Активная Бермудская приказ об аресте Балясникова сумела использовать на все сто процентов. Она звонила всем, как её отважный и принципиальный супруг боролся с произволом и репрессиями, она в шестидесятых годах надрывала глотку с трибун, гневно обличая культ личности, словно забыв о том, как стала в девятнадцать лет членом Союза писателей, опубликовав книги "Великий кормчий" и "Под знаменем вождя", что пионеры цитировали её стихотворение "Горный орел Берия".
В шестидесятых годах появилась пухлая книга "Свежий ветер перемен", за которую она была удостоена Государственной премии. Гонорары Бермудской стали внушительными, и семья продолжала процветать так же, как и при великом вожде, так и не успевшем расстрелять Балясникова.
Не везло только с детьми. Первый сын у супружеской четы появился в пятьдесят седьмом, но умер в трехлетнем возрасте. Затем два выкидыша. И только в шестьдесят девятом году появился на свет Степан. Егору Степановичу в то время было уже шестьдесят лет...
Мамаша позволяла сыну абсолютно все. Он был совершенно вне всякой критики. В детстве она им совсем не занималась, разъезжая по заграницам, председательствуя в различных президиумах, пробивая себе внушительные гонорары. После смерти мужа материальное положение семьи мало ухудшилось. Как жили, так и продолжали жить. А Ольге Александровне было всего-то сорок один год. Вся жизнь была впереди...
Когда Степан обратился к ней с просьбой дать материнское благословение на брак с Ритой, она с ног до головы оглядела смущенную невестку и буркнула: "Тебе жить, хочешь жениться - женись. Жить будете здесь. Места хватит! И отстань - я пошла работать. Пишу мемуары - сейчас это модно!" Подмигнула Рите своим черным глазом и исчезла за дверью роскошного кабинета...
Как ни странно, но они прожили со Степаном более пяти лет. Правда, с перерывами, порой довольно значительными. Через два года после их женитьбы умерла бабушка Риты, и её двухкомнатная квартира досталась ей. Рите теперь было где жить, и порой она подолгу жила у себя. Степан оказался мужем совершенно негодным, он оставался избалованным ребенком, не умеющим ни работать, ни принимать решений. Он бросал институт за институтом и в конечном итоге получил какое-то образование, которое в нынешних условиях уже никакого значения не имело. А к девяносто пятому году - последнему году их семейной жизни, благосостояние семьи Балясниковых-Бермудских пошло на убыль. Ольга Александровна делала героические усилия, чтобы оставаться на плаву, но она была уже не в силах остановить естественный процесс. Произошло самое страшное для неё - её перестали печатать. А в некой мерзейшей газетенке напечатали статью о книгах "титанов", изданных стотысячными тиражами, которые никто не покупал. В списке нераскупаемых был и сборник Бермудской "В ногу со временем". По сведениям газетенки, кроме ста экземпляров, купленных автором, больше не была куплена ни одна книга. На свою беду газетка попалась на глаза Рите, и Бермудская увидела её у невестки в руках, когда вошла на кухню пит кофе со сливками. Поэтесса достойно выдержала удар, окинув смущенную Риту загадочным взглядом.
Рита знала, что на полученный гонорар за "Ноги времени", как сама автор называла свой сборник, Бермудская шикарно отремонтировала дачу в Барвихе и приобрела "девятку". Балясниковский "Мерседес" стало сложно содержать, и его продали.
А вот к середине девяностых содержать квартиру, дачу, машину и бестолкового Степана стало проблематичным. Сама Рита к тому времени закончила журфак МГУ и работала в редакции научно-популярного журнала. До этого она успела получить диплом медсестры. Зарплата в редакции к середине девяностых годов тоже была более, чем скромной. Существование Степана стало жалким и бессмысленным. Привыкший с детства к вазочкам с черной икрой и дорогими шоколадными конфетами, к лучшим отечественным курортам и Домам творчества, постоянным застольям и знатным гостям, к машине с шофером, к неге и вседозволенности, к двадцати шести годам он оказался никем и ничем. При нем остались только смазливая внешность и очаровательная наглость, которая, впрочем, не подкрепленная материально, тоже выглядела довольно ничтожно.
Он постоянно пил, несколько раз Рита буквально снимала его с проституток. Свекровь не вмешивалась, только отмахивалась - ваши, мол, дела... Не до вас, мол... Рита уезжала к себе, потом туда приползал Степан, просил вернуться, клялся, что такое не повторится. Она возвращалось, и все повторялось в худшем виде... В девяносто пятом году они развелись. Спокойно, буднично, как будто бы и не было пяти с лишним лет семейной жизни...
... Одна... Совершенно одна... Подруги? Что им до нее? Что ей до них? Дальние родственники? Они, действительно, очень дальние...
... Нет, надо спать, через несколько часов рабочий день, надо обязательно заснуть... Рано утром на работу. Рита уже год, как ушла из редакции и работала медсестрой в частной клинике недалеко от дома... И рядом, и платили гораздо больше...
