– Гм. К подруге, говоришь? У этой женщины нет подруг.

– Тогда он, наверное, отвез ее в Каупанг. Кто знает? Все дело в том, Рорик, что им пришлось затаиться, пока мы не уедем. Думаю, Ингрид упала в фиорд уже мертвой. У нее на платье разрез. Он слишком маленький для кинжала, но мы с Анной нашли пятно крови на вырубке над фиордом. Если убийца заманил туда Ингрид, ударил ее, скажем, длинной булавкой, а потом столкнул ее тело в воду, издалека могло показаться, будто она сама поскользнулась и съехала по склону. Естественно, никто ничего не заметил.

– Похоже, убийца предпочитал колющее оружие, – пробормотал Рорик. – Хотя на нас он испробовал кое-что покрупнее.

– Что! – Торольв подскочил. – Ты хочешь сказать…?

– Да. У Гуннхильд есть причины скрываться. Она собиралась заткнуть рот Торкелю или убить нас всех, если мы с Ивейной доберемся до него первыми.

– Боги! И они думали, что я буду молчать?

– Нет, наверное, но если бы мы трое исчезли вместе с рунным камнем, ты бы не смог доказать, что у Гуннхильд имелся мотив для убийства. Я признал Оттара ярлом открыто, при свидетелях. Честно говоря, – Рорик откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя в огонь, – их замысел был не так уж плох. Если бы ты начал искать доказательства, то не нашел бы ничего, кроме пожарища на месте хижины Торкеля. А что касается Ингрид, так она могла порвать платье и пораниться обо что-нибудь острое во время падения.

– Да, но… Хель, Рорик, с чего они взяли, будто тебя легко убить? Это Оттар мог сначала броситься в драку, а затем струхнуть, но я-то думал, что Гуннхильд умнее.

– А я не понимаю, зачем ей понадобилось уезжать. Мы могли исчезнуть, и тогда ей ничто бы не грозило, или же мы могли вернуться со свидетельством, которое всего-навсего выбросило бы Оттара из кресла ярла. В таком случае Гуннхильд бы заявила, что Ингрид рассказала ей не все.

– А как же убийца?

– Она бы все отрицала; сказала бы, что на нас напал какой-то изгой. Впрочем, она могла предвидеть, что убийца проговорится перед смертью. Наверное, только эта возможность и заставила ее спрятаться.

– Это уж точно. Клянусь рунами, Рорик, за это их можно объявить вне закона и изгнать из Норвегии.

– Похоже на то. Но у меня нет ни времени, ни желания преследовать собственную родню. Пускай дрожат от страха, пока мы не уедем. Как скоро мы сможем собрать людей?

Торольв нахмурился при этом неожиданном повороте, но ответил с готовностью.

– Уже завтра. Я не посылал стрелу войны, но дал понять, что мы торопимся.

– Ты сказал им, что это не военный поход?

– Конечно. И… э… кстати, я хочу выкупить у тебя Анну и освободить ее.

Рорик выгнул бровь.

– Ты не терял зря времени.

На лице Торольва отразилось смущение.

– Я давно говорил, что от нее будут одни неприятности, – заявил он с притворно мрачным видом. – С самого начала. Думаешь, Ивейна не захочет избавиться от такой служанки?

– Да нет, конечно. Анна останется ее подругой. Но я не хочу брать с тебя деньги, Торольв. Когда мы приедем в Англию, они обе станут свободными. – Он усмехнулся. – Или ты забыл, что там дела обстоят иначе?

Торольв вытянул длинные ноги и принялся разглядывать носки своих сапог.

– Тебе там нравилось когда-то. Ты даже…

– Довольно! – Рорик встал и подошел к очагу. Он вылил в огонь остатки эля, подняв тучу искр. Только когда они угасли, Рорик повернулся к Торольву. – Прости. Конечно, ты знаешь, что означает для меня возвращение в Англию. Я желаю тебе удачи с твоей Анной.

– Спасибо. Но, Рорик, что ты собираешься делать с Гуннхильд и Оттаром? Легко сказать, пусть дрожат. Не можешь же ты оставить их тут на хозяйстве. Ты бы слышал, какие приказы вчера отдавал Оттар, он же сам себе противоречил. Иногда мне кажется, что он не в своем уме.

– Возможно, ты прав, – тихо согласился Рорик.

Торольв удивленно моргнул.

– Хель, я пошутил.

