И я клянусь, что все, что было, позабуду!
ХУЛИГАНСКАЯ ЖАЛОСТНАЯ
Уж семь часов пробило
Аржак спешил домой.
Грузинские ребята
Кричат: "Аржак, постой!"
Аржак остановился
Грузинские кругом.
"Бейте, чем хотите,
Но только не ножом!"
Аржак разбил бутылку,
Хотел он драться ей.
Но в грудь ему вонзилось
Четырнадцать ножей.
"Извозчик, за рублевку
Гони коней скорей!
Я истекаю кровью
От множества ножей".
Вот белая палата,
Больничная кровать.
И доктора в халатах
Пытались жизнь спасать.
"Спасайте - не спасайте,
Мне жизнь не дорога.
Хоть был я хулиганом,
Но не имел ножа".
Уж семь часов пробило,
С завода все идут.
Труп Кольки Аржакова
По улице несут.
Гроб крепкий, гроб дубовый,
Лежит наш Колька в нем.
А во дворе девчонки
Расплакались о нем.
И с той поры решили
Ребята Аржака:
Раз Кольку порешили,
Убьем их вожака.
Устроим бой суровый,
И Рыжий Николай
Отправит их любого
Без пересадки в рай.
ПОМНИШЬ, КУРНОСАЯ
Помнишь, курносая, бегали босые,
Мякиш кроша голубям?
Годы промчались, и мы повстречались,
Любимой назвал я тебя.
Ты полюбила меня не за денежки,
Что я тебе добывал.
Ты полюбила меня не за это,
Что кличка моя уркаган.
Помню, зашли ко мне двое товарищей,
Звали на дело, маня.
Ты у окошка стояла и плакала
И не пускала меня.
"Знаешь, любимый, теперь очень строго.
Слышал про новый закон?"
"Знаю, все знаю, моя дорогая,
Он в августе был утвержден".
Я не послушал тебя, дорогая,
Взял из комода наган.
Вышли на улицу трое товарищей
Смерть поджидала нас там.
Помнишь, курносая, бегали босые,
Мякиш кроша голубям?
Годы промчались, и мы повстречались,
Любимой назвал я тебя.
МАЛОЛЕТКА
На Невском проспекте у бара
Малолетка с девчонкой стоял.
А на той стороне тротуара
Мент угрюмо свой пост охранял.
"Уходи, я тебя ненавижу.
Уходи, я тебя не люблю.
Ты ведь вор, ну а я комсомолка,
Я другого парнишку найду".
От обиды малец горько плакал,
Сгоряча на мокруху пошел.
Налетели волки, повязали
Он этапом на Север ушел.
"Поглядите вы, граждане люди,
Что творится по тюрьмам у нас,
Как приходится нам, малолеткам,
Со слезою свой срок отбывать.
Не гуляйте, шалавы, на воле
Приезжайте вы к нам в лагеря.
Обойдется вам это в копейки,
Ну а мы вам дадим три рубля!"
КИРПИЧИКИ
Где-то в городе на окраине,
Где стена образует проход,
Из кино вдвоем с модной дамочкой
Шел шикарно одет паренек.
А навстречу им из проулочка
Трое типов каких-то идут:
"Разреши-ка, брат, папиросочку,
Не сочти ты, товарищ, за труд".
Модна дамочка в меховом пальто,
А на нем воротник из бобра.
А как вынул он портсигарчик свой
В нем без малого фунт серебра.
Вдруг один из них вынул финский нож,
Приказал им пальтишки отдать,
Усадив потом на кирпичики,
Он велел им ботинки сымать.
Кавалер хотел воспротивиться,
Но силенки, увы, не равны.
И кирпичиком по затылочку
Исключили его из игры.
Тут заплакала горько дамочка,
Утирая слезу рукавом:
"Как пойдем мы в ночь непроглядную
В непролазной грязи босиком?"
И ответил ей бандит ласково:
"Выбирайте посуше где путь.
И по камушкам, по кирпичикам
Доберетесь домой как-нибудь".
Жалко, не было тут фотографа
Эту бедную пару заснять:
Модна дамочка в панталончиках,
А на нем и кальсон не видать!
