- Скоро скажем, - обнадежил его Марчук. - Только учти, Чалдон, чем быстрее мы узнаем правду, тем больше у тебя шансов на благополучный исход.
- Какой исход? Чего вы мне гоните? Я освободился подчистую, живу себе тихо, скромно, никого не трогаю.
- Это мы еще разберемся, трогаешь ты кого-нибудь или нет. И учти еще такой момент - это в милиции ты будешь требовать презумпции невиновности. Нам же ты будешь доказывать свою невиновность, а не наоборот. И будь уверен, мы с тобой церемониться не станем. А пока помолчи, если тебе нечего сказать. Скоро приедем на место, там мы с тобой и побеседуем по душам.
Вскоре они свернули на какую-то проселочную дорогу. Сидящие по обеим сторонам от Чалдона люди завязали ему глаза, а примерно километров через десять-пятнадцать машина остановилась. Чалдона вытащили из машины и куда-то повели.
- Осторожней, не споткнись, крутые ступеньки, - предупредил его мужской голос.
Они пошли по ступенькам вниз. Пахнуло холодом и сыростью.
Затем Чалдону развязали глаза. Он увидел, что находится в каком-то сыром и грязном подвале. Однако сам факт, что ему завязали глаза, обнадежил его. "Хотели бы убить, глаз бы завязывать не стали", - подумал он.
Его посадили на какую-то колченогую табуретку. Марчук встал напротив, Генрих рядом, остальные держались несколько сзади.
- Итак, Чалдон, - произнес Марчук, с каким-то удовольствием выговаривая его фамилию. - Сам понимаешь, раз тебе завязали глаза, у тебя имеется шанс уйти отсюда живым. Используй его с толком.
- Да что вам от меня надо? - заныл Чалдон.
- Тянуть резину не стану. Ответишь правду - будешь жить. Не ответишь -. останешься тут навсегда. Сколько тебе лет?
- Двадцать восемь.
- За что мотал срок?
- Сто третья. Умышленное убийство.
- Значит, ты убийца?
- Да не убивал я того чувака, по подставе сел. Ни за что сидел, братаны. Восемь лет ни за что отбарабанил...
- Это твои проблемы, у нас полно своих. Но одну ты нам поможешь разрешить в обмен на жизнь. Первый вопрос - где ты был в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое октября этого года?
- Откуда я помню? Дома был, а может быть, у бабы своей. Не помню...
Марчук и Генрих многозначительно переглянулись. Было заметно, как побледнел Чалдон, лицо его передернулось гримасой страха. Он прекрасно понял, о чем ведут речь его похитители.
- Нет, Чалдон, не был ты ни дома, ни у бабы своей. В ночь с четырнадцатого на пятнадцатое октября этого года ты находился в районе Южное Бутово, где застрелил из пистолета марки "ТТ" Александра Анисимова по кличке Сима и двух проституток Шмарову и Бирц. Вот об этом мы с тобой и будем говорить.
- Не был я там, - прошептал дрожащими губами Чалдон. - Век свободы не видать, не был я там.
- Тебе и не видать свободы, и неба голубого не видать больше. Тут ляжешь, - рявкнул Марчук, бешеными глазами глядя на Чалдона. - Все. Кончайте его.
Марчук и Генрих Цандер передернули затворы пистолетов и направили дула в голову Чалдону.
- Все. Не о чем нам больше говорить. Времени мало.
- Ответите за убийство, - пролепетал Чалдон, чувствуя, что покрывается от страха холодным потом.
- Ничего нам не будет. Откупимся. Тебя мы не видели, в Мытищах не были. А здесь ты будешь лежать, пока тебя не сожрут крысы. Тут их полно, твоего мяса им надолго хватит. Все, некогда нам.
- Не убивал я их, не убивал! - закричал Чалдон, понимая, что с ним не шутят и не запугивают его. Он видел, что люди с ним разговаривают серьезные, и им впрямь за него ничего не будет, он-то прекрасно знает, как можно откупиться.
- Последний вопрос, будешь вилять - пуля тебе в лоб, и все.
- Отвечу, если знаю, на все отвечу!
- Где Крутой? - пристально глядя в глаза Чалдону, спросил Марчук.
Генрих Цандер напряг руку, и дуло его пистолета почти уперлось в потный от страха лоб Чалдона.
- За кордоном он, за кордоном! - пролепетал Чалдон, дергаясь всем телом.
- Откуда знаешь?
- Он мне звонил.
- Что ему было нужно?
- Чтобы в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое октября застрелили Симу и двух баб в его квартире.
- Ну?!!! Не тяни!!!
- Я нанял одного, он бомж, бывший спортсмен... Он их и... того...
- А Гараева кто убил?
- Какого Гараева? Не знаю я никакого Гараева, - растерянно эабубнил Чалдон, и Марчук понял, что на этот раз он говорит правду.
