Это, должно быть, уловка. Он снова на танцплощадке. Ударные задавали ритм. Но здесь была мостовая. Не музыка - стук каблуков. Поросшие мхом стены проплывали мимо. Пальцы дрожали.

- Падайте в сторону, - фыркнула Банти, - если уж вы непременно хотите падать.

- И не думал... - снова дрожь в пальцах.

- О Боже! - совсем не злобно буркнула она, - прислонитесь к стене.

Он прислонился спиной. Она стояла совсем рядом. В висках у него стучало, но он уже пришел в себя.

- Спасибо, - он встал прямо, - Пожалуй, я уже могу идти один.

Уловка с танцем снова удалась. На повороте она повернула его направо. Вдалеке показались освещенные окна. Он сказал:

- Теперь я найду дорогу.

Она не обратила на его слова внимания. Джим сконцентрировался на том, чтобы держаться рядом. Он чувствовал, как холодный воздух выгоняет из него пары дурмана. Банти подняла воротник. В конце Хай Стрит она заколебалась:

- Бакл Стрит, не так ли?

- Точно, - неловко буркнул он. - Вы так любезны...

Она ничего не говорила до тех пор, пока они не дошли до поворота. Раза или два она оборачивалась, как будто что-то слышала. Когда они остановились, Джим последовал её примеру, но ничего не увидел. Он оглянулся и оказалось, что она уже отошла.

- Спасибо, - крикнул он вдогонку.

- Рада была помочь.

Ларкин смотрел ей в след. Осталось чувство обиды. Он сказал себе, что это целиком его вина. Бакл Стрит лежала перед ним в тишине, не горело ни одно окно. Он тупо напомнил себе, что обещал миссис Кеттл вернуться около восьми. Это было вчера... или позавчера? Во рту был неприятный вкус, и он поискал в кармане мятные леденцы. Джим с удовольствием сосал их, облокотясь на ограду и подставляя лицо ветру, который ласкал его кожу. Тишина казалась бальзамом. Он сомкнул веки.

И сразу поднял их, когда раздался крик.

5.

Джим кинулся к перекрестку и уставился на месиво из тени и света. Одна из теней шевельнулась. Он побежал.

- Банти?

Тень разделилась. Одна осталась на месте, на дороге, а другая увеличилась в размерах и приняла форму бегущего человека, наполовину скрытого деревьями и фонарными столбами. Резиновые подошвы, затихая, топали по мостовой.

Тень на дороге подползла к спасительной арке ворот и там неподвижно замерла на земле.

- Банти, с вами что-нибудь случилось? - в сумерках он увидел два огромных глаза.

- Вроде нет.

- Оставайтесь на месте.

Зацокали железные подковки его ботинок. Фигура впереди широкими шагами пересекла улицу и затерялось в строе буков, гасивших неверный свет фонарей. Ларкин побежал.

Все заглушал звук его шагов. Приходилось полагаться на собственные глаза, которые сыграли с ним злую шутку. Что-то было у него на пути. Он отвел ветку в сторону и прислушался: снова шаги, потом тишина.

В ветвях прошелестел ветер. Сухие листья падали вниз, касаясь его щек. Еще один очень тихий шорох достиг его ушей. После паузы он снова повторился. Джим шагнул в сторону, оказался на мягкой обочине и прошел шагов двадцать вперед. Но так он потерял источник шума и снова остановился. Перед ним возвышалась живая изгородь, которая тянулась до следующего перекрестка. Ничто не шевелилось, тишина сделалась ещё глубже.

Он поискал среди стволов.

- Выходите!

Крик прозвучал, как выстрел. Ларкин вдохнул воздуха, чтобы крикнуть ещё раз, но потом передумал. Он снова услышал шум в высокой траве и с разгону проломился сквозь изгородь.

В саду шум стал слышнее, превратился в торопливые шаги и сразу стих. Джим побежал на улицу.

Он прибежал как раз вовремя, чтобы увидеть далекое движение, внезапно мелькнувшее развевающееся пальто, качнувшуюся назад ветку. Еще пару минут он продолжал преследование, но у убегавшего было слишком много преимуществ. На другой стороне улицы светилась будка телефона-автомата. Джим направился к ней.

Банти вздохнула.

- Все случилось так быстро...

