I
"Современник".
Среди металлических конструкций, как будто развороченных снарядом, Роберт (Александр Хованский) и Пат (Чулпан Хаматова). Их любовь разворачивается на фоне чудовищного пейзажа - между двумя мировыми бойнями под аккомпанемент фашистских сапожищ. Жуткий социальный фон придает лирике привкус сверхскоростных гонок по пересеченной местности: красиво, жутко, и никто не знает, уцелеет ли голова. Неотесанный Роберт, оставивший лучшие молодые годы в завшивленных окопах Первой мировой, и прелестная домашняя Пат сели в это авто. Авто тронулось.
- Саша, брось этот пафосный тон! Брось! Черт... Слушай, что я тебе говорю, и не спорь со мной! Еще раз! Брось этот пафос, я тебе говорю!!! - кричит из середины зала Галина Волчек.
Кто бы мог подумать, что у красивого, нежного зрелища, которое готовят зрителям, окажется такая чудовищная изнанка, как у белого плаща кровавый подбой. Вот, например, свидание Роберта и Пат. Оно первое, а на сцене выходит буднично - болтают про воздух, сигареты, машины, плюшевого медвежонка. Только слова, а за ними почему-то - пустота. От этого Волчек заводится, и в зале начинается буквально звериный кошмар.
Пат (достает медвежонка из коляски и хочет отдать старой проститутке, которую играет Людмила Крылова): А медвежонок... (растерянно, с вопросительной интонацией, кидается вслед за ней).
Роберт: А медвежонок пусть останется у вас.
Волчек (на повышенных тонах): Нет. Не медвежонок. А (с другой интонацией) медвежонок.
Роберт: А медвежонок...
Волчек: Нет! Стоп! Сделай паузу!
Роберт: А медвежонок... (Делает, как велят).
Волчек: Саша, сколько можно повторять, медвежонок - это не бытовуха. Ты пойми, Роберт стесняется, зажимается. Он привык только с проститутками, они все делают за него. А он пропустил многое, когда был на войне. Понял?
Роберт (пошел на отчаянную попытку): А медвежонок (пауза).
Волчек: Нет! Фальшь! Пафос! Ненавижу!
Роберт (упавшим голосом): Галина Борисовна, я не понимаю, чего вы хотите.
Волчек (как выдохнула): Яхочучтобынебылобытовухи.
Это уже не слова, а пулеметная очередь. Атмосфера накаляется. Минутная реплика про этого, черт его побери, медвежонка растянется на полчаса, пока Волчек устало не выдохнет: "Вот, вот, детка". Слово "детка" она употребляет, когда наконец что-то дельное получается. Меланхоличная и медлительная в жизни, Галина Волчек сейчас похожа на Везувий в девятом ряду, который каждую минуту взрывается и извергает крики, отчаянную ругань вперемежку с кашлем. Сходство с вулканом ей добавляет струйка дыма от сигареты - режиссер, по обыкновению, курит одну за другой.
II
А вообще, легко или трудно играть любовь? Профессионалы в один голос утверждают, что это дело бесконечно тяжелое, которое может получиться лишь при нескольких условиях. Главное из них у актеров - влюбленность в своего партнера.
- Если нет влюбленности, ничего не получится, - утверждает Михаил Козаков. - Скажу честно, когда мы с Лилей Толмачевой играли "Двое на качелях", мы с ней доигрались до настоящего романа.
Впрочем, наличие романа у партнеров - совсем не обязательно. Тут как раз тот случай, когда каждый приспосабливается к роли, как может, - с романом или без оного. Например, Марина Зудина уверяет, что ей невыносимо трудно было играть телеспектакль "Тени" с Олегом Табаковым именно потому, что в этот момент их роман был в самом разгаре.
- И все мои старания были направлены на то, чтобы скрыть от зрителей свои настоящие чувства.
В отличие от супруги Олег Павлович не испытывал и не испытывает дискомфорта в театральной версии любви. Как с женой, так и с другими партнершами. Артист Хованский, который репетирует Роберта в "Трех товарищах", также уверен, что без влюбленности в артистку Хаматову у него ничего не получится. И однажды он поймал себя на том, что ему все время хочется стоять с ней рядом, обнимать и кайфовать даже от того, как она выглядит.
