- Вы назначены командующим войсками сорок третьей армии. Генерал Баграмян приказал вам сегодня же принять армию. Кстати, он сейчас в ее штабе.

- Кому сдать корпус?

- Генералу Ксенофонтову. Прием-сдачу дел оформите потом. А сейчас поезжайте в штаб сорок третьей.

Тот факт, что мне не разрешили вернуться в корпус даже на несколько часов, говорил о многом. Видимо, 43-й армии предстоят вскоре же активные боевые действия.

В штабе армии помимо генерала И. Х. Баграмяна я застал члена Военного совета фронта Д. С. Леонова и командующего артиллерией Н. М. Хлебникова. Иван Христофорович Баграмян приказал мне вечером доложить в штаб фронта о принятии армии от генерал-лейтенанта К. Д. Голубева. И хотя не было сказано ни слова о какой-то новой боевой задаче, я понял, что должен использовать каждый час фронтового затишья, чтобы как можно скорее войти в курс дела.

Тут же Дмитрий Сергеевич Леонов охарактеризовал мне руководящий политсостав армии - членов ее Военного совета генерал-майоров С. И. Шабалова и Н. Л. Осина, начальника политотдела полковника С. П. Титова. Все они были старыми членами партии, ветеранами гражданской войны. Сергей Иванович Шабалов, будучи красногвардейцем, участвовал в революционных боях семнадцатого года в Москве, брал Кремль. Степан Павлович Титов был разносторонне образованным человеком, окончил Институт Красной профессуры.

Николай Михайлович Хлебников в свою очередь познакомил меня с артиллеристами армии. Начал с командующего артиллерией генерал-майора Е. В. Щеглова.

- Евгения Владимировича я знаю с первой мировой войны, - сказал он. Щеглов из тех офицеров старой русской армии, которые сразу перешли на сторону Советской, власти. А в профессиональном отношении лучшего помощника тебе и желать нечего. Знаток контрбатарейной борьбы, высшую математику, как орехи, щелкает. Скромен, немногословен, но свое мнение отстоять умеет.

В тот же день, принимая армию, я познакомился с руководящим составом штаба и управления - с начальником штаба генерал-майором Ф. Ф. Масленниковым, генералами А. А. Колмаковым и И. В. Сафроновым, полковниками В. В. Турантаевым, П. Ш. Шиошвили, Н. П. Захаровым. Со многими из них я встретился как со старыми соратниками по битве за Москву. Вспомнили Вязьму, бои на Воре и Угре, где наша 9-я гвардейская дивизия сражалась в составе 43-й армии.

Вечером я доложил начальнику штаба фронта, что принял армию, а на другой день с утра отправился в войска. За четыре дня удалось объехать и обойти все 86 километров переднего края. Эта поездка помогла мне не только составить общее представление об армейской полосе обороны, но и уяснить специфику отдельных ее участков. Так, левый фланг армии, полукольцом охватывавший Витебский укрепленный район, располагался на относительно возвышенной местности. Здесь через наши тылы к линии фронта, пересекая ее, проходили шоссейная и железная дороги Невель - Городок - Витебск.

Соединения центра армейской полосы оборонялись в так называемом зароновском выступе. Выступ глубоко охватывал с северо-запада Витебский укрепленный район; наши войска здесь прочно оседлали одну из важнейших вражеских коммуникаций - дорогу Витебск - Полоцк. Это направление, как мне казалось, могло стать перспективным в наших будущих наступательных действиях еще и по другим соображениям. Дело в том, что в глубине обороны противника, параллельно линии фронта, протекает Западная Двина - серьезная водная преграда. Ближе всего до нее из зароновского выступа - не более 3-4 км. Следовательно, форсировать реку войска смогут в первый же день наступления, а в случае успеха - в первые же часы.

На правом фланге армии передний край обороны проходил в низменной местности, среди огромных болот, поросших чахлой растительностью. Противник закрепился севернее дороги Витебск - Полоцк, на гряде высот, с которых просматривается наше расположение на 8-10 км в глубину. Его оборона опиралась на крупные опорные пункты, созданные в Шумилине, Рыльково, Дворищи, Чисти и других деревнях. Чтобы форсировать здесь Западную Двину, нашим войскам пришлось бы сначала преодолеть 20-30 км болотистой местности со слабо развитой дорожной сетью.