Дежурный сержант казался расстроенным.

- То есть вы не успели разглядеть его лицо?

- Он напал на меня с каким-то предметом.

- Оружие?

- Он что-то держал. Но я не поняла, что это было.

- А вы, сэр?

- Я, к сожалению, тоже не могу вам ничем помочь. Я был слишком далеко. И ничего не разглядел.

- Не слишком умно было пускаться за ним в погоню. Вы должны были позвонить нам.

- Я пытался. Телефон был сломан.

Сержант погрустнел ещё больше и что-то записал в своей книжечке.

- Боюсь, "к сожалению" станет ведущим мотивом.

- Я тоже. Патрульная машина ездила по всему городу, но мы ничего не видели.

- У него было по крайней мере десять минут, чтобы спрятаться.

- Вы действительно в порядке, мисс?

- Да. Это точно.

- Если вы уверены... Как мы сможем вас найти?

Она сказала. Сержант взглянул на них.

- Вы оба из "Ревю"? С чего бы это? Решили сами позаботиться, чтобы вашей газете хватило информации для очередного выпуска?

Ларкин сдержался.

- В последнее время у нас нет в этом недостатка.

В патрульной машине он попытался привлечь внимание Банти, но её мысли витали где-то в другом мире.

- Вы, должно быть, слегка не в себе. Уж со мной точно бы так было. Вы действительно хотите сразу домой?

- Со мной все в порядке, - казалось, она не очень-то хотела разговаривать.

Патрульная машина довезла их к её дому на набережной.

- До завтра, - сказал Джим, когда она вышла. Он смотрел вслед тонкому силуэту в широком пальто, сопровождаемому водителем, пока девушка не скрылась в доме.

- Она прилично держится, - заметил вернувшийся водитель, Такие случаи действуют непредсказуемо. Либо начинается истерика, либо они просто замолкают. Теперь на Бакл Стрит, да?

Ларкин рассчитывал отоспаться, но проснулся, как обычно, в четверть седьмого. Поджарив два тоста и сварив себе кофе, он почувствовал себя свежим, но все-таки не до конца проснувшимся. Дом ещё был погружен в утреннюю дрему. Газетчик зевал над кипами воскресных изданий. Из "Экспресса" Джим узнал, что город превратился в царство ужаса, где соседи запирают двери друг от друга, и что там, где раньше играли дети, царит ничем не нарушаемая тишина и страх перед новым нападением. Полиция, писал "Телеграф", готовит новые силы. "Уорлд ньюс", которые он потом ещё раз пробежал глазами в квартире, пригласили психолога, чтобы тот проанализировал ход мыслей садиста, возможные причины его болезни и чувства, которые он испытывает, когда затевает кровавую резню. Ларкин квалифицировал статью как в своем роде шедевр, достаточно правдоподобно описывающий реальность, но не слишком обращающий внимания на факты.

Миссис Кеттл вошла к нему с лицом, светящимся от любопытства.

- Там какой-то господин, мистер Ларкин, он хочет с вами поговорить.

- Кто это, миссис Кеттл?

- Он не представился и спросил только, дома ли вы.

- Вы не против, если я приглашу его к себе?

Миссис Кеттл это не мешало, хотя обычно гости никогда не поднимались наверх. Ларкин встал, чтобы приветствовать вошедшего. Это был коренастый человек его возраста и телосложения, полностью скрытый за очками в толстой оправе и козлиной бородкой. После того, как миссис Кеттл вышла, не полностью закрыв за собой дверь, Ларкин сказал:

- Думаю, я ещё не имел удовольствия?..

- Баррагло. Из "Морнинг Ситизен". Сожалею, что вынужден вас беспокоить. Ваш адрес я узнал в полиции. Прошлой ночью вы едва не стали жертвой убийства.

- Сегодня, ранним утром. Но давайте лучше называть это нападением лучше звучит, - с иронией поправил Ларкин.

- Вы правы. Итак, вы оказались вовлеченным в это дело. Опишите мне, что произошло.

Ларкин рассказывал в темпе диктовки, Баррагло слушал с непроницаемым лицом.

- Хм, - сказал он после, - это совпадает с тем, что рассказала ваша подружка.

- Она моя коллега.

- Прошу прощения. Вы оба работаете в местной газете?