Единственной силой, способной на это, была Православная Церковь. И государь совершенно правильно решил, что сперва должны быть восстановлены соборные начала в церковной жизни, а затем уж, опираясь на ее мощную духовную поддержку, - и в общественно-государственной области. Сначала собор церковный, а уж затем - земский: таковы были планы Николая II. Ясно понимая, что никакой земский собор невозможен без единения с Церковью, Государь был готов произвести грандиозные перемены во всем строе государственно-церковной жизни...
В марте 1905 года Государь сообщил членам Священного Синода о своем решении. Вот как описывает этот судьбоносный момент российской истории, со слов одного из архиереев, известный церковный писатель С.А.Нилус:
"Когда закончилась наша зимняя сессия, мы - синодалы, во главе с первенствующим Петербургским Митрополитом Анатолием (Вадковским), как по обычаю полагается по окончании сессии, отправились прощаться с Государем, и преподать Ему на дальнейшие труды благословение, то мы, по общему совету, решили намекнуть Ему в беседе о том, что не худо бы в церковном управлении поставить на очередь вопрос о восстановлении патриаршества в России \упраздненного Петром I \. Каково же было удивление наше, когда встретив нас чрезвычайно радушно и ласково, Государь с места Сам поставил нам вопрос в такой форме:
- Мне, сказал Он, стало известно, что теперь и между вами в Синоде, и в обществе, много толкуют о восстановлении патриаршества в России. Вопрос этот нашел отклик в моем сердце и крайне заинтересовал меня. Я много о нем думал, ознакомился с текущей литературой этого вопроса, с историей патриаршества на Руси и его значения во дни великой смуты междуцарствия и пришел к заключению, что время назрело и что в России, переживающей новые смутные дни, патриарх и для церкви, и для государства, необходим. Думается мне, что и вы в Синоде не менее моего были заинтересованы этим вопросом. Если так, то каково ваше об этом мнение?
Мы, конечно, поспешили ответить Государю, что наше мнение вполне совпадает со всем, что Он только что перед нами высказал.
- А если так, продолжал Государь, - то вы, вероятно, уже между собой и кандидата себе в патриархи наметили?
Мы замялись и на вопрос Государя ответили молчанием.
Подождав ответ и видя наше замешательство, Он сказал:
- А что, если я - как вижу, вы кандидата еще не успели себе наметить или затрудняетесь в выборе, - что, если я сам вам его предложу - что вы на это скажете?
- Кто же он? - спросили мы Государя.
- Кандидат этот, - ответил Он, - я. По соглашению с Императрицей я оставляю престол моему сыну и учреждаю при нем регентство из Государыни Императрицы и брата моего Михаила, а сам принимаю монашество и священный сан, с ним вместе предлагаю себя в патриархи. Угоден ли я вам, и что вы на это скажете?
Это было так неожиданно, так далеко от всех наших предложений, что мы не нашлись, что ответить, и... промолчали. Тогда, подождав несколько мгновений нашего ответа, Государь окинул нас пристальным и негодующим взглядом; встал молча, поклонился нам и вышел, а мы остались, как пришибленные, готовые, кажется, волосы на себе рвать за то, что не нашли в себе и не сумели дать достойного ответа. Нам нужно было Ему в ноги поклониться, преклоняясь пред величием принимаемого Им для спасения России подвига, а мы... промолчали."
"С той поры, - продолжает С.А.Нилус уже от себя, - никому из членов тогдашнего высшего церковного управления доступа к сердцу Цареву уже не было... между ними и Его сердцем утвердилась непреодолимая стена, и веры им в сердце Его уже не стало, оттого, что сердце царево, истинно, в руце Божией, и благодаря происшедшему въяве открылось, что иерархи своих сил искали в патриаршестве, а не яже Божиих, И ДОМ ИХ ОСТАВЛЕН БЫЛ ПУСТ ..." (С.А.Нилус. "На берегу Божьей реки"
ч.2, Сан-Франциско, 1969, с.146-147)""
Поместный Собор для восстановления патриаршества был все же собран затем в 1917 году, - но было уже поздно. Никто не знает, конечно, как развивались бы события, если бы члены Святейшего Синода не промолчали бы в марте 1905 года, но все же, как знать, может и не было бы тогда "мартобря семнадцатого". Однако теперь становится гораздо понятнее дальнейшее отношение Николая II к Святейшему Синоду, а также и его отношение к "последнему Волхву империи", Распутину, - старцу из гущи народа, искренне верующему в Бога и Государя...
