31 марта армия частью сил (полк от каждой дивизии первого эшелона) вышла на передний край северо-западнее Кенигсберга, сменив здесь левофланговый корпус 39-й армии. Остальные наши части продолжали готовиться к штурму в тылу на учебных полях.

По инициативе политработников в дивизиях были отобраны бойцы и офицеры, имевшие опыт уличных боев в крупных городах - в Сталинграде, Севастополе, Витебске, опыт штурма долговременных укреплений. Особенно много таких воинов оказалось в 263-й Сивашской и 33-й гвардейской Севастопольской стрелковых дивизиях. Состоялись сборы по обмену боевым опытом, ветераны передавали свои навыки молодежи.

Член Военного совета Сергей Иванович Шабалов, возвратившись из 33-й гвардейской Севастопольской дивизии, рассказал об интересном эпизоде. Беседовал он с бойцами о предстоящем штурме, упомянул фашистского гауляйтера Кенигсберга Вагнера. Этот Вагнер, обращаясь к своим солдатам переднего края по радио, через громкоговорители, заявил, что русские, опираясь на слабые сухопутные укрепления Севастополя, защищали город 250 дней, что солдаты фюрера обязаны столько же про- держаться на мощных укреплениях Кенигсберга.

- Что ответим Вагнеру? - спросил Шабалов окруживших его бойцов и сержантов.

- Обыкновенно ответим, - сказал один из них. - Мерки у нас с фашистом разные. Защищали мы Севастополь двести пятьдесят дней, а освободили за четыре.

- Как? - спросил меня Сергей Иванович. - Годится для радиопропаганды?

- Даже очень.

В тот же вечер лаконичный, полный достоинства ответ советского солдата передавался радиоустановками переднего края на немецком языке. Об этом опять же позаботились политработники.

Штурм крепости был назначен на 5 апреля, а с 1 апреля начиналась четырехдневная артподготовка. Главную роль в ней играли орудия большой и особой мощности. За этот срок им предстояло разрушить форты, доты и прочие долговременные сооружения. Однако длительный обложной дождь, хлынувший под утро 1 апреля, вынудил командование перенести начало артподготовки на целые сутки. Соответственно перенесен был и день пехотной атаки - на 6 апреля.

Весь день 2 апреля гаубицы, пушки-гаубицы и тяжелые минометы вели огневую разведку целей. Прежде чем начать разрушение фортов, дотов, железобетонных убежищ, надо было снять с них многометровое прикрытие, а в ряде случаев, когда разведданные вызывали сомнение, убедиться, что под этими холмами и рощами действительно скрыты долговременные оборонительные сооружения.

Артиллерийский огонь постепенно снимал с целей земляную "подушку". Разрывы с характерным серым дымом подтверждали, что снаряды рвались на бетонном покрытии, красный дым обозначал разрыв на кирпичной кладке.

Когда вскрытие целей было закончено (не подтвердилась только одна, оказавшаяся земляным бугром), вступили в дело орудия большой и особой мощности. Выявленные огневой разведкой доты, железобетонные убежища и дзоты вскоре же, после 2 - 6 прямых попаданий, были разрушены. Однако обстрел фортов должного эффекта не дал. Огонь 280-мм и 211-мм мортир был очень метким, форты No 5 "Шарлоттенбург" и No 5-а "Линдорф" получили по девяносто прямых попаданий каждый, но, как зафиксировано в документах, "разрушены лишь частично"{121}. Явные пробоины и проломы были единичными.

Обстрел еще продолжался, когда войска армии полностью вышли на передовую и заняли исходные позиции для наступления: на правом фланге - 90-й корпус генерала Э. Ж. Седулина, в центре - 13-й гвардейский корпус генерала А. И. Лопатина, на левом фланге - 54-й корпус генерала А. С. Ксенофонтова.

Во второй половине дня 5 апреля мы провели разведку боем. После короткого артналета несколько стрелковых рот атаковали противника, преодолели противотанковый ров и ворвались в первую траншею, овладев ею на отдельных участках.

И наш артналет, и ответный огонь противника, и траншейный бой с его ружейно-пулеметной трескотней заглушались канонадой артиллерии особой мощности. Кончался четвертый и последний день артиллерийской подготовки.

К вечеру, когда канонада стала смолкать, новый тяжелый и ровный звук повис над полем боя. Это шли на Кенигсберг бомбардировщики авиации дальнего действия. Они с воздуха атаковали кенигсбергский морской порт, железнодорожный узел, куда сходились семь дорог, и другие важные объекты.

