Последним довелось докладывать мне.

- Командовали дивизией на Юго-Западном фронте? - спросил И. X. Баграмян.

- Да, девятой гвардейской.

- Большой Бурлук, Оскол, Дон? Помню... Продолжайте!

Я, естественно, учел замечания командующего по предыдущим докладам и основное внимание в своем выступлении уделил вопросам оперативно-тактическим. Мы с полковником Гофманом и другими офицерами штаба корпуса, уже не раз анализируя закончившуюся операцию, пришли к единодушному выводу: если бы корпус был сгруппирован в более узкой полосе, он смог бы нанести глубокий удар, оседлать невельскую дорогу в тылу противника и тем предрешить его окружение. Этот вывод я и доложил командующему.

- Данная задача остается за вами, - сказал генерал Баграмян. - Полосу сузим, дадим танки. Как думаете: есть ли смысл изменять направление главного удара корпуса?

- Нет! - ответил я. - Направление между озерами Берново и Черново выгодно со всех точек зрения, в том числе для танков...

В тот же день мы с генералом Сахно обговорили некоторые вопросы взаимодействия. Его танковый корпус должен был войти в прорыв через боевые порядки нашего корпуса, а одной бригадой участвовать и в самом прорыве.

Подготовка к операции шла своим чередом, несмотря на распутицу, которая разразилась в начале декабря. Особенно трудно было с обеспечением войск боеприпасами и продовольствием: их доставка по-прежнему производилась через горловину невельского мешка. Горловина была не столь уж узкой, но дело в том, что большую ее часть занимали озера да заболоченная низменность. Единственная проезжая дорога находилась в зоне артиллерийско-минометного огня противника, поэтому пользоваться ею можно было только ночью. Эта раскисшая в оттепель дорога буквально всасывала в себя и гужевой, и колесный, и даже гусеничный транспорт. Артиллерийские полки, приданные нам, также тратили по нескольку суток, чтобы преодолеть путь в 60-70 км.

Время, отведенное на подготовку к операции, дало нам возможность хорошо сгруппировать артиллерию, обеспечить войска боеприпасами, провести тщательную разведку целей.

К середине декабря городокская группировка противника не претерпела сколько-нибудь существенных изменений. Правда, за счет вынужденного отхода в ноябре фронт ее сократился, а следовательно, и уплотнился. Занимаемый ею езерищенский выступ от вершины (Езерище) до основания (Городок) протянулся километров на 40, а в самой широкой своей части, у основания, достигал 50 км.

По замыслу генерала И. X. Баграмяна двум армиям предстояло нанести встречный рассекающий удар, соединиться в районе станции Бычиха и, ликвидировав противника в езерищенском выступе, развить наступление на юг - на Городок и далее к Витебску. Главный удар с северо-востока наносила 11-я гвардейская армия К. Н. Галицкого, вспомогательный, с запада, под основание езерищенского выступа, - 4-я ударная армия. Эта задача была возложена на 2-й гвардейский стрелковый и 5-й танковый корпуса.

Состав 2-го гвардейского опять претерпел изменения: две дивизии - 154-я и 156-я были переданы соседнему корпусу, а вместо них к нам пришли другие. В результате перегруппировки наш корпус целиком сосредоточился на восточном берегу Обо-ли, на плацдарме, где в ноябре вели боевые действия лишь правофланговые дивизии. Полоса корпус а сузилась почти вдвое, до 25-27 км, что позволило создать достаточные плотности войск на 6-километровом участке прорыва, между озерами Берново и Чернове. Здесь были сосредоточены главные силы (два полка) 381-й дивизии, 90-я гвардейская и 47-я стрелковая дивизии. Левый фланг корпуса - от реки Оболь до озера Берново - прикрывал оборонявшийся на широком фронте один полк 381-й дивизии, правый - от озера Чернове до озера Кошо - 16-я литовская стрелковая дивизия.

В качестве средств усиления мы получили 70-ю танковую бригаду 5-го танкового корпуса, а также три артиллерийских полка.

