Что касается прифронтовых зон союзников, здесь немцам для той же цели приходилось подкупать французского или бельгийского ренегата, в лучшем случае какого-нибудь негодяя, выпущенного из тюрьмы на оккупированной территории. Такой агент мог хорошо знать местность, но ему мешала его репутация, а также опасность быть узнанным местными властями. Убедившись на многих примерах, что эта дуэль воздушных шпионов всегда оборачивается против них, немцы попросту усилили бдительность. В тех отдаленных районах, где можно было ждать высадки вражеских агентов, они установили звукоуловители для обнаружения звука самолетных моторов.
На это союзники ответили тем, что ограничили работу летчика однократным приземлением. Шпиона сбрасывали с парашютом совершенно бесшумно и притом в местности, где оседло жил постоянный агент. Эта система действовала в течение целых четырех лет. Секретные агенты спускались с ночного неба на врага, который мог этого ожидать, но не был в состоянии держать под постоянным наблюдением бескрайние просторы французских или фландрских полей, где могли приземлиться шпионы и где их радушно встречали и прятали местные патриоты.
Воздушные шпионы в большинстве своем были людьми слишиком пожилыми для несения службы на фронте. Обученные обращению с почтовыми голубями, они брали их с собой до шести штук, и затем по одному посылали со срочными донесениями. Каждого шпиона снабжали подробными инструкциями и достаточным запасом французских и немецких денег. Приземлившись, каждый шпион первым делом разыскивал ближайшее шоссе, а затем начинал пробираться к фронту. Иногда к этой работе в пользу союзников привлекали и немцев, главным образом эльзасцев и лотарингцев, живших во Франции с начала войны и стремившихся таким путем избавиться от военной службы: вербовали также солдат, дезертировавших и взятых в плен.
По мере того, как разгоралась воина, самолеты постепенно становились все более ценным видом вооружения, и французы все чаще отправляли шпионов, предоставляя им изворачиваться на свои страх и риск после отправки последнего голубя с донесениями. Покинутые на произвол судьбы шпионы либо попадали в руки к немцам, либо окольными путями пробирались в Голландию. Тамошние французские консулы заботились об отправке их во Францию. Многим шпионам рекомендовалось на случаи, если им не удастся выбраться на самолете, использовать свое пешие скитания для диверсий на железнодорожных путях, мостах и подвижном составе в тылу вражеских войск.
Спустя некоторое время шпионов начали перебрасывать на воздушных шарах. Такой способ совершенно избавлял от предательского шума авиамотора, но других преимуществ не давал. Средний воздушный шар имел в диаметре 8, 5 метра и вмещал 310 кубических метров газа. Он поднимал только одного человека, а радиус его действия был равен 24-36 милям. К такому полету шпионов готовили в Англии четыре недели, за этот срок проводилось как минимум шесть пробных полетов, из них два ночью. В корзину воздушного шара брали и голубей.
Война требует мужества в различных его проявлениях. Было немало людей, готовых заняться шпионажем, но не желавших летать, проноситься над зенитками, приземляться в потемках с парашютом, спрыгнув с военного самолета или спустившись на воздушном шаре. Для неустойчивых субъектов, готовых согласиться на полет, но могущих оказаться несостоятельными в критический момент, был даже придуман самолет специальной конструкции. Под фюзеляжем, между колесами, подвешивалась алюминиевая кабинка для шпиона и его парашюта. Дно этой кабинки мог откинуть только летчик, что он в нужный момент и делал: пассажир со своим парашютом падал вниз.
Специальные миссии давали ценные для разведки результаты. Масштабы их с течением времени все более расширялись. Теперь уже не довольствовались временной деятельностью одиночного шпиона, главной целью становилась организация, создание регулярной разведывательной службы, которую должны были нести навербованные и обученные местные агенты. В 1917 году нашлись люди, всерьез подумывавшие об учреждении заочной школы для бельгийцев или французов, готовых заняться рискованным делом шпионажа.
