У меня закружилась голова... Я налила себе немного джина с тоником и попыталась медленно, кротко отпить его через соломинку... И пока мои глаза блуждали по пузырькам и коробочкам с парфюмом, по туфлям, оказавшимся на столе, - все бы ничего.

Кстати, как мои белые туфельки оказались на столе? Ах да, мой оригинальный лысый курд уверял меня, что один вид женских туфель на столе как-то особо разжигает его страсть. И я, естественно, позволила ему эту маленькую, безобидную слабость...

И все бы, все было ничего. Если бы я вдруг не обратила внимание на соломинку, которую придерживала губами... Всё! Эта проклятая розовая соломинка тотчас швырнула меня в бурю страстей, вернее в бурное прихотливое желание этих страстей. Во мне опять забушевало могучее, кипучее пламя, требовавшее немедленного созвучия с каким-либо подходящим фаллосом.

Опять накидывать пеньюар и выскакивать в коридор? Мне почему-то это показалось таким долгим делом... Проще было заняться мастурбацией, что я немедленно и выполнила, лежа на постели, а частично сидя на стуле и продолжая потягивать через соломинку свой джин с тоником и расслабляясь, расслабляясь, и возбуждаясь, и возбуждаясь...

При этом я решила (мастурбация, кстати, не требует особого напряжения интеллектуальных способностей) попристальнее вглядеться в особенности своей жизни последнего месяца. Я вообще-то фаталистка. Мне нравится верить, что все заранее предрешено. Поэтому какой с меня может быть спрос, если неким высшим силам хочется, чтобы я поступала именно так, а не иначе? Значит, отнюдь не случайно моя тетя Элизабет попросила меня слетать в Гонконг на выставку декоративных тканей, и я не стала упираться. Я решила, что попутно с лицезрением этих самых тканей я смогу "распробовать" гонконгского китайца в собственном гонконгском соку. Согласитесь, это ведь тоже интересно? И свою программу-минимум выполнила. Во-первых, как вполне добропорядочная представительница тетиной фирмы посетила выставку, собрала небольшую коллекцию образцов тканей, которые показались мне чем-то интересными, а вечером в баре гостиницы "Гонконг" среди пряного, сугубо экзотичного аромата цветов, и блеска пальмовых веерообразных ветвей, и нежной, мяукающей здешней музыки познакомилась с китайцем весьма приятной наружности, вполне отвечающим стандарту, который мне импонирует. Китаец был высок, широкоплеч, от него пахло отменным одеколоном и чуть-чуть диким зверем из джунглей. Настоящие, стопроцентные мужчины обычно пахнут только так. Мои чуткие, трепещущие ноздри тотчас ловят этот возбуждающий, будоражащий аромат...

И руки китайца мне приглянулись. Они были крупные, с длинными, крепкими, чуть тупоносенькими пальцами. Разумеется, ногти острижены коротко и розовы, и чисты, как лепестки шиповника или водяной лилии, когда утренняя заря слегка румянит её белоснежный наряд... Я же не могу даже вообразить себе, что моего чудного, чистого, изнеженного тела вдруг коснется чья-то корявая, нечистая рука с неровно подстриженными ногтями.

Не стесняюсь лишний раз признаться - я по природе своей большая эстетка. И все, что касается секса, - для меня начинается с безукоризненной чистоплотности очередного партнера. Я никогда не понимала тех девушек и женщин, которые вожделели самых настоящих чудовищ в мужском облике с вонючим лоном и ручищами в грязных трещинах, а чернота ногтей их даже перевозбуждала.

Возможно, эта моя тяга к безупречной чистоте рук очередного партнера зиждется на постулате моей мамы, которая ещё в самом раннем моем детстве так объясняла разницу между чистыми и нечистыми ногтями:

- Радость моя, если вокруг пальцев ногти черные - значит, в этом случае под твоими ногтями живут маленькие зубастые крокодильчики. А зачем тебе они? Зачем, чтобы они попадали тебе в рот, в пищу? Крокодильчиков надо отчищать щеткой с мылом. А дружить стоит только с цветами, яблоками, бананами, ну и так далее. А яблоки, цветы и бананы тоже не любят злых маленьких крокодильчиков. Их тоже следует хорошенько мыть перед едой.