...Рита свернулась под одеялом и вскоре заснула. Теперь ей снился хороший сон - на неё глядели веселые глаза отца, улыбались его белые зубы. "Как ты там, Ритка?" - спрашивал он. - "Нормально, пап!" - отвечала она. "Да приезжай, скоро сам все узнаешь, а то мне не с кем поговорить, так скучно..." - "Скоро буду", - отвечал отец и исчезал во тьме... А Рита порывалась бежать за ним, но не знала, в какую сторону ей бежать. Кругом была кромешная тьма. И не могла двинуться с места...
... Тишину разрезал телефонный звонок. Рита вскочила, словно ужаленная. "Что? Кто?" Она бросилась к телефону, трезвонившему на тумбочке".
- Алло! - заспанным голосом произнесла Рита.
- Мне нужно поговорить с вами, - произнес мужской бас на том конце провода.
Почему-то от этого голоса мурашки пробежали по коже Риты. Голос был какой-то металлический, словно раздавался из колодца... Она поежилась, переступая босыми ногами по ковровому покрытию.
- Говорите, - сказала она тихо.
- Над вами серьезная опасность, Маргарита. Это не телефонный разговор. Мне нужно прийти к вам и поговорить.
- Но кто вы?
- Я не могу этого сказать. Я скоро приду. Откройте мне.
- Но почему я вам должна верить?
- Потому что у вас нет другого выхода. Я вам повторяю, ваша жизнь подвергается опасности. И я хочу спасти вас. Все. Больше говорить не могу. Через некоторое время я буду у вас.
Трубку положили. Рита продолжала стоять, держа в руках трубку, издающую частые гудки...
Ей было страшно, она вся оцепенела от страха. Оказывается, её жизнь подвергается опасности... Но кому же может понадобиться её жизнь? Кому она может мешать? Она, одинокая женщина, не очень молодая, без денег... И какой-то странный, неприятный голос был в трубке... Что-то металлическое, что-то неестественное, как будто голос из преисподней... Ей почему-то припомнились черная шапочка и круглые очки, нырнувшие в толпу, когда она обернулась от пристального взгляда...
Рита даже не знала, к кому ей обратиться за помощью. В общем-то, у неё никого не было. К двоюродному дяде? Но он же ей совершенно чужой человек, у него своя жизнь... Она-то его и в лицо плохо помнит. С его детьми, своими троюродными братьями и сестрами она практически не знакома... К директору клиники, в которой работает? Крупный, сангвинического типа человек с черными волосами с проседью... Хороший человек, но неудобно к нему обращаться. У неё хорошая работа, зачем ей показывать начальству, что у неё что-то неблагополучно? Это в настоящее время не приветствуется. Все должно быть о,кей - это правило нынешней жизни.
Вдруг перед её глазами встало лицо бывшего мужа Степана, черноволосого, усатого, вечно балагурящего. Ей захотелось, чтобы он сейчас оказался здесь. Все-таки, они прожили с ним более пяти лет. Все-таки, он был близким для неё человеком... Нет, он же подлец, и ничтожество, человек, на которого ни в коем случае нельзя положиться... А, между прочим, он в последнее время стал довольно активно давать знать о своем существовании, звонил, предлагал встретиться. Один раз он был весел и оживлен, заявил, что товарищ пригласил его работать в фирму, где он будет получать пятьсот долларов в месяц, а уже через две недели позвонил мрачный, едва не плачущий и сообщил, что его товарищ оказался сволочью и взял на это место другого человека. Самому же ему ужасно плохо, и он хочет приехать к ней. Рита категорически заявила, что встречаться с ним она никакого желания не испытывает и положила трубку. Степан позвонил через десять минут и объявил, что сейчас напьется напоследок и покончит с собой. "Обратись к своей матушке", - посоветовала Рита. - "Она такая крутая женщина." - "Какая там крутая?" - фыркнул Степан. - "Ничего от крутости не осталось. Денег нет, книг её никто не печатает, прежние блюдолизы попрекают её всем, чем только можно - и её мужем, и её книгами, и гонорарами. Матушка держится, но ей тоже очень плохо." - "А ты считаешь, что её стихи надо печатать?" спросила напрямик Рита. - "Ты же начитанный человек и знаешь цену настоящей литературе", - "Да ничего я не считаю!" - истерически крикнул Степан. "Просто мне плохо, понимаешь ты, плохо! Никого у меня нет! С матерью невозможно разговаривать, она рычит, как лютый зверь. Я просто хотел приехать к тебе, посидеть, поговорить... Тебе ведь, наверняка, тоже очень одиноко, Риточка..." От этих слов сердце Риты слегка дрогнуло, но тут же ей припомнилась голая женская задница, юркнувшая в ванную, когда она неожиданно нагрянула домой и сама открыла ключом дверь.