* * *
Проснешься утром - город еще спит,
Не спит тюрьма, она давно проснулась,
А сердце так в груди болит,
Как будто пламень к сердцу прикоснулась.
Гляжу в окно, мне сильно сжало грудь,
Она болит от нестерпимой боли.
А небо синее чуть-чуть
Напомнит мне, что есть на свете воля.
И от тоски невольно запоешь,
Как будто этим душу обогреешь...
О, вечный страх, что ты в тюрьме умрешь!
А не умрешь - так с горя поседеешь.
Пойдешь гулять, а на тебя кричат,
Ты к этой брани понемногу привыкаешь.
И, по привычке руки взяв назад,
Глаза невольно в землю опускаешь.
А если ты в строю заговоришь
Тебя из строя выдернут клещами.
А вечерком они к тебе придут,
В холодный карцер вызовут с вещами.
И от тоски невольно запоешь,
Как будто этим душу обогреешь...
О, вечный страх, что ты в тюрьме умрешь!
А не умрешь - так с горя поседеешь.
МУРКА
Прибыла в Одессу банда из Амура,
В банде были урки, шулера.
Банда занималась черными делами,
И за ней следила Губчека.
В банде была баба, звали ее Мурка,
Сильная и ловкая была.
Даже злые урки - все боялись Мурки,
Воровскую жизнь она вела.
Дни сменяли ночи темного кошмара,
Много стало с банды залетать.
Ну как узнать скорее - кто же стал легавым,
Чтобы за измену покарать?
Раз пошли на дело, выпить захотелось,
Мы зашли в фартовый ресторан.
Вижу в зале бара - там танцует пара:
Мурка и какой-то юный франт.
Я к ней подбегаю, за руку хватаю,
Но она не хочет говорить,
И тогда "малина" Кольке-уркагану
Приказала Мурку погубить.
Мурка, в чем же дело? Что ты не имела?
Разве не хватало барахла?
Ну что тебя заставило спутаться с легавыми
И пойти работать в Губчека?
В темном переулке встретил Колька Мурку:
"Здравствуй, моя Мурка, и прощай,
Ты зашухарила нашу всю "малину"
И теперь маслину получай!"
Вдруг раздался выстрел, Мурка зашаталась,
И на землю рухнула она.
Больше наша Мурка шухер не поднимет,
И о том узнают в Губчека!
Черный ворон крячет, мое сердце плачет,
Мое сердце плачет и болит...
В темном переулке, где гуляют урки,
Мурка окровавлена лежит...
* * *
"Здравствуй, мама дорогая, неужели
Не узнала ты родимого сынка?
В юности меня ты провожала,
А теперь встречаешь старика".
"Где ж ты, сокол ясный мой, скитался?
Где ж ты, сокол ясный, пропадал?
Отчего домой не возвращался?
Жив был - почему же не писал?
Может быть, ты был зарыт землею
За Печорой, быстрою рекой?
И с тех пор болит мое сердечко,
Обливаюсь жгучей я слезой..."
"Не был, мама, я зарыт землею,
А со смертью долго рядом жил.
В рудниках, на шахтах, дорогая мама,
Очень много горя пережил.
Лагерь наш, мамаша, был построен
За Печорой, быстрою рекой,
Думал о свободе, дорогая мама,
Обливаясь жгучею слезой.
Снова эти пыльные вагоны,
Снова стук колес, неравный бой,
Снова опустевшие перроны
И собак конвойных злобный вой.
Вот теперь срок отбыл и вернулся...
Видишь пред собою ты сынка.
В юности меня ты провожала,
А теперь встречаешь старика".
* * *
Я пишу тебе, голубоглазая,
Может быть, последнее письмо.
Никому о нем ты не рассказывай.
Для тебя написано оно.
Суд идет, и наш процесс кончается,
И судья выносит приговор,
Но чему-то глупо улыбается
Старый ярославский прокурор.
И защита тоже улыбается,
Даже улыбается конвой.
Слышу: приговор наш отменяется,
Заменяют мне расстрел тюрьмой.
Слышу я, что ты, голубоглазая,
С фраерами начала гулять,
Слышу я, что ты, голубоглазая,
Рестораны стала посещать.
Так гуляй, гуляй, моя хорошая!