Надо сказать, моя мама умела всякой мелочи придать эпический характер и расцветить её так, что надолго задумаешься и оцепенеешь.

Так или иначе, я купаюсь воистину в блаженстве, если вижу перед собой крепкие, чистые мужские руки с отлично обработанными ногтями.

Одним словом, с улыбчиво-сдержанным китайцем, который приятно удивил меня и белейшей подковой собственных, а не "фабричных" зубов, мы быстро пробрались к смыслу нашей случайной встречи и вскоре уже сквозь искры вина в хрустальных бокалах игриво, блаженно-аппетитно улыбались друг другу.

Опускаю подробности, как мы оказались вместе в гостиничном номере, как оба друг за другом сбегали в душ и - вот что самое удивительное! - не сговариваясь, выбежали мокрые и мокрые же заключили друг друга в мокрые, сотрясшие небо и землю объятия.

Что же это было такое - секс с китайцем? А знаете ли, ничего себе! Даже очень! И как замечательно, подумала я тогда, что в мире существует столько наций и национальных меньшинств, какой это необъятный простор для познания сексуальных особенностей такой вот любознательной женщине, как я!

Начну с основного - с его члена, разумеется, ибо предвижу, что читающим мою исповедь более всего интересно именно это. Член у китайца оказался похож на баклажан, если с него содрать темную, сливовую шкурку и слегка-слегка пообстругать. Действовал он этим "баклажаном" весьма и весьма результативно. Моя интимнейшая, божественная, притязательная дырочка то и дело оказывалась забитой наглухо, словно борт судна, давшего течь. Вот тебе и, так сказать, китайский "баклажан"!..

Но с поцелуями у моего китайца выходило не очень. Я сразу поняла: он из тех, кому самое основное - вбивать сваи. И тут он, ничего не скажу, отменный мастер, способный на долгую и очень профессиональную работу. Так что мы оба в конце концов утомленно распались, как две измочаленные карты, и долго-долго пытались отдышаться. Блаженный миг трудовой усталости и сполна воплощенной в действие отваги!

Да! Забыла упомянуть, что мой чудесный китаец время от времени очень красиво, по-китайски, комментировал происходящее и восклицал интригующим шепотом:

- Мой нефритовый стержень опускается... опустился на дно твоей драгоценной рубиновой чаши...

Или:

- Наконец-то... наконец драгоценные ворота твоего опалового грота покрылись легкой серебряной росой неудержимого, пылающего желания, пылающего как костер из сухого бамбука, возлежащий на изумрудах и алмазах посреди голубой чаши небес.

И это он, он, мой чудесный, неутомимый китаец, пообещал мне доставить неземное наслаждение с помощью старинной, тысячелетиями апробированной позы, которая называлась исключительно изящно и отчасти экстравагантно поза колибри, сидящей на ветке вишневого дерева, загнутой одновременно книзу и кверху.

Но вот незадача - мой самоотверженный китаец с исключительно чистыми ногтями, в том числе и на ногах, с очаровательным запахом крепкого мужского одеколона и дикого зверя, прячущегося среди молодого бамбука, оказался, увы, не чистопробным китайцем, а помесью. Его мать, китаянка, вышла замуж за индуса. В результате на свет появился мой Ли, или Чан, я ведь имени никогда не спрашиваю, к чему? В таком деле, как секс, самое существенное, считаю, вовсе не имена, а тела и их способности дарить друг другу жар, пыл, инициативу и энтузиазм.

Словом, несколько разочарованная, я желала в постели, а мой полукитаец каким-то особым, изысканным образом, до сих пор неведомым мне, слегка щекотал мои пятки, а именно - ушами, то одним ухом, то другим. Потом стал водить по моей ступне своим коротковатым носом, что было довольно необычно, но приятно. Потом, видимо, раззадорившись, стал лизать мои пятки своим горячим языком. Я успела отметить - его язык отменно розов, без несимпатичного белого налета, свидетельствующего о дурной работе пищеварительных органов. Мне это, не скрою, было приятно, что вот совсем вроде случайно, а достался вполне качественный экземпляр китайца. Ах, да, полукитайца... Но так или иначе...