24.6.97
До обеда была работа, нужно было просолить коровьи шкуры, которые фирма Андрея скупала у населения, которые -шкуры -начали было портиться. Кстати, что есть работа, я почувствовал и ждал приход Андрея Пнева. Работы было на одного человека, и я решил взять с собой Катю. Прошло почти без приключений за исключением того, что мы не нашли магазин с самой дешевой солью. После работы я хотел помыться весь, но не мог. Смог залезть только в ванну, в отличие от Кати, она мыла ноги и руки, стоя рядом с ванной, раньше меня. Я мог только повторить все ее действия. Она словно оставляла коридор за собой, по которому я и мог идти. Я хотел до обеда сделать бодибилдинг, но ее желание меня перетянуло, и вскоре я сидел, как пай-мальчик рядом с ней и послушно ел борщ с салатом. Вся левая половина моего тела была обтянута мягкой и нежной пеленой, вроде как беловатого цвета, вызывая у меня страх распрямиться со своей возможной силой, чтобы не сделать с ней, с пеленой, что-нибудь, чтобы аналогичное не случилось с Катей. Освободиться от ее поля я смог только после обеда.
Один раз я Кате дал напечатать небольшой фрагмент текста, а сам пошел играть в баскетбол на школьный двор, точнее тренироваться бросать мяч в баскетбольную корзину. Однако, скоро за сердцем я почувствовал тоненькую незнакомую вибрацию, которая подсказала мне, что у Кати проблемы с компьютером. Когда я пришел домой, то увидел, что Катя не знает как выполнить одно действие. Аналогичное случилось этим же вечером, только я уже в нашем дворе в компании играл на гитаре. Сестра, после первого случая, несказанно удивившись, круто поменяла ко мне отношение. Между школьным двором и нашим домом по прямой метров 300 и на пути стоит жилой дом.
Представьте, что вы пережили нечто иррациональное, такое, от чего у вас, человека воспитанного в духе если не материализма, то здравого смысла, идет кругом голова. Вы пережили это на себе. То есть пережитое стало частью вашего опыта. Вы отложили это куда то неподалеку себе в память и продолжаете жить, когда вдруг в недалеком времени вы переживаете такое, что совершенно противоположно пережитому и отрицает его. Для пережитого это возможно, а понять как это происходит вы просто не в состоянии. Даже не то, чтобы представить умом, а даже попытаться представить. Просто вы чувствуете, что чтобы представить это вам нужно стать другим человеком.
Несмотря на эти перепитии я все-таки закончил институт, закончить который не получалось 2 года. То я обижался на ректора института, не давшего мне окончить писать курсовую на институтских компьютерах (он издал указ о посторонних людях в компьютерном кабинете), а другого компьютера у меня не было, то на профессора Николая Карловича Шульмана, требовавшего конкретных, а не абстрактных знаний или способности мыслить. И в моей голове словно впечаталось многолетнее повторение одной и той же привычки бросать институт летом перед последней сессией. Этому еще способствовал образ Шри Ауробиндо, не явившегося на свой последний экзамен. Тем не менее, мое затягивание учебы дало мне какой-то престиж. Мои первые сокурсники оканчивали институт, а я окончил университет, т.к. БГПИ стал БГПУ. Не обошлось и без курьеза. За день перед экзаменом я пошел попрыгать на батуте, в результате чего от эйфорических чувств и смены внутреннней обстановки опять потерял смысл оканчивать институт, что пришло уже после прошедшего экзамена. Я пошел к Владимиру Ильичу и умолял его разрешить дать мне сдать его с другой группой. Владимир Ильич был не против, только сказал, что нужна справка для отчета. Я принес из больничной поликлиники справку, получив ее в установленном порядке от участкового врача, сказав, что я не пришел в больницу, так как надеялся на медитацию, в которой я просидел экзамен. Все бы ничего, но врач, выходя за бумагами, начала кричать на весь коридор, полный людьми:"Я что в твоей справке писать буду, что ты два дня просидел в медитации?" До этого, когда я хотел получить водительские права, она на два этажа, стоя на лестничной площадке, кричала, что мне с моим диагнозом надо и забыть мечтать о правах. Правда, об этом -нарушении клятвы Гиппократая ее жестко предупредил по телефону, оставшись согласным со временем, что водительские права с проблемами психики, бывшими у меня -дело опасное не только для других людей. Отдав справку Владимиру Ильичу в присутствии председателя экзаменационной комиссии Анатолия Дмитриевича Чертова, я получил от последнего разрешение сдать экзамен. И пойдя смотреть расписание экзаменов, посмотрел его не у той группы. Когда я, уверенный в себе, шел на экзамен и встретил по пути Анатолия Дмитриевича, то от того, как он посмотрел на меня как-то странно, я почувствовал что-то неладное. А когда я подошел к кабинету и понял свою ошибку, я не знал что делать -за кого меня примут сейчас? Пришлось, извиняясь, опять просить меня допустить на экзамен сейчас, объяснив в чем дело. Инна Петровна, строго выговорив мне, пошла за моим экзаменационным листом...
