Кстати сказать, имена пиратов, которые действуют в романе Стивенсона, в большинстве своем подлинные, они принадлежали реальным лицам.
Небезынтересно и такое совпадение: свою рукопись Стивенсон вначале подписал "Джордж Норт" - именем подлинного капитана пиратов. Начинал свою карьеру этот флибустьер корабельным коком на капере, потом был, как и Джон Сильвер, квартирмейстером, а затем уже главарем разбойников.
Рассказывая, сколько повидал на своем веку его попугай по кличке Капитан Флинт, Джон Сильвер в сущности пересказывает свою биографию: плавал с Инглендом, бывал на Мадагаскаре, у Малабарского берега Индии, в Суринаме, бороздил воды Испанского моря, высаживался на Провиденсе, в Порто-Белло. Наконец, разбойничал в компании Флинта - самого кровожадного из пиратов.
У Долговязого Джона имелся еще один прототип. На него указал сам автор. В письме, написанном в мае 1883 года, Стивенсон говорит: "Я должен признаться. На меня такое впечатление произвели Ваша сила и уверенность, что именно они породили Джона Сильвера в "Острове сокровищ". Конечно,- продолжал писатель,он не обладает всеми теми достоинствами, которыми обладаете Вы, но сама идея покалеченного человека была взята целиком у Вас".
Кому было адресовано это письмо? Самому близкому другу писателя, одноногому Уолтеру Хенли, рыжебородому весельчаку и балагуру. Не так просто было автору решиться вывести своего лучшего приятеля в образе велеречивого и опасного авантюриста. Конечно, это могло доставить несколько забавных минут: показать своего друга, которого очень любил и уважал, откинуть его утонченность и все достоинства, ничего не оставив, кроме силы, храбрости, сметливости, неистребимой общительности, и попытаться найти им воплощение где-то на уровне, доступном неотесанному мореходу. Однако можно ли, продолжал спрашивать самого себя Стивенсон, вставить хорошо знакомого ему человека в книгу? Но подобного рода "психологическая хирургия", по его словам, весьма распространенный способ "создания образа". Не избежал искушения применить этот способ и автор "Острова сокровищ". Благодаря этой "слабости" писателя и появился на свет Долговязый Джон - самый сильный и сложный характер в книге.
... Который день "Испаньола" продолжала на всех парусах и при крепком ветре свое плавание, ... снасти были новы, и ткань крепка была, и шхуна, как живая, навстречу ветру шла...
За пятнадцать дней было написано пятнадцать глав. Стивенсон писал по выработанной привычке, лежа в постели, писал, несмотря на вечное недомогание, разрываясь от кашля, когда голова кружилась от слабости. Это походило на поединок и на подвиг-творчеством преодолевать недуг.
Он любил странствования и считал, что путешествия - один из величайших соблазнов мира. Увы, чаще ему приходилось совершать их в своем воображении.
Вот и сейчас вместе со своими героями он плывет к далекому острову, на котором, собственно, никогда и не был. Впрочем, так ли это? Верно ли, что и сам остров, и его природа лишь плод фантазии писателя? Если говорить о ландшафте Острова сокровищ, то нетрудно заметить общее у него с калифорнийскими пейзажами. По крайней мере такое сходство находит Анна Р. Исслер. Она провела на этот счет целое исследование и пришла к выводу, что Стивенсон использовал знакомый ему пейзаж Калифорнии при описании природы своего острова, привнеся тем самым на страницы повести личные впечатления, накопленные во время скитаний. А сам остров? Существовал ли его географический прототип?
Когда автор в "доме покойной мисс Макгрегор" читал главы своей повести об отважных путешественниках и свирепых пиратах, отправившихся в поисках клада к неизвестной земле, вряд ли он точно мог определить координаты Острова сокровищ. Возможно, поэтому мы знаем все об острове, кроме его точного географического положения. "Указывать, где лежит этот остров,- говорит Джим, от имени которого ведется рассказ,- в настоящее время еще невозможно, так как и теперь там хранятся сокровища, которые мы не вывезли оттуда". Эти слова как бы объясняли отсутствие точного адреса, но отнюдь не убавили охоты некоторых особенно доверчивых читателей отыскать "засекреченный" писателем остров с сокровищами.
