Личные качества еврея, прежде являвшиеся его преимуществом, теперь оказались против него, так как он не мог пользоваться ни привилегиями христиан, с одной стороны, ни мусульман, с другой. Отсутствие личной безопасности делало более опасным его коммерческие предприятия. Наконец, средневековая организация торговли, как и сельского хозяйства и землевладения, не давала места для иноверца. В каждом городе куплей и продажей занимались только члены торговой гильдии, и посторонним не разрешалось конкурировать с ними. Но торговая гильдия была основана целиком на принципе единообразия. Это была общественная организация, а горожане не желали иметь общественных контактов с евреями. Имелись и некоторые религиозные обряды: цеховые богослужения, процессии, иногда собственная часовня, к которым евреи не имели доступа. Гильдии и цеха опирались на идею защиты местного жителя от чужака, а евреи, сколько бы поколений их предков ни жило в этом городе, всегда считались посторонними, вмешивающимися в чужие дела.
В мануфактуре и ремеслах положение было такое же. В первый период поселения в Европе евреи проникли и в эту сферу. Но у них было мало шансов по сравнению с неевреями, тем более, что церковное правило, направленное против подчинения христианина иноверцу, запрещало евреям нанимать работников-неевреев и тем самым расширять производство. Наконец, организация различных ремесленных цехов с их узаконенной абсолютной монополией на тот или иной вид производства опять-таки исключала всякую возможность проникновения евреев. В логичной, четкой, всеохватывающей организации городской и сельской жизни не было места, по крайней мере в Северной Европе, для "врагов веры Христовой".
2. Однако имелся один незаменимый вид экономической деятельности, о котором средневековое общество не позаботилось. Финансист, банкир или ростовщик (все эти термины фактически являются почти синонимами) необходим в любую эпоху, в которой господствует денежное хозяйство. Вместе с тем католическая церковь стала выступать против выдачи денег в долг под проценты на каких бы то ни было условиях. Действительно, Моисеев Закон, относившийся к пастушеской и земледельческой жизни в маленьких деревенских общинах, запрещал давать в долг "ближнему" ради выгоды. Нагорная проповедь в ее употребительном, но неверном переводе, предписывала верующим "давать, не ожидая ничего взамен" (действительное значение - "никогда не отчаиваться"). Того же требовал Аристотель, чей авторитет в средние века уступал лишь Библии. Постепенно и церковь заняла резко отрицательную позицию по отношению к ростовщичеству независимо от величины взимаемого процента. На III Лютеранском соборе, состоявшемся в Риме в 1179 г., всем тем, кто занимался этим позорным для честного христианина делом, было отказано в христианском погребении.
Фактически эта политика основывалась на ложном идеализме, и ее можно было бы оправдать, только если бы церковь предприняла какие-то шаги, чтобы нуждающиеся могли брать в долг без процентов. Лишь присутствие евреев сделало эту политику возможной, поскольку запрет носил религиозный характер и распространялся только на христиан. Таким образом, исключенные из обычного хода жизни, евреи нашли лазейку в этом, самом презираемом и непопулярном занятии. Раввинские авторитеты не одобряли его; когда речь шла о взимании процентов с братьев-евреев, они открыто запрещали делать это. Однако в конце концов они были вынуждены покориться обстоятельствам. К XIII веку большинство евреев в католических странах, за исключением Южной Италии и Испании, прямо или косвенно, независимо от своего желания, зависели от этого низкого занятия.
Таким образом, какое-то время в некоторых странах евреи были единственными капиталистами. Какое бы крупное дело ни начиналось, приходилось прибегать к услугам евреев. Их помощь была незаменимой в двух основных занятиях средневековья - войне и строительстве. Крестовые походы, оказавшиеся столь роковыми для евреев, были бы невозможны в той форме, в какой они были предприняты, без их финансовой поддержки. Даже церковные организации прибегали к их помощи в любом важном деле. Переход Европы в течение двух с половиной столетий после I крестового похода от натурального хозяйства к денежному был, несомненно, облегчен благодаря присутствию евреев.