Таким образом, тяжелой артиллерии, предназначенной для контрбатарейной борьбы, нам дали немного - 18 гаубиц (152-мм) 488-го полка. Да и вообще артиллерийская группировка в полосе прорыва была небольшой - по 53 ствола на километр, включая сюда батальонные минометы и противотанковые пушки. Усилить артиллерийское обеспечение в центре прорыва, в полосе 90-й гвардейской дивизии, мы могли только за счет ее соседей - 47-й и 381-й дивизий. В их полосах число артиллерийско-минометных стволов на километр фронта было снижено до 30, в полосе 90-й дивизии доведено до 84 стволов{73}. Отмечу, что в 11-й гвардейской армии, наносившей главный удар, артиллерийские плотности были гораздо выше - до 180 стволов на километр фронта прорыва{74}.

Нехватку тяжелой артиллерии в нашей полосе должна была восполнить результативная разведка. Разведчики с этой задачей справились. Они вскрыли оборону противника на всю ее глубину. Были захвачены контрольные пленные из различных фашистских частей и соединений, мы выяснили их состав. Оказалось, что перед корпусом держали оборону полки 87-й и 129-й пехотных дивизий (всего 13 батальонов), остатки (боевая группа) 113-й пехотной дивизии, 214-й строительный батальон. В районе железной дороги Невель - Витебск, у станции Бычиха, в резерве стоял 24-й танковый полк 20-й танковой дивизии (80 танков).

Показания пленных свидетельствовали, что фашистское командование лишь частично успело восполнить тяжелые потери, понесенные в ноябрьских боях. Например, 428-й пехотный полк 129-й дивизии состоял из двух батальонов вместо трех по штату. Эти батальоны в свою очередь имели по три роты вместо четырех, а роты - только по два взвода. Свои показания пленный из 428-го полка заключил фразой: "Среди солдат ходят слухи об окружении, все считают, что русские завершат окружение".

Особо хочу сказать о нашей химической разведке. Для нас уже в 1942 году не было секретом, что фашисты готовятся применить отравляющие вещества против войск Калининского фронта. Еще под Великими Луками мы разгромили две вражеские части, которые официально именовались: "1-й учебный минометный химический полк" и "55-й минометный химический полк". Эти полки имели на вооружении шестиствольные минометы. И хотя в тех боях противник применял мины с обычной взрывчатой начинкой, минометные расчеты и командный состав уже прошли специальную подготовку по работе с химическими минами.

Когда 2-й гвардейский корпус начал боевые действия на витебском направлении, эти сведения пополнились новыми. Пленные на допросах показывали, что так называемые дегазационные батальоны фашистской армии расформированы, а их личный состав и материальная часть переданы для укомплектования минометных химических полков. На фронт поступали новые тяжелые метательные аппараты, зашифрованные как "туманометы" ("Небель-Верфер"). Кадры для этих частей, офицеры и унтер-офицеры, обучались в Витебске, на специально созданных курсах{75}.

Мы вынуждены были готовить свои войска к защите от химических средств нападения противника.

Почему фашисты все-таки не решились применить отравляющие вещества, почему не повторили аналогичные действия германской армии времен первой мировой войны - это вопрос другой. Но то, что в конце 1943 года вражеское командование готовило химические атаки против войск 1-го Прибалтийского фронта, - это был факт, и мы должны были с ним считаться.

К 9 декабря части 2-го гвардейского корпуса полностью завершили подготовку к Городокской операции. Мы получили соответствующий приказ с уточненной боевой задачей и ждали только распоряжения, указывающего день и час наступления. 13 декабря, перед рассветом, такое распоряжение поступило. В 10.45, после полуторачасовой артподготовки, корпус перешел в наступление и прорвал оборону противника на участке Малая Дворня, Шитики.

Бой развивался неровно. Левофланговая 381-я дивизия, которой теперь командовал полковник И. И. Серебряков, продвинувшись вдоль юго-восточного берега озера Берново, встретила упорное сопротивление фашистов под деревнями Морозники и Крепина. Еще менее значительным было продвижение в центре, в полосе 90-й гвардейской дивизии. И хотя ее поддерживала большая часть нашей артиллерии, а в боевых порядках пехоты наступала 70-я танковая бригада, дивизия к исходу дня вклинилась в оборону противника лишь на 1,5 - 2 км. Наибольшего успеха добилась правофланговая 47-я дивизия полковника Г. И. Чернова. Она прорвалась севернее озера Чернове и вышла на дальние подступы к железной дороге Невель - Витебск.