Литмир - Электронная Библиотека
A
A

-У меня нету.А ты купи в магазине простую, какие есть и вставь спичку между иглой и головкой,-сказал он с довольной улыбочкой на лице. Я не сказал ему, что знаю о посылке Трифона Сигизмундовича. Моя головная боль исчезла, и я за него успокоился. "У него изменилась сущность",- говорил он тогда своим родным, как я узнал после.

Приехала сестра с Сахалина. Ее приезд оставил одну боль, так как взаимопонимания не было. Мне казалось, она мне не верит.

Шри Ауробиндо.

Этот год мне подарил и его. Какую роль сыграет он в моей жизни, я еще и понятия не имел. Я поглощал Сатпрема, как вампир. Давно замечая, что я не могу читать никого, кроме экстрасенсов, я читал только их. Мысль простых смертных скакала так, что требовалось недюжинное напряжение внимание, чтобы ее держать в поле своего зрения. У экстрасенсов же все было как на ладони, и я, читая, снимал все их чувства и мысли "не отходя от кассы". Принцип ненасилия себя контролировала моя воспринимающая способность. Когда новым я был переполнен, мозг переставал в себя вбирать, и я просто скользил глазами по строчкам. Шри Ауробиндо дал мне Павитрин, когда я принес ему "Исповедимый путь". Простить ему прошлое без извинения я не мог, но и пальцы вслух я ему не загибал. Они были загнуты у меня внутри. Он это, может быть, чувствовал, но не обращал особого внимания. Я ведь по любому вел себя по-человечески. Беря Мартынова он сказал, что почитает его в туалете. Я не засмеялся только потому, что сразу вспомнился его отзыв о эрудиции моего отца. То, что возвращая Мартынова, он подложил под нее Шри Ауробиндо, меня сперва поразило. Но взглянув на него, я понял, что напрасно. Дружеского в этом жесте была лишь крохотная прослойка. Всем остальным была голая амбиция:"Наша не хуже вашей". По крайней мере мне так показалось. Но это было точно. Прочитав лишь про путь к вершине, и просмотрев ее по оглавлению, я понял, что взял все необходимое и читать все остальное сейчас бессмысленно.

Однажды Павитрин спросил меня о медитации.

-Гляжу в воду, или смотрю в одну точку.

-Зачем?-презрительно сказал он.-Просто сидишь и отгоняешь мысли. При этом он очень наглядно показал как он это делает. Собственно, я делал то же самое, только меня при этом всегда сопровождало желание принять какую-нибудь радикальную или экзотическую позу, что мне и давало созерцание воды или точки на стене.

Из Салехарда приехала моя двоюродная сестренка-Ира Евсеева. Мы встретились раза два, поговорили обо всем, а потом каждый стал жить своей жизнью, закрутившись в своих делах. В тот день что-то потянуло меня к Ире и тете Наташе, и я просто пошел к ним в гости. Подошел я к машине, в которую садилась Ира, уезжая в аэропорт. Прочитав ей мораль об отношении к старшему брату, я помахал ей рукой и пошел домой.

По вспыхнувшим прежним чувствам, я с гордостью принес Павитрину свои 2 первые работы. Павитрин был озадачен мной и недоволен собой. Его самолюбие, было задето моим первенством и смыслом моей самореализации и моим выходом в первое в отношениях. Хотя об этом я и не думал. После последнего моего поступка он смотрел на меня испуганно 2 встречи. Трифон Сигизмундович тоже понял, что у меня "изменилась сущность".

-Я Вадима настраиваю быть менеджером, - начал он однажды беседу. Я почувствовал, что поиски шагов, а не они сами.

-Вопрос надо ставить -не быть ли менеджером, а быть ли менеджером.

Он раскашлялся.

-Ну, быть пророком сейчас трудно.

Я пожал плечами.

-Как же ты будешь людям показывать красоту жизни?Пойдешь читать проповеди? А здоровье? Ведь организм состоит из, так сказать, набора физических и химических реакций,- с некоторой усмешкой спросил он, поехав отвозить меня домой.

-В какой-то газете был заголовок "Прежде всего мы лечим душу",как-то шаблонно начал я.-Если ее успокоить, все физические и химические реакции придут в норму.