Расцвет еврейского господства в финансовом мире начался с середины XII века, когда, с одной стороны, евреи оказались лишенными возможности заниматься торговлей, а с другой, стали строже соблюдать запрет ростовщичества. Спустя столетие христианин-ростовщик, несмотря на все юридические и церковные запреты, опять стал обычной, хотя и крайне непопулярной фигурой. Были найдены юридические зацепки, позволявшие обойти неудобные правила. Итальянцы имели дурную славу во всей Европе из-за своей привязанности к этому делу (слово "ломбард" пошло от прозвища итальянцев из Ломбардии). Против деятельности этих христианских конкурентов под высочайшим покровительством, с обширными возможностями кооперации, евреи были бессильны и очень быстро оказались побежденными.
Однако итальянцы были больше всего заинтересованы в крупных операциях. Евреи были вынуждены в большинстве случаев ограничиться и другими мелкими операциями. Процент по необходимости всегда взимался высокий, ввиду нехватки звонкой монеты и общей неуверенности положения. Однако ростовщики-христиане, хотя им и не приходилось так страховаться на случай убийства или грабежа, брали не меньший процент, и их жадность часто заставляла простой народ сожалеть об отъезде еврейских конкурентов, чье присутствие оказалось ненужным, когда ростовщичеством занялись христиане.
3. Неизбежным результатом специфического рода занятий явилось особое положение евреев, ибо каждый человек должен был найти свое место в структуре общества. Кроме того, евреи зачастую действительно были пришельцами на новом месте, и к ним неизбежно относились, как к чужакам; поэтому они были вынуждены искать покровительства у короля - традиционного защитника торговцев и иностранцев. Особый налог, который взимался с евреев, и только с них, в Римской империи, в средние века служил как бы доказательством того, что евреи являлись вассалами императора, а затем, по аналогии, и других монархов. Постоянные обращения евреев к правителям с просьбой о защите во времена крестовых походов способствовали распространению этого взгляда, и в XIV веке старый римский налог был возрожден в Германии под названием "жертвенный пфенниг" как символ того, что император унаследовал от Веспасиана и Тита полное главенство над народом, завоеванным и порабощенным много столетий до того.
Так или иначе, в средние века евреи считались рабами короля. Это их особое отношение к короне объясняет многое в их положении и злоключениях. Они были людьми короля. Он осуществлял контроль над всей их деятельностью. Он произвольно облагал их налогами. По денежным или каким-либо иным соображениям он мог передать свою власть над евреями (всеми или отдельными лицами) третьей стороне. Король мог просто конфисковать их имущество. Мог без всякого объяснения причин изгнать их из пределов своего государства. Он управлял их внутренними делами вплоть до мельчайших деталей. Помимо всего, он видел в них источник дохода. Обычно поступления от евреев в странах Северной Европы составляли примерно одну двенадцатую всего дохода короля. Эта доля не велика, но она совершенно непропорциональна численности евреев, которая никогда не была значительной. Сумма обложения была совершенно произвольной. Король мог потребовать с евреев огромные суммы без всякого предлога, просто на удовлетворение своих потребностей.
Естественно поэтому, что в его интересах было защищать евреев и поощрять их деятельность. В его сундуки попадала такая часть их доходов, что он являлся в некотором смысле главным ростовщиком королевства. Евреи представляли собой как бы губку, вбиравшую в себя плавающий поверху капитал королевства. Когда казна бывала пуста, достаточно было выжать в нее губку. Лишь близорукий правитель (а таких тоже было немало) мог простить проценты с долга или даже весь долг при условии, что определенная сумма будет уплачена в казну. Это автоматически вызвало бы повышение ростовщического процента. Но и кроме того, это было неразумно с точки зрения финансовой, ибо несколько лет скрытого партнерства могли дать казне больше, нежели конфискация. Тем временем простой народ с завистью следил за тем, как евреи быстро накапливали капитал, как деньги, когда-то принадлежавшие ему, нескончаемым потоком текли через еврейские сундуки в королевскую казну. Он видел, что благодаря этому могущество короля растет, не взирая на конституционные ограничения. Ненависть простого люда росла, пока он не обрушивал ее под тем или иным предлогом на еврейский квартал, и тогда в летопись еврейского мученичества вписывалась еще одна мрачная страница.
