить ее Ян, - давай поговорим серьезно!

- Очень серьезно! - Она прыгнула к нему на тахту и, присев на корточки, заговорила быстро, возбуждаясь неожиданно возникшей идеей. - Директор нового музыкального театра, мистер Грайв, друг моего отца. Кажется, папа вылечил его от какой-то болезни... Он всегда говорил, что хотел бы сделать что-нибудь для меня, но я никогда не обращалась к нему. Ты понимаешь, дорогой? Сейчас он как раз набирает труппу. Стоит мне попросить...

- Оставь, Катя. Так много безработных артистов... Это не серьезно...

- О, я уже вижу тебя в костюме Фигаро, или, может быть, они захотят поставить русскую оперу, например, "Пиковая дама"... Как жаль, что я не могу петь женскую партию.

Катлин смеясь, упала на грудь Яна, снова обдав его ароматом волос, от которого закружилась голова. Никакого серьезного разговора не получилось. Ян понял только одно: что договориться с ней будет трудно.

Прошел еще день.

Воспользовавшись отсутствием Катлин, он ушел в бар, на берег реки, чувствуя необходимость побыть одному. Он был уверен, что какие-либо один-два часа свободной прогулки не нарушат их тайны. Вернее, он об этом даже не думал. Фраза, произнесенная Катлин у зеркала: "Ты не можешь вернуться с опущенной головой", захватила все его мысли и чувства. Что, если она права? Ведь действительно, лучше прийти так, как когда-то мечталось. Заслужив право смело и гордо смотреть людям в глаза. Но как заслужить? Что надо сделать? Может быть, Генька подскажет? Надо решиться найти его. Больше этому ничто не помешает.

Но Ян ошибался. Еще когда только он входил в бар и когда после него к "Проспекту" подъехали Геннадий и Сергей, человек в полосатом костюме, помахивая темным зонтиком, торопливо вошел в телефонную будку. Сквозь стекло было видно, как он, оглядываясь по сторонам и придерживая ручкой зонтика плохо закрывающуюся дверь, радостно сообщал что-то. Где-то на другом конце телефонного провода другой человек ответил:

- Ол райт, Чарли! Это удачно. Ждите мистера Брауна и еще одного нашего друга.

Глава четырнадцатая

Старичок с сумкой, держа в каждой руке по стакану джина, разбавленного водой, со странным названием "тоник"*, подошел к столу и, отодвинув ногой стул, сел против Яна.

______________

* Газированная хинная вода, изготовляемая для азиатских колоний Англии, обычно употребляется с джином.

- Избавление час благословенный, - сказал старик по-русски, пододвигая к Яну стакан. - Мною оплачено, опусти еще льда кусочек и лимончика, вери найс! Пей, угощаю. Было - сплыло. Как говорится: милые дерутся - только тешатся.

Старик поднял свой стакан, не спуская с Яна маленьких слезящихся глаз.

- Всегда защита, поддержка тебе. Русские мы, русские и есть, продолжал он, нагибаясь через стол, - а они вон что думали. Хи-хи-хи, силком на пароход тебя! Тонка, как говорится, кишка. Хи-хи...

Ян узнал его и не смог удержать судороги, исказившей лицо.

- Что вы хотите от меня?

- Хотим один вопросик задать. Можешь не отвечать, нам и так ясно: не заходил больше в консульство?

- Нет, а вам-то какое дело?

- Именно дело, именно! Себе на пользу и хозяевам в удовольствие.

Ян оглянулся. В баре сидели все те же докеры. Тихо беседовали между собой. Некоторые читали газеты. Никто не обратил внимания на старика. Данилы Матвеевича или кого-либо еще, кого можно принять за сообщника старика, не было. Вероятно, Барклаев случайно встретился. Озорное, мальчишеское желание подстегнуло Яна. Он взял стакан и выпил почти все содержимое.

- Вэл, вэл, вэл, - обрадовался Барклаев. - Вижу мужчину, как говорится! Большую рекламу дадим. "Жертва Москвы"!

- Точнее! - приказал Ян, чувствуя, как джин все сильнее начинает туманить голову. - Мне все надо знать!

- Все знать - скоро состаришься, - захихикал старик, отказавшись от своей манеры произносить фразы, начиная с середины. - Тонкое дело... с американскими базами связано. - Барклаев понизил голос, шныряя глазками по сторонам. - Тебе прямое избавление. Не понимаешь? За что они хотели тебя схватить и на пароход, как в газетках писали? Оттого, что ты секрет знаешь. Сейчас поймешь. Базы эти кое-кому, как говорится, финдос в самый нос. Коммунисты английские протест поднимают, готовят поход, ну и... конечно, рука Москвы не скудеет, а ты это узнал... Хи-хи. Ясно?

Ян насторожился. Он слушал молча, стараясь понять, какую новую подлость готовят Данила Матвеевич и его банда. Теперь Ян не боялся их. Он уже был за броней своего решения. Ему даже захотелось крикнуть это в лицо старику, дать ему почувствовать силу своей ненависти.

Барклаев продолжал шептать:

- Тебе деньги давали, чтобы в их походе участвовал, да ты не захотел, вот и пытались изолировать. Уразумел?

Янка кивнул, дескать, уразумел, а сам подумал:

"Отчего я не задушил его тогда? Одолел меня Данила Матвеевич. Жаль..."

- Деньги мы дадим, - нашептывал старик, - и советские, и доллары. Риска никакого, одна благодарность. Живи, как говорится, и дай жить другому.

"Если ударить вот этой пивной кружкой прямо в лоб, по лысому черепу, он упадет... Зачем ему жить?.. Или все же успеет крикнуть, позвать на помощь? Англичане, конечно, заступятся, они-то не знают, в чем тут дело... такие здоровые докеры и бармен. Полицейского вызовут..."