Самолеты сбрасывали множество почтовых голубей вместе с листовками и брошюрами, содержавшие призывы к жителям оккупированных районов собирать и передавать сведения Для этого использовал небольшие корзинки, вмещавшие пару голубей. На шелковых парашютиках они медленно спускались на землю. В каждую корзинку, помимо корма для голубей, клали письменные указания, как обращаться с голубями, вопросники для заполнения, образчики существенно важных сведений, французские деньги, и всегда - пламенный печатный призыв к патриотизму людей, уже в течение трех лет испытывавших голод, нищету и унижения оккупации.
В местах, весьма отдаленных от линии фронта, германские контрразведчики нашли немало корзинок с мертвыми голубями. Это, разумеется, была лишь ничтожная часть общего числа корзинок, сброшенных союзниками. Голуби непрерывно летали над фронтом, и хотя попасть в летящего голубя из винтовки может лишь исключительно меткий стрелок, все же сделать это удавалось не раз. И во всех случаях, по уверениям немцев, голуби несли донесения большой военной ценности.
Эту систему сбора информации, как бы она ни была отрывочна и случайна, союзники продолжали расширять вплоть до дня перемирия. Голубей забрасывали не только с самолетов (иногда это было слишком заметно), но и с небольших воздушных шаров, снабженных остроумным механизмом для отстегивания клетки с голубями. К такому воздушному шару был прикреплен деревянный крест, на четырех концах которого висело по клетке с голубями. В центре креста находился ящик с простейшим часовым механизмом. В назначенное время механизм автоматически начинал действовать: парашюты с прикрепленными к ним корзинками отстегивались, после чего из оболочки шара выходил газ. На каждом таком шаре красовалась довольно наивная надпись: "Это немецкий шар; его можно уничтожить". Позднее вместо часового механизма стали применять медленно горящий фитиль; он поджигал шар после того, как клетки с голубями от него отделялись.
Почтовый голубь - птица очень нежная, она очень быстро погибает. Поэтому секретная служба союзников применяла ещё один вид воздушных шаров. Шары эти, диаметром всего 60 сантиметров, делались из голубоватой папиросной бумаги и были почти невидимы в воздухе. Их можно было наполнять из простого газового рожка. Летчики сбрасывали пакеты, заключавшие в себе три таких шара в сложенном виде, с подробнейшими наставлениями о способе пользования. Иногда в пакет вкладывали химическую смесь, которая давала возможность тому, кто нашел шар, наполнить его газом. Но так как подобный воздушный шар с донесением можно было отправить к союзникам лишь при попутном ветре, конкурировать с почтовыми голубями эти шары, конечно, не могли.
Больше всего союзную разведку интересовали жители местностей, расположенных за линией германского фронта, и всевозможные листовки сыпались на них дождем. Зимой 1918 года специальные летчики союзников сбрасывали клетки с голубями и воздушные шары даже в самых отдаленных пунктах Эльзаса и Лотарингии. Последним их достижением была переброска по воздуху радиопередатчиков Маркони новейшей модели: с четырьмя аккумуляторами, сухими элементами на 400 вольт и 30-метровыми антеннами. С помощью таких аппаратов можно было передавать сообщения на расстояние до 30 миль (48 километров). Они сослужили большую службу крестьянам и одиноким жителям пораженных войной районов, которые не только настойчиво вели рискованную разведывательную работу, но и пытались передавать по радио шифрованные донесения.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
"Гений Ближнего Востока"
Никакой список шпионов-любителей не будет полон, если не включить в него имени полковника Т. Э. Лоуренса - "Лоуренса Аравийского". Этот молодой англичанин, наделенный бесспорными дарованиями, оригинальным нравом и серьезной эрудицией, был отличным агентом разведки и шпионом ещё до того, как показал себя одним из наиболее способных командиров иррегулярных войск в современной истории. Как партизанский вождь, Лоуренс организовал военную кампанию в пустыне, и его "верблюжий корпус" арабских племен имел большое значение, совершенно непропорциональное своей малой численности, вооружению и характеру театра военных действий. Пробравшись через турецко-германский фронт, Лоуренс порой с несколькими сторонниками из туземцев взрывал мосты и воинские поезда и совершал другие акты диверсии. Маскировался он в совершенстве; он не только был похож на арабского шейха, но и научился мыслить как араб, отлично усваивал племенные различия между отдельными группами арабов и вел себя совершенно так же, как они.