Весь этот год в моей памяти у меня остался как проведенный в медитации. Я не мог выйти из квартиры. Матушка ехала на огород, я не мог найти в себе сил выйти из дома, так как начинал терзаться в сомнениях и в конце концов останавливался и садился очищать свою психику. Огород посадила она одна при помощи Володи Дорожкина -Жениного мужа. Женя приходила к нам печатать дипломную работу и видела, что я не езжу на огород и иногда болезненно выгляжу. Когда она печатала я сидел в медитациях.
Такое воздействие на меня, как я считал, я не мог оставить безнаказанным и решил подать на Павитрина в суд, сопоставив ухудшения моего состояния с моими внутренними шагами в его адрес. Предъявить ему иск о возмещении морального и материального ущерба. Ира Снегирева -дочь Валентины Федоровны Снегиревой -моей бывшей заведущей по магазину и соседки по двору работала в суде. Я узнал, что заявления подаются бесплатно и, приехав домой, подобрал соотвествующую информацию для обвинения Павитрина в дистанционном воздействии на меня:
"Затем, вооруженный "своей" Силой, с успокоеным умом, ищущий постепенно обнаруживает, что он открыт всем внешним влияниям, ударам, которые приходят отовсюду, что расстояния - не преграда:никто не далек, никто не ушел, все находиться вместе и происходит одновременно;он может отчетливо принять мысль друга, находящегося за тысячу миль, или чей- то гнев, или страдание брата".
(Сатпрем "Шри Ауробиндо или путешествие сознания")
"Мы были уже в нескольких километрах от берега, когда я, неся 2 бутерброда, ожидающей меня матушке, вдруг выронил один. Правая рука как-то вдруг неестественно дрогнула, а попытки удержать бутерброд остались неудачными. Странность происшедшего заставила меня вспомнить как это началось. И мне удалось отдифференцировать от себя довольно внушительный шарообразный ком энергии, вошедший в мое левое полушарие в филиал сестры. Без сомнения, он был ее посланием -ответом на мой, спровоцированный ей же самой, поступок. "Сотни километров, и так молниеносно и бесшумно",- подумал я.
Второй посыл сестры я спровоцировал уже в Благовещенске, открывая банку консервов. Что-то ассоциативно вызвало у меня воспоминание о ней, и через мгновение банка покатилась по полу. Ее энергию, вошедшую мне опять в ее филиал, мне опять удалось отдифференцировать.
Третий мой опыт получения энергетического ответа дал мне ответы на мои весенние странные падения на улице. Этот опыт я получил, придя к знакомому, перед которым недавно болезненно раскрыл свою душу, чтобы закрыть ее-забрать сказанную информацию назад. Выйдя от него, я споткнулся на ровном месте. В это время я не только увидел красно-черный шар его эмоций, пронзивший меня от правого полушария до правой пятки, но и очень осязаемо почувствовал усилия его самого, вложенные в них, его дух. Тогда, вернувшись домой и взяв презент, я пошел к нему заглаживать свою "вину".
После этого я вспомнил, как весной произошли 2 падения на улице, как будто от подскальзывания. В это время я гулял с двумя девушками, с которыми недавно познакомился. Падениям предшествовало как будто возникновение пустоты в правом пулушарии и я, оказавшись на земле, вставал, отряхивался и шел дальше. Это вызвало у моих знакомых подозрения, что я - эпилептик. Кроме этих двух падений, меня дважды вело правым плечом назад, и я сам чувствовал что-то неладное. Мысль о том, что это могли вызвать мысли, отношение и отзывы Павитрина в разговоре своим близким или простое им воспоминание меня, мне просто тогда не пришли в голову, так как я не настолько слаб, чтобы допустить мысль о том, что от чьей-то мысли можно упасть. Хотя было и нечто, что могло меня подтолкнуть к этому:некое присутствие его духа. Сейчас все становилось на свои места.