- Как-то она пришла, и от нее пахло потрясающей туалетной водой. Я сказал ей: "Чулпашка, а ты не могла бы использовать ее всегда, она мне помогает играть".
- Чтобы любовь на сцене лучше шла, может быть, вам закрутить роман? предложила я Чулпан.
- Нет. Это же буду не я и не моя любовь. Лично я люблю совершенно по-другому. А потом, если роман кончится, что тогда?
III
"Современник".
Здесь любовь - это не кино, где первый кадр - знакомство, второй постель. Такой любви в "Трех товарищах" нет. Как нет империи страсти со вчерашним набором из обнаженных тел и нарочито гру
бых фраз типа: "трахнуться", "перепихнуться" и пр. В "Трех товарищах" между первым и вторым кадром Волчек реконструирует большую тщательно проработанную прелюдию любви. Ту самую, которая обычно бывает с дурацким видом, с дрожью в голосе и невладением рук, с идиотским заиканием...
На самом деле на сцене красивая любовь без вранья - мечта всякого, идиотизм которой - в ее несбыточности. Поимевшие ее хоть раз - избранные. Не понюхавшие ни разу вкуса подлинной чистоты становятся в большинстве своем циниками.
Даже музыкальная тема любви выдается режиссером экономными порциями на протяжении всего спектакля, чтобы в финале разразиться на всю мощь.
Слева по авансцене стоит предмет, цену которому знают все влюбленные, скамейка. На скамейке - Роберт и Пат.
Волчек: Саш, возьми ее руку, так, проведи по глазам. Нет, лучше не по глазам, по всему лицу води. Так. Целуй руку. Дальше...
Дальше, естественно, следует поцелуй. Пауза. И в этот момент Волчек встает. Решительно идет к сцене, зовет артиста. Что-то шепчет ему на ухо, судя по энергичной жестикуляции, - что-то страстное или крепкое. Возвращается к столику. Закуривает. Что же она ему такое сказала? Но почему-то именно после режиссерского инструктажа все переменилось. В этот момент в воздухе пронеслось нечто незримое и беззвучно грянуло. Даже тишина стала особой. Поцелуй вышел ошеломляющий. И все слова - его и ее - зазвучали по-другому. То же самое, но только по-другому.
- Чулпан, - спросила я артистку, - когда поцелуй не формальный, а настоящий, это имеет значение?
- Конечно, имеет. Тогда есть толчок, возбуждение.
- А кто возбуждается - Чулпан Хаматова или Пат?
- Обе, наверное. Физика моя, а голова и мысли Пат.
А партнер ее так и не признался, что сказала ему Волчек. Отделался туманной фразой: "Это раскрепощает". К каким только способам не прибегает режиссер, чтобы достать или даже выбить из актера любовь. Уговоры, крики, копание в мужской и женской психологии, провокации... Правда, на этот раз "Три товарища" обошлись без по-следнего. Хотя Галина Борисовна помнит, как однажды, чтобы вызвать состояние шока у артиста, она выставила бестолкового за дверь, быстро разделась до комбинации и крикнула: "Входи". Он вошел и со словами: "Ой, извините" - вылетел пулей.
Роберт: ...У меня есть недостатки, и я всего-навсего шофер такси, но вообще-то...
Пат: Вообще-то ты самый любимый на свете пьянчужка (обнимает его, целует).
В этот момент Чулпан, легкомысленно полулежа в кресле, набрасывает покрывало на себя и Роберта. Из-под клетчатого пледа слышно хихиканье. Две ножки в здоровенных носках из шерсти трогательно свешиваются с ручки кресла то ли женские, то ли детские.
Волчек: Вот, а теперь, Чулпан, положи ему голову на плечо. По-детски, а не "сексувально", как говорит Виктюк.
IV
Кстати, о сексе. Впрочем, о сценическом сексе нельзя говорить "кстати", так как это - дело серьезное. Причем секс - не страстный поцелуй, объятия и раздевания с имитацией полового акта. Это обаяние пола - мужского и женского под которое попадает зал. Это когда совсем независимо от артиста все окрашивается чувственным, сексуальным светом. Даже непонятно за счет чего: из-за трещинки ли в голосе, кошачьей пластики, особого поворота головы или, как говорил Карамазов-отец, из-за ямочки под коленкой у Грушеньки. Обаяние пола, сексапильность актера - это не выдумка, а факт, имеющий массу подтверждений.