Снисходительная улыбка, возникшая было на лице Трифона Сигизмундовича в начале моего ответа, в ходе его превращалась в удовлетворяющую меня свою противоположность.

Эти статьи я отнес в редакцию "Амурского комсомольца". Шла суббота за субботой, но статьи не печатали. Я пошел туда выражать свои претензии.

-Нет пока места в номерах.

-Но почему у вас на рекламу порнофотографа место находится, а на самое актуальное нет?

-Придет время напечатаем и вашу статью. Наша газета уважает желание читателя и любое мнение.

-А у вас свое мнение есть?

Вскоре в разделе писем напечатали мою самую маленькую статью:"Что такое добро?"

Санитарить в апреле этого года я бросил: больница стала не нужна моей освобождающейся душе. Лето отдыха привело меня к желанию работать вновь. Подходящее место, о котором, можно было только мечтать, нашлось неподалеку -детский сад! "Каким я был болваном, когда пошел в психиатрию в прошлом году",- думал я, сравнивая чистоту воздуха в группе с постоянной дымкой в наркологическом отделении. Дети были хлореллой, продуцируя прану. Подозревая, что теоретический фундамент там подобен убеждениям моего куратора по биологии, хотя сам фундамент здесь не при чем, я готовился к миссионерству и здесь. Только без войны. "Хватит людей и себя гонять",-думал я. Комплекс неполноценности с выходом на люди у меня опять вырос, но пятилетнее его скрывание сделало последнее совершенным. Успокаивало и то, что доказать, что я не дурак я мог в любую минуту демонстрацией своей эрудиции или просто молчанием. Избавиться же от комплекса, я, как ни бился, не мог. Стресс, перевернув мне всю нервную систему и создав очаг торможения, отключил и мышление, которым я до этого жил 20 лет, и привычные ощущения и просто самоощущение. Я бился, чтобы память светлых чувств сделать самими чувствами, но не мог, что и оставляло комплекс.

Эта зима меня познакомила со Светой. Внешне, как и внутри она была "без особых примет". Но,по-моему, отсутствие этой выпячиваемой индивидуальности является ей самой действительной, хотя скромность ей проявлялась только тогда когда она этого хотела. А хотела она это, понятно, довольно редко. Она всегда оставалась собой, в чем можно было не сомневаться. Она была моей самой сильной любовью.

Душой она была не менее привлекательна, чем внешне. Я поразился ее гостепреимству. Обо мне она могла знать только по своим суждениям, но она пригласила меня встречать Новый год в свою семью. Такое радушие меня ошеломило доверием и проявляемой силой. Она их не замечала. Она ими была сама. 92 год все равно мы встречали порознь. Я не стал дожидаться, ее прихода с мужем и друзьями с городской елки и, замаскировав свой презент под их дверью от случайных прохоих, пошел к Иннокентию В. Новогодние встречи у него были нашей традицией и идти к нему можно было без приглашения и предупреждения.

У него был и Виталий П.- наш одноклассник. Со своей семьей. Как всегда и мы пошли на елку. Закончился этот поход в милиции. Кеша с Виталием стали выяснять отношения с одним человеком, что породило тому необходимость вызвать милицию. К тому времени с их женами я уже подошел и посчитал неоходимым постараться оправдать их перед лейтенантом милиции, кем и был приглашен в машину. Сел в нее я, правда, после его обещания того, что нас привезут обратно и понимания, что он - порядочный человек. Привезли меня одного, так как потерпевший указал на Кешу и Виталия. Спросил его об этом дежурный старшина, правда, после того, как полез ко мне в карманы, а после моего непредоставления их для его пользования стал пытаться придушить меня моим же шарфом. Выручили меня как потерпевший, так и пришедший лейтенант, которому я с возмущением напомнил о его обещании. Я изо всех сил пытался остаться чистым и перед собой и перед следователем и перед Кешей. Получилось почти все. У Кеши осталась на меня обида только на то, что я предлагал следователю закурить. (Неделю перед Новым годом я позволял себе "вспомнить детство"). Ночью пришли Игорь и Лена Сатпремовы. Узнав о случившемся, Игорь поспешил к Кеше и Виталию на помощь. К утру ему удалось их вызволить оттуда.

24
{"b":"37776","o":1}