- Вечер добрый.

Алиса не оглянулась, хотя голос ничего не сказал ей. Так же недвижно сидела она и слушала, как гость, словно хозяин, почти неслышно двигается по покою. Как он скинул и бросил в углу мокрый плащ: шуршание набрякшего водой полотнища было медленным и тяжелым. Как он порылся в саквах, удовлетворенно хмыкнул, видимо, найдя, что искал, и присел у Алисы за спиной. Она ощутила затылком тепло его дыхания, но не обернулась. Незнакомец заглянул ей через плечо, издал короткий смешок, а после, осторожно и невесомо обняв Алису, вынул письма из ее рук.

- Лучше уж я сам их сожгу, - сказал он негромко. - По крайней мере, у меня на это больше прав, чем у кого бы то ни было. Даже у вас, моя дорогая...

Алиса смотрела на него, не отводя глаз, и молчала. Она сразу узнала его, хотя он изменился неуловимо и резко - только глаза остались прежними: серые, с больной желтизной у зрачков.

В последний раз они виделись года три назад, на Капитуле. Разговор был тяжелый, нет, не разговор, скандал. А потом он ушел. Потом... она ничего не могла сделать. Эта история в Эйле. Кроваво и грязно, но он не совершил ничего такого, что дало бы Капитулу право... а жаль. За него стеной стоял город - еще бы, он же почти выбил Хартию Вольности... Хальк все еще является Магистром это звание нельзя ни купить, ни отнять - разве что вместе с головой.

Хальк усмехнулся странно и язвительно.

- Ерунда это все, - сказал он, пожав плечами. Глаза его щурились на огонь: от писем осталась горстка пепла, Хальк держал в руках последнюю страничку, уже тлеющую с угла, и кривящимися губами читал про себя угловатые бледные строчки. - Делать мне больше нечего, как отнимать у тебя любимые игрушки. - Листок догорел, Хальк по-мальчишечьи лизнул обожженные пальцы. - Хочешь быть королевой - ради Создателя, будь.

- Ты говоришь об этом так, будто я не имею права на эту корону.

- А ты полагаешь, что королева без государства - это нормально? Прости, но это забавы для убогих. - Он поворошил угли. - Мне грустно, потому что я знал тебя другой. Мне горько, но ты разменяла себя на медяки.

- Тогда вокруг меня были другие люди.

- Где же они теперь?

- Ты знаешь об этом не хуже меня.

Он кивнул. Вынул из кармана куртки желтое крупное яблоко, с хрустом надкусил. В покое запахло кисловатой свежестью. Хальк улыбнулся:

- Славные в твоем саду яблоки. Совсем как там, в Эйле... Помнишь?..

- Нет, - сказала она отчужденно и встала. - Не помню. Не хочу помнить. Мне больно.

- А чего ты ждала? Когда перестанет болеть, значит, ты и вправду мертва. Впрочем, сейчас, - он усмехнулся и прибавил ядовито: - сейчас, как говорят лекаря, "пациент скорее мертв, чем жив".

Алиса проглотила тугой комок обиды. Стояла над Хальком и думала, что вот у него в волосах седина, хотя ему только двадцать пять, если она помнит верно, и они не виделись столько лет... И, о Боже, если бы она однажды приняла его условия игры, все эти годы он был бы рядом. И не было бы ни Круга, ни Яриса, ни этого венца. Ни пустоты вокруг и внутри и глухого, беспощадного одиночества. Как больно, что Хальк и это о ней знает...

- Ты зачем сюда пришел? - спросила она со внезапным ожесточением. Исповедовать меня?

- Упаси Боже, - Он в притворном ужасе заслонился ладонями. - Знаю я, что такое быть у тебя жилеткой.

- Тогда зачем?

- Подожди, - он протестующе покачал головой. Догрыз яблоко, вытряс семечки на ладонь и точным движением ссыпал их в рот. После поднялся и пошел к дверям, туда, где оставил, когда вошел, плащ. Он поднял и развернул закутанную в ткань тяжелую, багряно-черную розу на длинном шипастом стебле. На этот стебель, словно на клинок шпаги, была надета хартия.

- Возьми, - протягивая Алисе розу цветком вперед, словно рукоятью, сказал Хальк.

- Что это? - Она сняла и развернула скрипт.

"Досточтимой Хозяйке вместе с ленной клятвой..."

- Ты сошел с ума! Звание Магистра - пожизненно...

