Женщина отчаянно всхлипнула, повернулась к Кею и уткнулась в его широкую грудь, сотрясаясь от рыданий. Тот меньше всего ожидал подобного оборота и неуверенно погладил супругу Покера (настоящую!) по голове. В мозгу булькали дурацкие фразы вроде «Ну-ну!» и «Все обойдется!» — их Кей благоразумно решил оставить при себе.

В конце концов, он с Покером давно рассчитался по долгам… Да и ХаДэ заждался. Неизвестно еще, что там у него за общество на незнакомой стоянке.

«Твоя партия сыграна, Покер. Надо повышать ставки, а у тебя ничего в жизни не осталось, кроме альбомчиков, которые ты надеешься сдать партнерам как большую ценность. Дураков нет. Тебе придется пасовать. А мне пора уходить».

Кей последовал традициям диковинной семейки и покинул дом, не прощаясь с его обитателями, в полной уверенности, что более не увидится с ними никогда. По крайней мере, в этой жизни.

— Я говорю: пошла отсюда, шалава! Шваль подзаборная!

— Не нуди, хер задроченный! Сам отвали!

— Ах ты, сучка! Выставила вымя наружу и думает, она здесь лучше всех!

— Вымя у меня — что надо, дядя! Не бухти… Смотреть разрешаю, а лапы спрячь! Кому сказала! Убери клешни!

Кею показалось, что в диалоге женского и мужского голосов один ему хорошо знаком. Правда, слышал он его недолго, но зато недавно. Так и есть!

На стоянке около смущенного ХаДэ толкались двое: смотритель в синей застиранной куртке, сидевшей на нем коробом и носимой всеми сменами по очереди, и новая знакомая Кея, претендовавшая на звание второй жены Покера. Кей остановился, закурил, прислонился к стене сторожки и наслаждался тихим вечерком, свежим воздухом и зрелищем проклевывавшихся на темном небе звезд. Интересно, что этих двоих так цепко держит около ХаДэ? Надо бы пойти проверить. Байкер сделал последнюю затяжку, затоптал окурок и широким шагом направился к занятной парочке.

— Вот он, хозяин! Пришел, наконец-то! — с облегчением заорал смотритель стоянки и отпустил русалку в джинсах. — Ну, держись теперь, беляночка!

Торопливо и с обидой он поведал Кею, как «эта» воспользовалась тем, что он отвлекся, подбежала к байку и…

— …и приковала себя, сволочь, так, что теперь отпиливать придется!

Помятая и растрепанная девица сидела, прислонившись к передней вилке ХаДэ, дула на синяки, оставленные цепкими лапами смотрителя, и затравленно посматривала по сторонам, напоминая взъерошенного хищного зверька, загнанного в угол. Другая рука прочно прикована к вилке никелированными наручниками. Кей охнул и схватился за карман косухи.

Так и есть! Сперла, дрянь такая, по дороге к двери. Когда поспешно смывалась, предчувствуя приход матери. В том, что девица — дочь Покера, Кей почти не сомневался.

— Ножовочку принести? — услужливо предложил смотритель. — Ментура рядом, помогу девку доставить, если что. Недорого.

Своим ключом Кей молча отстегнул наручники и оттолкнул девушку от ХаДэ. Ему показалось, что байк с облегчением вздохнул, избавившись от живого прицепа. Кей включил зажигание и после первых оборотов электростартера запустил двигатель.

Нагнувшись, он схватил девчонку за руку, резко дернул к себе.

— Садись! Живо!

С каменным выражением лица она подчинилась. Кей не ждал, пока она устроится поудобнее, а вырулил со стоянки на проспект и немедленно начал разгон. ХаДэ плавно набрал скорость, в ушах Кея засвистел ветер, и к байкеру вернулось хорошее настроение. Осталась только кое-какая мелочь.

— Эй, а помедленнее нельзя?

Девица недовольно подала голос, это послужило сигналом Кею резко газануть. ХаДэ завибрировал, что пассажирка немедленно ощутила всем телом, особенно нижней частью. Она замолчала, и через минут пять такой езды Кей понял: девчонка упорно будет терпеть и готова пожертвовать своей круглой попкой, хоть разбейся Кей вдребезги!

Сбросив скорость, он свернул в крохотный парк за станцией метро и резко затормозил. Соскочив с байка, Кей наблюдал, как девушка медленно покидает пассажирское седло. Когда она встала, покачиваясь, и с наслаждением потянулась, он ударил ее по щеке и, без перерыва, по другой.

Она даже не заплакала. Только щеки покраснели, и в напряженно сузившихся глазах мелькнул ведьминский огонек. Кей решил, что ее стоит наказать еще разок, но только он об этом подумал, как она с шипением прыгнула и цапнула острыми зубами руку Кея, повыше запястья. Никак не ожидавший подобного, Кей дернулся, взвыв во весь голос. Интеллигентная пожилая пара, гулявшая по аллее, торопливо повернула обратно, испуганно оглядываясь.

Девица отошла в сторону, словно ничего не случилось, села под деревом, прислонившись к стволу, достала сигареты и принялась искать зажигалку. Нарочно она так делала или нет, но Кей включился в игру, щелкнув зиппо. Прислонившись к ХаДэ, он тоже закурил и только теперь подробнее рассмотрел девицу, изредка дуя на руку. В доме Покера на гляделки не нашлось времени.

Сказать, что она хороша, значило сказать мало. Кею она не доставала и до плеча, но это и неудивительно. Женщины одного с ним роста пугали его. Сложена настолько правильно, что глаз не мог зацепиться ни за один изъян в фигуре. Ведущие джинсовые фирмы мира просто не догадываются о существовании этой роскошной девицы, иначе открыли бы военные действия за право сделать из нее «Фигуру фирмы».

Вот только грудь у нее больше, гораздо больше, чем у обычной девчонки ее роста и возраста.

Разбросанные по плечам волосы спутались от ветра, и сейчас она нервными движениями пыталась их поправить, скорее инстинктивно, чем по необходимости. Аккуратная челка, чтобы скрыть умный лобик, который она морщит, задумываясь. Длинные, нервно подрагивающие ресницы. Большие влажные губы, которые часто облизывает острый розовый язычок. Круглый подбородок, детской формой выдающий тщательно скрываемую ранимость.

Но глаза, глаза!

У людей таких не бывает. Кей охотился на трех континентах, везде, куда его заносил армейский контракт, и теперь он попытался найти аналогию в мире животных. Припомнилась ангольская саванна. В полночь местные жители приволокли привязанную к палке самку гепарда. Они сказали, что она долго ходила вокруг полуживой антилопы, лежащей на решетке из тонких сучьев, закрывающей большую дыру в земле. И только через несколько часов решилась подобраться, подстегиваемая жалобным писком голодных детенышей, которых могут запросто сожрать гиены. Когда ее извлекали со дна ямы, она успела искусать и исцарапать человек десять. Самка гепарда злобно шипела и бешено извивалась, опутанная прочными веревками.