Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Для смертельной схватки гигантов, породившей такие "взаимные любезности" противников, как торпедирование без предупреждения безоружных торговых судов, удушающие газы, воздушные налеты на беззащитные города и отвратительные диверсии, неизбежно было внесение насилия и в шпионаж, и в секретную службу. Молодой начальнице школы секретных агентов поручено было ввести в обиход жестокое новшество - "шпиона - недоумка", т. е. трусливого, не пользующегося доверием или явно ненадежного шпиона, которого хладнокровно приносят в жертву.

Антверпенский центр не раз организовывал такие операции. Так, например, голландского путешественника Хугнагеля подсунули французам, чтобы прикрыть деятельность таких опытных шпионов, как Генрихсен и греческий агент в Париже Кудиянис. Хугнагель никоим образом не годился для секретной службы. Однако, раз уж агенты по вербовке доставили голландца "Докторше", она использовала его, как могла. На его учетной карточке следовало поставить: "Хугнагель не пригоден ни для шпионажа, ни для контрразведки; возможно, полезен как подставное лицо." И его поездку в Париж устроили лишь для того, чтобы от него отделаться. Ничего не подозревавший Хугнагель, прибыв в Париж, вздумал использовать код, который был уже прекрасно известен французской контрразведке. Он писал на полях газеты, и это было тотчас же раскрыто; его арестовали, осудили и расстреляли. Между тем он никогда не работал против Франции и французов. Зато более ценные агенты успели благополучно улизнуть.

Бельгийской военной разведке, подобно королю Альберту и остаткам армии, пришлось искать приюта в соседней стране. Но и в самой Бельгии после её оккупации работала импровизированная подпольная организация, поставившая себе целью освобождение родины. Это наспех налаженная секретная служба начала наблюдение за домом № 10 по улице Пепиньер вскоре после того, как там появилась фрейлен Шрагмюллер. В Лондоне, Париже и других центрах чины разведки, на которых лежала обязанность обнаруживать и искоренять германский шпионаж, нуждались в приметах каждого лица, входившего в Антверпенскую школу. Мальчишки, затевавшие с виду невинные игры на улицах, прилегающих к угловому дому в Антверпене, были глазами и ушами союзной разведки.

Каждый, кого посылали в Антверпен для обучения, прибывал обычно на автомобиле или по железной дороге; его встречали на станции и привозили в школу в закрытом автомобиле со спущенными занавесками. Автомобили почти всегда останавливались у бокового входа. Едва машина замедляла ход, парадная дверь распахивалась. Когда же автомобиль останавливался, пассажира с бесцеремонной поспешностью выталкивали из машины и увлекали в дом. Прохожие могли видеть его всего лишь в продолжение одной-двух секунд, не больше. Но мальчишки смотрели в оба.

Гостя ждала сдержанная встреча, и попадал он в суровую обстановку. Темными коридорами, мимо закрытых дверей, его вводили в отведенную ему спальню и там запирали. Окна, выходившие на улицу, были закрыты ставнями и загорожены решетками; для вентиляции служило окно, выходившее во двор. Это было сделано после того, как Эльзбет Шрагмюллер побывала в других шпионских школах. Она убедительно доказала своим коллегам, что маски, носимые учащимися в качестве гарантии против измены или против угрозы появления в школе двойных шпионов, явно недостаточны.

Таким образом, антверпенским курсантам приходилось жить и работать в комнатах-одиночках, отличавшихся от тюремных камер лишь несколько большими удобствами. Никому не позволялось селиться за пределами школы. Имена упразднялись. К дверям комнаты курсанта прибивали карточку с обозначением его кодовой клички. Через определенные промежутки времени в дверь стучал солдат, отпирал её и вносил поднос с вкусной и обильной едой. Преподаватели приходили давать уроки. В течение трех недель учащийся должен был сам убирать свою комнату и в ней же совершать "прогулку" или делать гимнастику. Лишь по установлении степени одаренности и усердия кандидату предоставлялись кое-какие льготы, но только в пределах самой школы; и так до конца курса.