Суммируя впечатления от этой поездки, я приходил к выведу, что лучшим направлением для главного удара армии мог бы стать ее центр - зароновский выступ.

Поездка с ее уплотненным ритмом, с напряженной работой на переднем крае позволила мне ближе узнать деловые качества своих спутников - руководящих офицеров штаба и управления армии. В целом это был сильный, сколоченный, с большим опытом коллектив. Не обошлось, однако, и без ряда шероховатостей. У некоторых работников имелась вредная, на мой взгляд, тенденция подчеркивать "непогрешимость" старшего начальника. Обсуждаем, к примеру, какой-либо важный вопрос. Хочется услышать от офицера определенное мнение, пусть противоречащее твоему собственному, но твердое и обоснованное. А вместо делового, принципиального разговора слышишь: "Как вы и приказывали" или "Как вы нам подсказали". Между тем речь идет о вопросах, в которых специалист по связи, инженерному делу или тыловой службе должен разбираться, по меньшей мер.е, не хуже тебя - общевойскового командира.

Уставы наши четко определяют права и обязанности должностных лиц, и всякие подчеркивания ведущей роли старшего начальника просто излишни. А за подобными ссылками на "ваши указания" зачастую спрятано желание снять ответственность с самого себя. Ждать от такого специалиста нелицеприятного, но четкого обоснования того или иного вопроса не приходится. И страдает от этого прежде всего дело.

Обо всем этом пришлось напомнить некоторым товарищам и в частной беседе, и на очередном служебном совещании. Большую помощь оказали мне политотдел и партийная организация, которые воспитывали у коммунистов управления чувство личной ответственности за порученное дело, высокие партийные качества. Вскоре наша работа вошла в нужное деловое русло, работники штаба и управления стали и мыслить и действовать более самостоятельно, инициативно, они охотно делились своими соображениями, что положительно сказалось в первой же наступательной операции.

В двадцатых числах мая в армию неожиданно, без предупреждения, приехал командующий фронтом генерал армии И. Х. Баграмян.

- Вы были на правом фланге? - спросил он.

- Был.

- Хорошо! - заметил Иван Христофорович. - Сегодня побываем там вместе. Едем в сто семьдесят девятую дивизию.

- Разрешите взять старших офицеров штаба?

- Никого! Поедем вдвоем.

У командира 179-й стрелковой дивизии полковника М. М. Шкурина мы не задержались. Прошли ходами сообщения на передний край, в батальон капитана Н. Б. Борисова. Комбат лаконично и вместе с тем обстоятельно доложил обстановку. Особое внимание командующий фронтом обратил на гряду высот перед линией железной дороги, где проходила оборона противника. От этих высот отделяло нас громадное болото, за спиной такое же болото - километра на три.

- Скуповатая у вас позиция, комбат, - сказал генерал Баграмян. - Кругом вода. - Он посмотрел под ноги, воды в траншее было по колено. - Грунтовая?

- Так точно! - ответил Борисов. - На три-четыре штыка копнешь - уже вода.

На переднем крае мы провели целый день. Обошли участки всех батальонов. Иван Христофорович вникал в детали обороны, приказал усилить ее в глубину, немедленно приступить к окопным работам. Но уже перед вечером, отведя меня по траншее в сторону, он сказал:

- Окопные работы - это для маскировки наших действительных планов. Пусть противник думает, что мы намерены обороняться.

- Значит, наступаем?

- Да. На днях я был в Ставке. Верховный приказал готовить главный удар здесь. Общее направление - на Шумилине и далее к Западной Двине. Задача подрезать с запада витебскую группировку противника, окружить ее и уничтожить.

Так, пока еще в общих чертах, узнал я о готовящейся Витебской операции{78}. Сама цель этой операции, вернее, первого ее этапа, логично вытекала из сложившейся конфигурации фронта. 6-я гвардейская и 43-я армии охватывали витебскую группировку фашистов с северо-запада, 39-я армия 3-го Белорусского фронта с юго-востока. Это были довольно четко наметившиеся клещи, оставалось только их сомкнуть.