А другие шоферы хвалились мне тем, что в период жестокого, абсолютно бесчеловечного сухого закона, когда и милиция и гаишники подлавливали на дорогах тех, кто везет "левую" водку или самогон, - они именно во фляги с молоком засовывали бутылки с "горючим", "и все дела"... Много, много чего можно провезти в таких вот безобидных с виду флягах!

... Внезапно мне на плечи легли чьи-то руки, завитал в воздухе запах мужского одеколона:

- Любуетесь пейзажем?

За моей спиной стояла давно угасшая "звезда экрана", он же легендарный герой-любовник, все ещё статный седой старик Анатолий Козинцов.

Что меня заставило улыбнуться ему мягко и нежно? Он же тотчас истолковал мое поведение, в самом благоприятном для себя смысле. Пророкотал остатками некогда невыносимо бархатного баритона:

- Не зайдете ли ко мне? Я заварю чудесный чай из трех сортов...

- Из целых трех?!

- Из целых трех. Так как же?

Былой красавец, небось, был уверен, что предложение его весьма соблазнительно для молодой "никакой" уборщицы. Он улыбался мое чуть-чуть снисходительно с высоты своего роста.

- Ну-у... ладно, - решилась я продлить игру. Мало ли какими новыми фактами из жизни странноватого Дома обогатит меня этот человек...

Однако он предупредил:

- Постоим здесь минут пять. Там у меня Володя возится с кранами. Опять что-то сорвалось, течет...

- Какой Володя? - удивилась я. - Он же вон фляги носит, молоко привез...

- Вы плохо знаете этого человека. Он очень быстрый. Поглядите, возле кухни его уже нет.

И действительно, пикапчик стоит, а Володи нет. Но когда мы с Козинцовым вошли в его квартирку, из ванной показался Володя со знакомым мне битым чемоданчиком и смущенно посоветовал знаменитости:

- Вы... не очень краны туго завертывайте... А то они срываются...

- Хорошо, хорошо, - пообещал артист. - Сам не знаю, откуда вода... Вернулся из столовой - кругом вода...

- Я все сделал. Надолго хватит, - уверил Володя.

Мы остались с артистом наедине. Он, действительно, заварил какой-то исключительно душистый чай и поставил передо мной большую белую в цветочек кружку с этим дымящимся напитком, разорвал с треском прозрачную пленку на новой конфетной коробке, заставил меня взять и съесть подряд четыре разных по форме шоколадки, а потом, совсем неожиданно подошел ко мне и поднял меня и подержал какое-то время на весу.

- Убедились? - зарокотал, отшагнув от меня на некоторое расстояние, - что есть у нас ещё порох в пороховницах?

Я честно подтвердила:

- Ну надо же!

- Значит, надо! - нарочито расслабленным движением руки он отбросил назад, к затылку, вьющуюся прядь седых волос, сел напротив, спросил строго:

- Почему вы не встретились мне раньше? С этими фиалковыми глазами? С этими прелестного рисунка губами?

- Но вот же мы и встретились, - наивничала "Наташа из Воркуты".

Он протянул ко мне руки и умоляюще произнес:

- Позвольте поцеловать вас, обнять и поцеловать... прикоснуться... Вам это ничем не грозит... И мало стоит. А я... а мне...

Не призывай и не сули

Душе былого вдохновенья.

Я - одинокий сын земли,

Ты - лучезарное виденье!

Он прочел четверостишие с такой силой страсти и отчаяния, что я сдалась. Он крепко, очень крепко обнял меня и поцеловал в щеку... И долго ещё глядел на меня издалека, глазами раненого зверя...

Как тут не подумать о том, что особенно тяжел, болезнен переход в глухую старость бывшим красавцам, кавалергардам, удачливым деятелям искусства и литературы! Они привыкли к поклонению, любви, славе... Попробуй отвыкнуть!

Очень кстати я вдруг заметила, что на тумбочке стоит кожаная дорожная сумка, а рядом с ней красный термос.

- Вы ехать куда-то собрались? - поспешила задать вопрос.

- К сожалению... Впрочем, и к счастью... В свой родной Питер... Я ведь там родился. Надо бы встретиться с сестрой. Она там в больнице. Вон телеграмма.

- Самолетом?

- Как вы плохо обо мне думаете! - он укоризненно поводил в воздухе указательным пальцем. - На своей машине поеду. Я ведь когда-то даже в ралли участвовал...

Машинально я взяла в руки голубоватый листок телеграммы, развернула... "Милый Толик лежу больнице может быть ты приедешь мало ли целую Нина."

- Она старше меня на шесть лет. Но была вполне бодрая. Мы виделись на Новый год. Надо, надо ехать... Заодно белые ночи там... столько красоты... Он поднял лицо вверх, словно в небо, и прочел с чувством:

Белой ночью месяц красный

Выплывет в синеве.

Бродит призрачно-прекрасный,

Отражается в Неве.

Мне привидится и снится

Исполненье тайных дум.

В вас ли доброе таится,

Красный месяц, тихий шум?

- Как хорошо! - вырвалось у меня.

- Самое хорошее, - произнес он с паузой, - это - молодость, это мамины теплые глаза над тобой... А знаете ли, я только сейчас понял, почему потянулся к вам... Вы похожи на мою маму... И еще, пожалуй, - он прищурился, - на актрису Мордвинову в юности, в молодости. Она носила такую же челку. Я был в неё безнадежно влюблен. Я таскал ей букеты цветов. Но она пренебрегала прыщавым юнцом. Увы, в семнадцать лет я был очень прыщав. Это потом, потом очистился от этой пакости...

- Это... эта Мордвинова, которая умерла?

- Она. Дико звучит, но мы сошлись накоротке только здесь, в сенях, примыкающих к кладбищу...

- И... и она хорошей оказалась?

- Излишне прямой, излишне... Но очень цельная натура, вы понимаете? Не терпела лжи. Недаром играла героинь.

- А вы героев.

- А я - героев. Но я... сломался.

- Как?

- Ну-у... испугался стареть. Не будем уточнять. Зачем вам забивать голову чужим хламом?

В дверь постучали.

- Войдите! - отозвался хозяин.

На пороге, замерев от неожиданности, стояла медсестра Аллочка. Впрочем, она быстро сориентировалась и молвила:

- Вот ведь какой вы ужасный сердцеед, Анатолий Евгеньевич! Уже и Наташу соблазнили! А я думала, только ко мне питаете самые пылкие чувства! Да ладно, раз вас на всех хватает. Это же замечательно! Уже собрались? - она глянула на дорожную сумку. - Вы очень рано решили выезжать?

- Да, - отозвался актер. - Часов в пят утра.

- Я вам сейчас дам кое-какие лекарства. На всякий случай. Ваши обычные. Мало ли... Возле сумки и положу. - Она вытащила из кармана две коробочки, патронташик и бутылочку с валидолом. - Через неделю вернетесь? Будем ждать. Вас всему Дому будет не хватать. Теперь вот и Наташа затоскует... Спешите назад!