- Нет ничего такого, от чего нельзя было бы отказаться. Завтра я объявлю об этом на коронации. Сегодня - тебе. Пусть все будет честно.

Алиса молчала. Шипастый стебель колол ей пальцы, рука дрожала. Алиса кусала губы, чтобы не расплакаться.

- Завтра тебе придется назвать причину.

- Я скажу, что смертельно болен. - Хальк улыбнулся.

- Это правда?

- А вам не все равно?

- Какова же правда? Я имею право знать. - Алиса словно забыла о только что сказанном: звание Магистра - пожизненно, и никакая болезнь не может служить причиной отказа от него. Только смерть.

- Ты знаешь, - сказал Хальк, отводя глаза. Впервые за весь разговор ему сделалось жаль ее. - Ты знаешь, но боишься признаться себе в этом. Все очень просто. Я не хочу быть Магистром при такой Хозяйке. Во-первых. Во-вторых, я не собака и мне не нужен Хозяин. И еще. Я никогда не понимал, как можно быть под каблуком у человека, который не вызывает у тебя ничего, кроме снисходительной жалости. Кстати, так же думает и половина Круга. Прости.

- Да... - со вздохом сказала Алиса. Смысл сказанного еще не дошел до нее. Так всегда случается, когда боль сильнее, чем это можно вынести. - Ты честен. Хотя и жесток.

Губы Халька искривились.

- Не спрашивайте, и мне не придется лгать.

Алиса оцепенела: ей было нечем дышать. Пальцы судорожно дергали ворот. Она ждала чего угодно, но цитировать вслух только что сожженные письма - это, пожалуй, слишком...

-Все?

- Не все, - голос Алисы был ровен и сух. Глаза блестели. - Завтра тебя убьют. Ярран.

- Ну что же. - Хальк пожал плечами. - Один из немногих достойных среди прочих бездельников. Честный, а это нынче большая редкость. Пускай.

Он ушел, не прощаясь. Алиса так и не поняла, был ли этот разговор на самом деле или же всего лишь приснился. Но черная роза лежала у нее на коленях и в камине, догорая, звонко потрескивал невесомыми чешуйками пепел.

Она лежала в темноте, вытянувшись под одеялом, и следила, как перемещаются по потолку смутные тени веток. Сон не приходил, и, чтобы избавиться от тоски, Алиса перебирала в памяти недавний разговор.

От него остался горький осадок незаслуженной обиды и растоптанной гордости. Все равно как если бы ее прилюдно высекли. Когда-то давно, когда она только начинала войну за свое королевство, с ней случилось нечто подобное. Её высекли у позорного столба, как воровку. Плетью. И те, кто предал ее, стояли и смотрели. Тогда ей казалось, она не переживет этого стыда. Шрамы на спине не изгладились до сих пор, потом к ним прибавились другие; пальцы Яррана вздрагивают, натыкаясь на рубцы...

Теперь у Халька жена. Он привез Алису в Эрлирангорд и бросил, бросил ради этой доброй дуры, и плевал на нее до тех пор, пока она не добилась короны. Да, раньше вокруг нее были другие люди...

Где они теперь?..

Шорох ветра по пепелищу.

рукой магистра Ковальского.

Личный архив.

Конституция Метральезы.

Устав Круга.

Извлечения.

"... семь независимых держав, управляемых избранными всеобщим равным голосованием ненаследными эрлами... Кругу как субьекту-освободителю... выплата налогов и размещение войск Круга на своих территориях... экстерриториальность земель Круга... исполнительная власть Круга осуществляется Советом магистров, иначе, Малым Капитулом... девять Магистров, среди которых избирается Великий Магистр, он же король (королева) для осуществления... одновременно эрл метрополии-округа Эрлирангорд без имущественных и ленных прав."

...Была, как яблоко, смугла,

Была, как облако, прекрасна...

О ты, которая смогла

Забыть меня в мой день ненастный...

Песенка, услышанная недавно, вертелась и вертелась в голове и, прийдя к концу, возвращалась в начало. Алиса бормотала ее в такт шагам, ей было весело, она торопилась. Каблучки башмаков оставляли в утоптанном снегу острые ямки следов, с деревьев осыпался иней, - был декабрь, дотлевала свеча старого года, до Рождества оставалось два с половиной дня. Алиса была счастлива. Судьба поднесла ей королевский подарок: сестра возвращалась к ней. Она ждала этого столько лет...