- Ты использовала меня, - перебил ее Пипкин.

- Ради высших целей. Разве оно того не стоило?

- Я не знаю. Я не историк, не социолог и не психолог. Я просто знаю, что ты поступила неправильно. С людьми нельзя обращаться как с вещами. Никогда.

- Ты никогда не выйдешь из детского возраста.

- Ты превратилась в чудовище.

- Я верю в то, что делаю. А ты - не веришь ни во что. Так кто из нас чудовище?

Пипкин вспомнил о Джейн и покачал головой.

- Есть вещи в которые я верю. Но ты вряд ли поймешь, о чем я. И вряд ли я смогу понять тебя.

- Наверное, я не смогу. И ты не сможешь. Мне даже немного жаль тебя из-за этого.

- Мне жаль тебя, Мэг.

- Как это занимательно. Пара непонимающих, но жалеющих друг друга людей.

Маг отхлебнул кофе.

- Возможно, мне все же удалось бы убедить тебя сотрудничать с нами? Поездка в Шэмрок пойдет тебе на пользу.

- Никогда больше не пытайтесь использовать меня. Теперь я знаю про то, чем занимается ваш Внутренний Круг, и если вы сделаете еще одну попытку, то я приеду в Шэмрок и... устрою что-нибудь очень неприятное для всех.

- Да неужели? И что же, например?

- Подумай сама.

- А ты скажи мне.

- Ты ведь изучала меня. Вот и найди ответ.

- Ты ничего не сделаешь. Потому что ты ни на что не способен. Ты никогда ни на что не был способен, Пипкин. Все это - просто стечение обстоятельств, которое сделало тебя столь значимой фигурой. И все, во что ты веришь - всего лишь бред вечно пьяного мага.

- Вряд ли. Посмотрим, что будет дальше.

- Мне не надо смотреть. И я буду делать то, что сочту нужным. Прощай.

- Прощай, Мэгги.

Скрип-скрип, скрип-скрип...

Пипкин не поднимал глаз, пока звук шагов не затих вдали. Только потом маг поднялся со стула и посмотрел вслед уходящей женщине.

Поежившись от холода Пипкин вдруг подумал, что в кафе должно быть тепло и уютно.

- Любить несмотря ни на что... Это не недостаток и это не слабость, сэр. Это одна из тех вещей, которые делают нас людьми.

- С возвращением, романтик, - улыбнулся ему эльф.

XVII.

Покряхтев и поохав, старый синий гном Олаф Шелкоперст принялся за работу. Правая нога, потом левая... Расстегнуть рубашку... Снять ее... Тщательно обшарить все карманы в поисках чего-нибудь ценного, что упустили мусорщики.

Дверь открылась, впустив в комнату порыв холодного осеннего ветра. Шелкоперст равнодушно наблюдал, как его племянник Олли затаскивает в комнату трупы.

- Сколько же их там еще?

- Эти трое последние, - переводя дыхание сообщил Олли. - Поножовщина недалеко от Главной Площади. Похоже пара грабителей напала на прохожего... Порешили мужики друг друга.

Олаф снял с одного из трупов широкополую шляпу, подбитую мехом.

- Ишь ты, совсем новая! Как я выгляжу?

- Великовата она вам, дядюшка.

- Так возьми ее себе. Авось впору будет.

- А что с трупами-то делать? Надо, наверное, стражникам сообщить.

- Что сообщать-то? - проворчал Шелкоперст. - В печь их - и все дела. У нас тут крематорий, а не морг. Грабители... Прохожие... Гореть все вместе будут... А шляпа тебе идет.