Заслужив, наконец, право свободно выходить из своей комнаты, курсант получал возможность ознакомиться с оборудованием современной разведшколы. В Антверпене имелись отличные коллекции моделей и карт, диаграмм и фотографий. С их помощью изучали города, моря, порты и страны всего мира, равно как и военные корабли всех типов, подводные лодки, транспорты и торговые суда, воздушный флот, осадную и полевую артиллерию, береговые батареи и укрепления - вообще все, что имело отношение к военному делу. Этот познавательный материал постоянно обновлялся в зависимости от хода и развития военных действий. Школа могла также похвастать первосходной библиотекой технической и научной литературы, в том числе цветными альбомами мундиров и полевого снаряжения всех противостоящих армий, полковых и дивизионных эмблем и знаков различия - от капрала до фельдмаршала.

Постепенно усвоив все эти сведения, курсант, наконец, погружался в сокровенные тайны своей профессии - и обычно поступал в обучение к самой "фрейлен Доктор". Заключительными номерами обширной программы были коды, шифры и другие уловки. Наряду с этим проходился курс "невидимых" чернил, изучались способы их применения и изготовления и все прочие приемы и трюки, составляющие оборонительную и наступательную тактику секретной службы военного времени.

На подготовку шпиона уходило 10-15 недель. В конце учебы "фрейлейн Доктор" обращалась к курсантам с напутствием: она взывала к патриотизму одних, спортивному инстинкту других, жажде приключений третьих. Вот одно из её наставлений:

"Скрывайте свое знание языков, побуждайте других к свободному высказыванию в вашем присутствии, и помните: ни один агент не говорит и не пишет по-немецки, когда находится за границей. Даже в том случае, если немецкий явно не родной язык". Или еще:

"Получая сведения путем прямого подкупа, вы должны заставить осведомителя удалиться как можно дальше от своего дома, а также от ближайшего района ваших операций. Старайтесь заставить его проделать путь по самому длинному маршруту, лучше всего - ночью. Усталый осведомитель не так осторожен и подозрителен, он мягче и экспансивнее, менее склонен ко лжи или к торговле с вами, таким образом, все преимущества сделки окажутся на вашей стороне".

Ничего нового она в данном случае не изобрела; но её подход к делу носил весьма своеобразный, необычный, новый характер. Знаменательно, что единственными последователями "Докторши" были её противники. В дижонской французской разведшколе, откуда агентов направляли в Германию через Швейцарию, проходили основательный курс наук, которому мог бы позавидовать какой-нибудь Шульмейстер Но методы вербовки, принятые в этом учреждении, никуда не годились. За вербовку будущего шпиона назначалась крупная награда. А так как вопрос о честности и природных наклонностях курсантов решался главным образом теми, кто получал материальную выгоду от привлечения кандидатов, их выбор далеко не всегда отличался беспристрастием.

В Лондоне была учреждена англо-французская школа, в основном под наблюдением англичан, придававших большое значение подготовке шпионов. Особенно это касалось агентов, которые должны были работать в морской разведке, в отделе, руководимом Реджинальдом Холлом и Альфредом Юннгом, либо в прославленном отделе секретной службы, вдохновляющим гением которого был капитан Мэнсфилд Кэмминг.

"Фрейлейн Доктор" была первой женщиной, которой поручили руководство и заведывание школой, где процветала армейская дисциплина. Эта школа была её гордостью, и она жила её интересами. Слава школы, её успехи и даже её конечный провал прочно связаны с именем "фрейлейн Доктор". Но очень многое из того, что ей приписывалось, - чистый вымысел.

Война велась без пощады, и антверпенский центр в конце концов столкнулся с сильными противниками. Союзники - англичане, французы, бельгийцы, а под конец и американцы - объединили все свои ресурсы и мобилизовали всю свою бдительность, чтобы парализовать вражескую систему, которую противопоставила им "фрейлейн Доктор".

67
{"b":"37125","o":1}