- Где этот бомж? Как его зовут?
- Зовут Петр. Петр Пыжов. А где он, я не знаю. Я заплатил ему. Он взял деньги и исчез. Гуляет, наверное, где-нибудь...
- Чем объяснил свое поручение Крутой?
- Ничем. Сказал, что очень нужно их убрать.
- Сколько он обещал тебе за это?
- Тридцать штук зеленых.
- Похоже, что ты получил аванс? Машину вон купил...
- Я получил десять штук.
- От кого?
На мгновение Чалдон замялся, а потом выпалил, махнув рукой:
- От шалавы этой, от Эвелины.
Марчук усмехнулся, снова переглянувшись с Генрихом.
- Здорово это у вас, аванс от нее получил, а потом ее и... того... Ну и погань же вы все, - изумленно покачал головой Марчук, - и мыслите-то совершенно не по-человечески. В ваших отношениях нормальному человеку сложно разобраться. Впрочем, ладно, разбирайтесь во всем сами. А мне скажи вот что. Сколько же ты заплатил этому Пыжову? Чалдон опять замялся.
- Две штуки зеленых, -пробубнил он, но присутствующие сразу же поняли, каким образом он расплатился с хорошо стреляющим бомжом Петром Пыжовым. Теперь надо было только найти его труп. Но это уже дело правоохранительных органов.
- Ясно с тобой. Скажи, когда обещал объявиться Крутой?
- Он сказал, что скоро не обещает. Сказал, что месяца через два или три он меня сам найдет.
- И ты веришь ему?
- Верю. Он свое слово держит. Мы с ним бок о бок на нарах чалились.
Вытягивать информацию из Чалдона было очень сложно. Но картина потихоньку стала все же вырисовываться. Где-то числа десятого октября Крутой позвонил Чалдону и предложил ему дело - организовать убийство Анисимова, Эвелины Бирц и, разумеется, свидетелей этого убийства. Собственно говоря, предложение было сделано самому Чалдону, но тому сразу же пришла в голову кандидатура Пыжова, спившегося мастера спорта по стрельбе из пистолета, постоянно торчавшего на железнодорожной станции Мытищи. Чалдон должен был поехать к любовнице Крутого Эвелине Бирц и взять У нее аванс в размере десяти тысяч долларов, не вдаваясь ни в какие подробности. Можно было только с уверенностью предположить, что Крутой звонил и Эвелине Бирц, поручив ей в ту ночь отравить Султана Гараева. А уж почему он был уверен, что Гараев в эту ночь обязательно посетит своего друга Симу, можно было только догадываться. Видимо, Крутой связывался и с Анисимовым. Успех дела, затеянного Крутым, основывался на том, что никто ни про кого ничего не знает. Анисимов под каким-то предлогом заманивает Султана к себе, Эвелина подсыпает отраву Султану, а Чалдон убивает всех, кто находится в квартире. И все - свидетелей нет, виноватых нет, а самое главное - Гараев мертв и мешать им больше не станет. А уж идея с Пыжовым - это находка самого Чалдона. Тут все было практически ясно, за исключением мелочей, интересующих уже не их, а правоохранительные органы. Неясно было самое главное - как найти Крутого.
- Крутой в курсе, что дело сделано? - спросил Марчук.
- Да. Он позвонил еще раз, следующим вечером, я ему сказал, что все в порядке.
- Очевидно, он позвонил и туда, в квартиру Анисимова, - шепнул Генриху Марчук. - И Эвелина сообщила ему, что отравила Гараева.
- Конечно. Затевалось ведь все ради этого, - тоже шепотом ответил Генрих.
- Ну что, Чалдон, - улыбнулся Марчук. - Значит, место своего пребывания Крутой тебе не сообщил?
- Клянусь, нет! Сказал, что за кордоном. А ему лишних вопросов лучше не задавать, язык может отрезать и спасибо не сказать.
- Да вы все один круче другого, настоящие крутые парни, - вздохнул Марчук. - Шагу нельзя шагнуть, всюду вы. Расплодилось вас крутых больше, чем чумных крыс. Да и вреда от вас гораздо больше. Ладно, это слова. Обещали тебе жизнь выполним. Мы тебя трогать не станем. Наоборот, скажу тебе вот что - мы даже заинтересованы в твоей поганой жизни. Глядишь, Крутой объявится. А вот другие тобой скорее всего заинтересуются. Сам понимаешь, сведения о тебе нам не сорока на хвосте принесла. Завяжите ему, ребята, глаза, - попросил он телохранителей, - а потом довезем его до кольцевой, там выкинем, домой пусть добирается сам. И вот еще что: вякнешь про нас кому-нибудь - сам понимаешь, тебе конец, а нам ничего. А вот если о Крутом что-нибудь сообщишь, можем и отблагодарить, не хуже, чем он сам. Понял мою идею?
