И не зря. Вместо того, чтобы ляпнуть, как хотелось: "Ну ты и вонючка, старший товарищ по перу!", я поступила умненько-разумненько, кивнув и затянув:
- По правде, я и сама пришла к этому выводу. Я ужасно устала от всей этой истории со старухами... Пусть разбираются проессионалы, если это им нужно. Мне вдруг захотелось музыки, веселых лиц... Надеюсь, "Светские сплетни" пока не отменяются?
- Пойдут под другим, более интеллигентным названием. Борис Владимирович предлагает "Сегодня в свете".
- Что ж... звучит.
- Не очень, конечно, но... ты же мне денег не дашь?
- Нет, конечно.
- Вот именно. И я хотел бы, чтобы сегодня именно ты сходила в ночнушку "Тройной удар". Там соберутся знаменитости обсуждать проблемы нижнего белья и роль в этой сфере Эдмона Франса, одного из ведущих производителей, который шурует на нашем рынке. Музыка обеспечена, халявные тарталетки и коктейли само собой...
И, все-таки, все-таки, я не стерпела, слишком велико оказалось искушение. Обернулась от двери и задумчиво так обронила:
- Сливкин может закончиться гораздо скорее, чем вы думаете. Все-таки, он на крючке... Тогда как?
У Макарыча выпрыгнула из рук металлическая линейка...
Стервоза я, все-таки... Человек же хорошего хочет. И себе, и немножко мне... А многие и совсем не хотят другим ну ни граммчика хорошего. Верно ведь? Так что... Таким образом... Получается, что...
... Ничего в этой жизни не происходит просто так. Оказывается, пришла я в "Тройной удар" очень кстати. Не только для того, чтобы послушать басовитое воркование трансвестита Элема о том, как он будет играть роль в фильме молодого, но концептуального из концептуальных режиссера Артура Кичина "Воздух порочного бытия". Не только для того, чтобы увидеть умные, усталые глаза известного комика, потерявшего недавно жену и оттого бродящего среди людей с пустым взглядом и полной рюмкой то водки, то коньяку... Не только для того, чтобы внимать советам довольно прославленного кутюрье, но вовсе не по поводу нижнего белья, а в связи с его новейшими представлениями о способах расслабляться: "Надо любить себя! Любить себя! Каждую минуту любить и доставлять себе удовольствие! Я засыпаю непременно в ароматах прекрасного парфюма... Мои шелковые простыни гладят мою кожу нежнейшими прикосновениями... Тончайшее легчайшее кружево оконной занавески чуть шевелится под ветром... А возле - букет пионов, огромных, пышных, и все они улыбаются мне, как нимфетки... много, много нимфеток с ямочками на щеках..."
Я пришла сюда для того, чтобы услышать, как уже топочут копыта коней под четырьмя всадниками Апокалипсиса... Топочут, топочут... все ближе и ближе... Все громче и громче... И потому я не сразу услыхала, что мне говорит Даша Синякина, моя однокурсница. А она говорит, наклонившись надо мной:
- Татьяна! Хватит нам с тобой заниматься чепухой! Открывается новая газета. Очень приличное начальство, очень неплохой гонорар. В отдел культуры требуется народ. Один уже есть, это я. Тебя отрекомендую. У нас спонсор такой крутой банкирище! Я тебе звонила-звонила, сказали, отдыхать уехала... Так долго? Где была?
- В Голландии, среди тюльпанов.
Даша повернула на бочок свою хорошенькую, гладко причесанную головку:
- Везуха! От фирмы?
- Ну да.
- Думай скорее! Мой телефон помнишь?
- Те же "светские сплетни"? На них сидеть?
- Да, но в совершенно оригинальной форме!
... В туалете блевала длинноногая шатенка в изумрудах, возможно, настоящих, возможно, бриллиантами, а возможно, и сапфирами. На улице мокла под дождем стайка девчонок, прибывших либо с Украины, либо из Белоруссии или Твери. Где-то поблизости можно при желании обнаружить их покровителя-сутенера, или "мамочку". В помойном контейнере рылась грязно-белая собака, наперегонки со стариком. С его обвисшего кепарика стекали дождевые капли. И на все это, и на многое другое не стоило смотреть, чтобы не портить себе настроения.
В автобусе одна пожилая тетенька советовала другой пожилой:
- А ты не бери ничего такого в голову! Плохое-то! Ну убили у соседки парня, но не твоего ж! Ну мало ли чего творится! Я вот всегда смотрю про всякие убийства по телевизору, про трупы, а сама не дергаюсь нисколько! Я радуюсь наоборот: "Не меня ведь убили! Я вон живая хожу! Я вон чаю налью сейчас и с конфеткой выпью!" Иначе ж с ума сойдешь, а то!..
Топот копыт... Топот копыт... Неужели я лишь одна слышу их?
Алексей померил мне давление и заключил:
- Надергалась, вот и результат! Это у тебя в висках стучит. Выпей это и это.
А я все ждала, надеялась, что он примется расспрашивать меня подробно, что же со мной приключилось-то...
Не дождалась. Обронил:
- Не женское это дело - журналистика. На кой красивой девушке копаться в грязи, в отбросах?
Приходил Михаил, произнес с укоризной:
- Слабачок ты, слабачок! А ещё на такие большие дела ходила!
Кончилось чем? Да оклемалась я помаленьку, устроилась в журнал для детей. Михаил одобрил:
- Райское наслаждение, однако! Надолго?
- Там видно будет.
Мне иногда мнилось, что если бы сразу узнала все-все про Дом ветеранов ещё тогда, когда лежала в больнице, - было бы проще и легче. Но шло следствие, вернее, тянулось. В одном из стишков, присланных в журнал, тоже шла борьба Добра со Злом: благородные Дирольчик и Ксилитик воевали с недругом Кариесом.
И Дирольчик пошел на бой,
И Ксилитика взял с собой,
Кариес пуст трепещет злой,
Пусть не светит ему покой...
Вся редакция декламировала и хохотала. И я в том числе.
... Много-много воды утекло, пока я не узнала все ходы наркобанды, облюбовавшей для своих дел Дом ветеранов работников искусств. Моя бедная мать к тому времени перестала вязать и читать. Ее научили делать картины из сухих трав, цветов и листьев. В нашей квартире поселился запах осени... Митька получил диплом и пристроился в инофирму, где требовались "аккуратность, добросовестность, аналитическое мышление, способность быстро принимать решения". Доход "от 700 долларов" сразил наповал его привычку долго валяться в постели, потом собираться кое-как и мчаться на лекции в мятой рубашке. Теперь он вскакивал первый в доме, как ошпаренный, тщательно брился, проверял воротнички и манжеты на предмет хоть малюсенькой складочки.. Признался как-то:
