И вдруг внезапная догадка пронзила его мозг. Такая невероятная и неожиданная, что он тут же ее отбросил, но помимо воли вновь вернулся к ней. Он поднялся и пошел вдоль берега, раздвигая кустарник. Далеко идти не пришлось. Он увидел уходящий в воду след, промятый грузным телом в траве. След тяжко раненного животного, весь в больших пятнах почерневшей, засохшей крови.
Вряд ли он до конца верил в успех. Но надежда, отчаянная и яркая, заставила его забыть о сомнении.
Он разодрал и осторожно стянул с Круглова рубашку. Развязал и снял заскорузлую от крови повязку, усилием воли заставляя себя не отворачиваться от страшной багровой раны со следами начавшегося разложения. Поднял Круглова и отнес в озеро. Сейчас Парра совсем иначе, чем вчера, ощущал эту воду. Он стоял на коленях на мелком мягком дне, поддерживая над поверхностью, похожей на черное стекло, голову Круглова. Теплая темная вода делала смутными очертания тела товарища, но Парре уже не нужно было что-либо видеть. Постепенно, но неуклонно надежда сменялась уверенностью.
Через час Круглов слабо шевельнулся и открыл глаза. Его удивленный взгляд скользнул вокруг и остановился на лице Парры.
- Пить, - тихо попросил он, и тут Парра не выдержал.
Он расхохотался истеричным, диким смехом, весь сотрясаясь в крупной дрожи. Он хотел объяснить Круглову, как это смешно: сидеть по шею в воде и просить пить, но не мог ничего произнести кроме одного только слова:
- Пей!.. Пей!.. Пей!.. - и продолжал смеяться до тех пор, пока не понял, что уже не может остановиться.
Он с силой ударил себя мокрым кулаком по лицу. Боль в разбитых губах вернула его к действительности.
- Ничего, - ответил он на испуганный взгляд Круглова, - ничего. Все в порядке.
Волны смеха еще дважды вырывались наружу, но он подавлял их отчаянным усилием воли.
Красный диск светила поднялся над холмами на два своих диаметра, когда Круглое смог самостоятельно повернуться в воде. С этого момента дело пошло гораздо быстрей. Скоро Круглов шевелил раненой рукой - сначала в воде, потом уже на воздухе. Рана затягивалась, багровая опухоль опадала, рассасывалась почти на глазах. В полдень они вышли из озера совсем.
И Парра и сам Круглов недоверчиво разглядывали неровный шрам на тонкой белой коже плеча, еще не узнавшей ни солнца, ни ветра, сразу начавшей краснеть под прямыми отвесными лучами Нерима-2, такого же жаркого, как Солнце.
- Рубашка-то где? - забеспокоился Круглов. - Сгорю ведь к чертям!
Парра торжественно протянул ему окровавленные лохмотья.
- Носи на здоровье.
- Скажи пожалуйста! - удивился Круглов. - Сберег! По-твоему это рубашка? Ты не помнишь, где тут был воротник?
- Ты слишком требователен ко мне, - сказал Парра. - Не помню.
И великодушно предложил:
- Если ты без воротника не обойдешься, могу отдать тебе свой. Он у меня сравнительно чистый, правда, неглаженый. Только, пожалуйста, поскорей. Мы можем опоздать к ленчу.
Они становились такими, какими их знали все на Станции, какими они давно знали друг друга.
- В самом деле пора, - сказал Круглов уже серьезно. - Неизвестно, сколько нам еще топать. Ракет больше не осталось?
- Нет, - помотал головой Парра.
- Жаль, - озабоченно сдвинул брови Круглов. - Неплохо было бы... Хотя бы на крайний случай... А, наплевать. И так дойдем.
- Дойдем, - подтвердил Парра.
Они шагнули в кустарник, но Круглов вдруг остановился.
- Подожди! Слушай, как бы нам это озеро не потерять. Нам же никто не поверит на слово. Живое озеро, подумать только!
- Не бойся, - сказал Парра, - никуда оно не денется. Разыщем. Дойдем до Станции и вернемся на вездеходах.
- Была такая примета, - мечтательно сказал Круглов, - в море, в реку, в фонтан бросали на память монеты, чтобы когда-нибудь вернуться. Ты веришь в приметы?
- Кто его знает! - честно ответил Парра. - Не верю, наверное. А у тебя монеты есть?
- Откуда у меня монета? Я не нумизмат. Да и где их теперь достанешь, монеты? Разве что на Земле... У меня вот что есть. Смотри!
Расстегнув чудом уцелевший карман рубашки, Круглов извлек блестящее стальное колечко.
- Что это?
- Кольцо от ремня безопасности. Подобрал, сам не знаю зачем, там, возле воронки от флаера.
Парра повертел колечко в пальцах и вернул Круглову.
- Чушь, суеверие, - сказал он. - Все равно бросай. Если бы не это озеро...
- Если бы не озеро... - эхом повторил Круглов и швырнул колечко на середину.
Блеснув в последний раз, колечко скрылось в темной воде. Люди постояли еще с минуту и зашагали выбранной дорогой.
Они еще раз перевалили через гряду холмов и вновь вышли в пустыню. На следующий день они встретили вездеход со спасателями.
На мягком илистом дне лежал кусочек железа, брошенный в озеро Кругловым. Всплеск воды, рожденный его падением, давно затих. Темная гладь была неподвижна, как прежде, но под ее поверхностью родилась новая волна невидимая губительная волна уничтожения. Колечко еще не начало ржаветь, но мириады животворных бактерий, уникальная культура которых тысячелетиями эволюционировала в замкнутом объеме озера, погибали, разрушаясь в контакте с металлом. Их останки, отравляя воду вокруг себя, сами становились причиной гибели миллионов других, а те, в свою очередь, следующих.
Все кончилось очень быстро и незаметно.
...Дорога пересекала пустыню почти по прямой и лишь у холмов делала крутой поворот, уходя в тоннель, пробитый в мягком песчанике. Перед поворотом автомобиль затормозил, и мужчина, отвлекшись от своих мыслей, впервые за последние два часа взглянул на дорогу.
- Где мы? - спросил он.
- Долина Живого озера, - ответила женщина за рулем. - Я еще ни разу здесь не бывала. Говорят, очень красивое место. Остановимся?
"Все-таки нужно было уговорить ее лететь флаером", - подумал мужчина, но вслух произнес:
- Конечно, если тебе хочется.
Машина пошла совсем медленно и после еще одного поворота остановилась на обзорной площадке.
- Какая черная вода, - сказала женщина, - даже жутко.
- Толстый слой ила на дне, - флегматично объяснил мужчина, - само озерцо неглубокое. Поэтому такое впечатление. В сущности, почти болото.
- А почему называется Долина Живого озера? Ты знаешь?