Бомбежка продолжалась всю ночь. С горы Фухсберг мы видели пламя громадных пожаров. На берегах реки Прегель, в районе военной гавани, судоверфи и расположенных поблизости военных заводов - порохового, химического, ремонтно-артиллерийского - гремели колоссальной силы взрывы.

Перед рассветом к нам на командный пункт, в старинный помещичий дом, прибыли Маршал Советского Союза А. М. Василевский и генерал армии И. Х. Баграмян. Войска ждали сигнала о начале атаки.

В девять утра далеко за Кенигсбергом, на юге, заговорила артиллерия. Это перешла в наступление 11-я гвардейская армия генерала К. Н. Галицкого. Вскоре открыла огонь и артиллерия нашей армии - более 1100 стволов.

В полдень поднялась в атаку пехота. Сразу же обозначился успех. Стрелки полностью овладели первой, а затем и второй траншеями. Особенно сильно пошел 54-й корпус генерала А. С. Ксенофонтова. В 13.00 Александр Сергеевич доложил:

- Штурмовой отряд капитана Токмакова в тылу форта номер пять. Форт блокирован, гарнизон загнан внутрь...

Героем этого эпизода стал комсомолец младший лейтенант Мирза Джабиев. Накануне штурма на митинге 806-го полка Джабиев сказал, что комсомольская организация роты поручила ему водрузить красный флаг над фортом "Шарлоттенбург" и что он с честью выполнит это поручение. Днем раньше Джабиев отличился в разведке боем. Рота, в которой он был командиром взвода, захватила плацдарм за противотанковым рвом, и саперы навели мост, необходимый для предстоящего наступления. А теперь в разгар атаки взвод Джабиева прорвался через тыловые ворота на территорию форта и укрепил над ним советский флаг.

Противник был блокирован во внутренних помещениях форта, но не сдавался. Тогда командир 806-го полка подполковник Хохлов принял единственно правильное решение: для блокировки форта оставил небольшую группу саперов, а штурмовой отряд Токмакова выдвинул к предместью Шарлоттенбурга. Отряд этот, тесно взаимодействуя со штурмовым отрядом старшего лейтенанта Ныркова из 801-го полка, ворвался в Шарлоттенбург. Очищая квартал за кварталом, части 235-й дивизии быстро продвигались к окраинам Кенигсберга.

На нашем КП почти непрерывно звонили телефоны. Выслушав очередной доклад командира корпуса, я положил трубку, обернулся к генералу армии Баграмяну, как вдруг где-то рядом начали рваться снаряды и меня отбросило в угол. Протираю запорошенные пылью глаза, встаю на ноги. Иван Христофорович платком вытирает лицо, платок в крови.

- Ранены?

- Ерунда! - ответил он. - Стекло. Порезало осколками.

В помещение вошел маршал А. М. Василевский. Перед этим он выезжал на передний край и, возвращаясь, наблюдал картину вражеского артобстрела. Александр Михайлович упрекнул меня. И было за что. Поблизости от КП стояли легковые машины - они-то и демаскировали нас.

Генерал Щеглов еще в ходе обстрела связался с контрбатарейной группой, наши артиллеристы накрыли вражеские огневые позиции, и второго залпа по армейскому КП не последовало.

Замечу кстати, что за первые часы боя артналет противника был единственным во всей полосе. Взятый вскоре в плен офицер 1548-го немецкого артполка объяснил молчание артиллерии Кенигсберга большими потерями и дезорганизацией управления.

К исходу дня 235-я дивизия генерала Луцкевича полностью очистила Шарлоттенбург. 263-я дивизия генерала Черепанова овладела пригородным поселком Клайн Ратсхоф. Так же успешно наступали в центре армейской полосы дивизии 13-го гвардейского корпуса генерала Лопатина. Оставив в своем тылу блокированный форт "Линдорф", гвардейцы через пригород Вальдгартен приближались к северо-западным окраинам Кенигсберга.

Труднее было на правом фланге. Штурмовые отряды корпуса Седулина и соседние части 39-й армии, нацеленные на коридор Кенигсберг - Фишхаузен, продвигались медленно. 5-я немецкая танковая и другие дивизии земландской группировки предпринимали частые и ожесточенные контратаки, пытаясь воспрепятствовать полному окружению Кенигсберга.