По описанию - это тропический оазис среди бушующих волн. Но где именно? Книга ответа на это не дает. Однако, как утверждает молва, Стивенсон изобразил вполне реальную землю. Писатель якобы имел в виду небольшой остров Пинос. Расположенный южнее Кубы, он был открыт Колумбом в 1494 году в числе других клочков земли, разбросанных по Карибскому морю. Здешние острова с тех давних времен служили прибежищем пиратов: Тортуга, Сайта-Каталина (остров Провиденс), Ямайка, Испаньола (Гаити), Невис. Не последнее место в числе этих опорных пиратских баз занимал и Пинос.
Пинос видел каравеллы Френсиса Дрейка и Генри Моргана, Рока Бразильца и Ван Хорна, Бартоломео Португальца и Пьера Француза и многих других джентльменов удачи. Отсюда черно-знаменные корабли выходили на охоту за талионами испанского Золотого флота, перевозившего в Европу золото и серебро Америки. Флаг с изображением черепа и костей господствовал на морских путях, пересекающих Карибское море, наводил ужас на торговых моряков, заставлял трепетать пассажиров.
Впрочем, слава Пиноса как географического прототипа стивенсоновского Острова сокровищ оспаривается другим островом. Это право утверждает за собой Рум - один из островков архипелага Лоос - по другую сторону Атлантики, у берегов Африки, около гвинейской столицы. В старину и здесь базировались пираты, кренговали и смолили свои разбойничьи корабли, пережидали преследование, пополняли запасы провианта. Пираты, рассказывают гвинейцы, наведывались сюда еще сравнительно недавно. В конце прошлого века здесь повесили одного из последних известных флибустьеров. Сведения о Руме проникли в Европу и вдохновили Стивенсона. Он-де довольно точно описал остров в своей книге, правда, перенес его в другое место океана, утверждают жители Рума. А как же сокровища, спрятанные морскими разбойниками? Их искали, но безрезультатно.
Вера в то, что Стивенсон описал подлинный остров (а значит, подлинно и все остальное), со временем породила легенду. Сразу-же, едва распродали 5600 экземпляров первого издания "Острова сокровищ", прошел слух, что в книге рассказано о реальных событиях. Естественная, умная достоверность вымышленного сюжета действительно выглядит как реальность, ибо известно, что "никогда писатель не выдумывает ничего более прекрасного, чем правда".
Уверовав в легенду, читатели, и прежде всего всякого рода искатели приключений, начали буквально одолевать автора просьбами. Они умоляли, требовали сообщить им истинные координаты острова - ведь там еще оставалась часть невывезенных сокровищ. О том, что и остров, и герои - плод воображения, не желали и слышать.
Стивенсон жил в мире героев рождавшейся книги. И можно предположить, что ему не раз казалось, будто он и в самом деле один из них. Мечтатель Стивенсон щедро наделял себя в творчестве всем, чего ему недоставало в жизни. Прикованный часто к постели, он отважно преодолевал удары судьбы, безденежье и литературные неудачи тем, что отправлялся на крылатых кораблях в безбрежные синие просторы, совершал смелые побеги из Эдинбургского замка, сражался на стороне вольнолюбивых шотландцев. Романтика звала его в дальние дали. Увлекла она в плавание и героев "Острова сокровищ".
Теперь он жил одним желанием, чтобы они доплыли до острова и нашли клад синерожего Флинта. Ведь самое интересное, по его мнению, - это поиски, а не то, что случается потом. В этом смысле ему было жаль, что Александр Дюма не уделил должного места поискам сокровищ в своем "Графе Монте-Кристо". "В моем романе сокровища будут найдены, но и только", - писал Стивенсон в дни работы над рукописью.
Под шум дождя в Бремере, как говорилось, было написано за пятнадцать дней столько же глав. Поистине рекордные сроки! Однако на первых же абзацах шестнадцатой главы писатель, по его собственным словам, позорно споткнулся. Уста его были немы, в груди - ни слова более для "Острова сокровищ". А между тем мистер Гендерсон. издатель журнала для юношества "Янг фолкс", который решился напечатать роман, с нетерпением ждал продолжения. И тем не менее творческий процесс прервался. Стивенсон утешал себя: ни один художник не бывает художником изо дня в день. Он ждал, когда вернется вдохновение. Но оно, как видно, надолго покинуло его. Писатель был близок к отчаянию.