С июля 1906 года приглашения ему от царской семьи становятся почти регулярными.
15 октября 1906 года Николай II принимает Распутина в Детском селе, в своем Царскосельском дворце. С ним супруга и дети, - впервые Григорий знакомится с детьми. Тот день по Авестийскому календарю называется "Хваршат" - покровитель детей. " Он видел детей и находился с нами до семи часов пятнадцати минут", - запишет Николай в дневнике. Здесь начинается новая глава в отношениях Распутина и царской семьи. Двухлетний малыш Алексей болен гемофилией. Английская королева Виктория, бабушка Аликс, являлась носителем этой "династической болезни", страшного и неизлечимого недуга, и наградила им несколько потомков в третьем колене, - только мальчиков. Малейший ушиб мог вызвать сильнейшее кровотечение.
Кровь, накапливаясь в тканях или суставах, причиняет сильнейшие страдания.
Болезнь была неизлечима. Ниже я привожу описание первого случая исцеления цесаревича Распутиным из книги Анри Труайя:
"В конце октября 1907 года, после того как царское семейство переезжает в Царское Село, Алексей, играя в саду, падает и вскрикивает от резкой боли в ноге.
Увидев, что нога распухла, Александра Федоровна на грани обморока. Врачи, сразу же появившиеся, применяют горячую грязь и укладывают мальчика в постель. Но все напрасно. В отчаянии императрица зовет Распутина. Ведь о нем говорят, что он не только исцеляет душу, но и тело. Тот прибывает во дворец за полночь... Он отодвигает в сторону лекарства, рекомендованные медиками, садится в изголовье и молится. Ни разу не коснулся он руками ребенка. Неотрывно смотрит на него.
Молится долго, сосредоточено, молча. Нервы Аликс натянуты, она не шелохнется.
Через некоторое время Алексей перестает стонать и вытягивает ногу. Распутин уходит, ребенок спокойно спит в своей постели... Утром мальчик улыбается матери.
Опухоль сошла как бы сама по себе. У постели малыша взрослые говорят о чуде..."
Сам же Распутин не удивляется, - он знает как проникать в сознание того, кто доверился ему и как брать на себя чужую боль. С этого дня он не просто "божий", а свой человек во дворце.
Однако и в свои наезды в Покровское, и в столице, вне дворца, Распутин вовсю "тешит беса" и, хотя не афиширует свои многочисленные похождения, но слухи распространяются, доходят до царской семьи. Весной 1908 года архимандрит Феофан, духовник императорской семьи, по поручению царицы отправляется в Покровское - проверить слухи и узнать о прошлом "божьего человека". Феофан живет в доме Григория в Покровском две недели, посещает старца Макара в Верхотурье и решает, что Распутин воистину святой. Во время их бесед Григорий рассказывает, что он не только видел Богородицу, но что апостолы Петр и Павел приходили к нему, когда он пахал в поле. По возвращении Феофан составляет подробный отчет о поездке и заявляет, что набожный Григорий Распутин - избранник Божий и послан, чтобы примирить царя и царицу с русским народом. Сам же избранник, с восторгом принимаемый во всех аристократических салонах столицы, начинает открытую проповедь своего учения: Богу нужен грех и его осознание, только в этом истинный путь к Богу. Вокруг него возникает эротико-религиозный миф. Николай II поручает теперь светским лицам, генералу Диедулину и полковнику Дрентельну подвергнуть Распутина пристрастным (но учтивым) допросам, и доложить свое мнение. Оба докладывают царю, что "старец - мужик хитрый и фальшивый, но способный к внушению". Между тем подробности вольной жизни Распутина становятся известны в правительстве, министру внутренних дел Столыпину и другим. Начинается долгое и изнурительное для всех противостояние, интриги, слежка, доносы. Чтобы разрядить обстановку, Распутин время от времени уезжает в Покровское. Однако он уже по горло вовлечен в большую и грязную политику; вокруг него начинают крутиться разные аферисты, как отечественные, так и иностранные, и масоны, и сионисты. Его берут под прицел газетчики. Духовник царской семьи Феофан видит опасность и, параллельно усилиям Столыпина, пытается пресечь влияние старца на царскую семью, - но маленький Алексей приковал их к Распутину нерушимой цепью. В 1910 году противники старца развертывают активную компанию против него в печати, - тщетно!