– Да, но ты же помнишь, как в детстве он впадал в ярость по любому поводу. Как ему вечно казалось, что все вокруг настроены против него. Торкель сказал, что по слухам, у Гуннхильд в родне были сумасшедшие. Поэтому Эгиль не хотел иметь от нее детей.

– Молот Тора! А Ивейна знает?

– Конечно, нет. Я разговаривал с Торкелем наедине, чтобы не напугать ее. Я понять не мог, почему отец так не хотел, чтобы Гуннхильд рожала. Ведь все мужчины стремятся иметь побольше сыновей.

– Но только не безумцев. – Торольв покачал головой. – И что ты собираешься делать?

Рорик вернулся к креслу и сел.

– Завтра я поговорю с Рагнаром о продаже поместья.

– Продаже поместья! – Торольв подскочил, как ужаленный. – Но это же конец всему!

– Ты знаешь, что я не был здесь счастлив. Я оставлю Оттару достаточно денег, чтобы хватило и ему, и его матери, но…

– Что!

– Я не могу обречь их на голодную смерть, – раздраженно продолжил Рорик. – К тому же, я уверен, что за всем этим стояла Гуннхильд. Не могу представить, чтобы Оттар терпеливо дожидался окончания похорон. Будь его воля, он бросил бы мне вызов сразу же, как только узнал, что я сын рабыни.

С этим Торольв не мог не согласиться, но было видно, что он недоволен.

– Мне думать противно о том, что Гуннхильд хоть что-то достанется. Проклятье, у нее же убийство на совести.

– Убийца Ингрид мертв и не найдет успокоения даже в загробном мире. А Гуннхильд потеряла богатство, власть и положение в обществе. По правде говоря, это все равно, что изгнание.

– Но как же ты? Тебе ведь нужен дом.

Рорик пожал плечами.

Торольв прищурился.

– Рагнар наверняка захочет купить Эйнарвик, – медленно произнес он, глядя на друга. – Трое его сыновей женаты, а на поминках он говорил, что Ари подумывает о переезде в Исландию.

– Это все упрощает. – Рорик встал и потянулся. – Что ж, я иду спать. Завтра утром повидаюсь с Рагнаром и договорюсь о цене. Ты тоже получишь свою долю, Торольв.

– Спасибо, но не обязательно. В отличие от тебя, я накопил немало английского золота и серебра. – По-прежнему не сводя с Рорика глаз, он продолжил. – Но на этот раз я пойду не за добычей. А для того, чтобы не дать тебе сунуть голову в петлю.

Рорик изобразил недоумение.

– Зачем мне это? – легкомысленно возразил он.

– И впрямь зачем? – буркнул Торольв, глядя вслед уходящему другу. У него было неприятное подозрение, что он знает ответ. Ответ, объясняющий причину продажи Эйнарвика. Ответ, который позволит английскому королю получить возмещение за похищение Ивейны, а Рорику – отомстить за смерть Ситрика.

Рорик собирается вызвать Эдуарда на поединок. И, похоже, не надеется вернуться живым.

Все пошло кувырком.

Ивейна стояла на пороге, глядела на фиорд и перебирала в памяти события последних нескольких часов. Вещи были сложены и, прямо на ее глазах, грузились на борт «Морского дракона».

Сложено было все. Большой щит сняли со стены; шкуру белого медведя скатали и обвязали веревкой. Даже резную кровать Эгиля разобрали и отнесли на корабль. Странно, что для нее нашлась кровать этой ночью.

И это еще пустяки. В доме управляющий рассчитывался со слугами, нескольких рабов отпустили на свободу, безделушки раздали детям. Очевидно, Рорик не собирается возвращаться в Эйнарвик.

Девушка поежилась, проклиная себя за то, что вчера вечером так быстро уснула. К своему огромному разочарованию, она не слышала, как Рорик вошел в спальню и как покинул ее в предрассветный утренний час. Теперь ей приходилось мучить себя догадками, зная о намерениях Рорика, но не понимая причин.

Она, нахмурившись, взглянула на пристань, заметив пустое пространство рядом с «Морским драконом». Наверное, Оттар и Гуннхильд забрали драккар Эгиля.

Но ее это не касается. Увидев на корме Торольва, Ивейна шагнула к воде. Затем остановилась. Даже если Торольву известно нечто большее, чем то, что он рассказал Анне, откровенничать он не станет. Да и ей сейчас не хотелось ни с кем разговаривать. Надо отвлечься, подумать о том, какие вопросы задать Рорику, когда он вернется.