Хосров подумал: "Все. Надо уходить. Скорей в город!.." Спустя полчаса он был у впадения ручья в Акеру, там, где они недавно перекусывали. Рашид-киши ждал его. Их руки слились в крепком мужском пожатии.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Среди ночи Рухсару разбудил настойчивый стук в дверь. Открыв глаза, она замерла, прислушалась. Вот опять постучали. "Кто бы это мог быть?" - подумала она. Осторожно, стараясь не разбудить спавшую рядом мать, откинула одеяло, встала с кровати, подошла к двери.

- Кто там?

- Это я, Рухсара...- негромко ответили за дверью.- Я, Хосров!.. Пожалуйста, извините за беспокойство. Вас срочно вызывают...

- Куда?

- В райком.

Девушка недоумевала. Спросила после небольшой паузы:

- Который час, Хосров?

- Только что минула полночь...

- А зачем - в райком? Что случилось? Нельзя ли утром?

- Нет, велели передать, чтобы вы пришли сейчас. Оденьтесь потеплее!..Помолчав, Хосров добавил: - Вам предстоит поездка в горы... На несколько дней... Предупредите маму... Вы одевайтесь и выходите, я вам здесь все объясню.

- Хорошо, Хосров, я сейчас.

Рухсара кинулась зажигать лампу. Подумала про себя: "Наверное, кто-нибудь в районе заболел, нужна срочная медицинская помощь..."

Ей вспомнилось их недавнее путешествие с Хосровом в деревню Чанахчи.

Проснулась Нанагыз. Взволновалась:

- Ты куда собираешься, доченька? Ночь на дворе, темно.. Что случилось?

- К больному вызывают, мама,- объяснила Рухсара.- Из райкома прислали за мной... Видно, кто-то в горах тяжело заболел. Уезжаю на несколько дней. Ты не волнуйся за меня. Постараюсь вернуться как можно скорее.

Она быстро оделась, поцеловала мать и вышла во двор, где ее ждал Хосров. Здесь было холодно и неуютно. С гор дул пронизывающий ветер, гнал по улице сухие листья.

"Осень...- подумала Рухсара.- Вот и осень пришла... Летит время..."

Во дворе райкома партии собралось много народу. Здесь, как говорится, яблоку негде было упасть.

Секретарь райкома обратился к бойцам отряда с короткой напутственной речью, пожелал успехов.

Худакерем Мешинов, решив ответить за всех, выкрикнул:

- Мы не подведем, товарищ секретарь райкома! Нам не страшны ни горы, ни реки!.. Кто-то поддел его:

- Погоди хвастаться!.. Реки еще впереди, Худакерем..

В толпе засмеялись.

Демиров, сойдя с крыльца, приблизился к большой группе коммунистов, прибывших из деревень.

- На вас, товарищи, рассчитываю особо!.. Ведь для вас горы - что дом родной... Вы - боевое ядро нашего отряда!

Вперед выступил Годжа-оглу:

- Не подведем, товарищ Демиров! Уничтожим банду, не сомневайтесь! Никуда зюльматовцы от нас не денутся!..

Демиров крепко пожал ему руку. Тихо сказал:

- Надо отомстить за Сейфуллу Заманова.

- Потому мы и взяли в руки винтовки, товарищ секретарь райкома! торжественно произнес Годжа-оглу. Гиясэддинов зычно скомандовал:

- В колону по четыре становись!.. Конники - вперед!..

Построившись, отряд вышел из ворот райкомовского двора на темную улицу. Колонну возглавляла группа бойцов на лошадях. Позади всех шла Рухсара с санитарной сумкой через плечо. Рядом с ней шагал Хосров, ведя своего Сакила в поводу.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

В ту ночь Гашем Субханвердизаде долго не мог заснуть. Мешали тревожные мысли.

Он упустил время и сейчас сожалел об этом. Надо было сразу же, после того злополучного бюро райкома, на котором было принято решение о создании коммунистического боевого отряда, не теряя ни дня, отдать распоряжение Зюльмату уходить за Аракс. Почему он не сделал этого? Почему лишь ограничился тем, что предупредил Зюльмата: "Прячься, уходи подальше в горы, на вас готовится облава!.." Почему он не предусмотрел всего?.. Почему?.. Почему?.. Были на это причины. Во-первых, он до последнего момента не терял надежды на то, что подвернется случай и удастся ликвидировать Демирова и Гиясэддинова. А во-вторых, если бы он даже приказал Зюльмату уходить за Аракс, тот наверняка отказался бы выполнить это без "подъемных", потребовал бы "желтенькие", без которых за кордоном не проживешь, а золотом он, Гашем, был уполномочен заплатить Зюльмату лишь в том случае, если будут убиты Демиров и Гиясэддинов.

Словом, время упущено, и вот результат: дни зюльматовской банды сочтены. В этом Гашем не сомневался. Что же теперь будет?.. В лучшем для него, Гашема, случае Зюльмата убьют в перестрелке, или, если бандиту повезет, он скроется от преследователей, перейдет границу, спрячется от возмездия на той, иранской стороне. Это в лучшем случае... А в худшем?.. Что, если Зюльмат попадет в руки Гиясэддинова живым?.. В последние недели эта мысль не давала Гашему покоя ни днем ни ночью, повергала его в трепет.

Нет, нет и нет!.. Гашем не допустит этого!.. Он уже все продумал, все предусмотрел. Он вывернется и здесь... Если Зюльмата поймают, он сделает так, что бандит умрет еще до того, как его поведут на допрос к Гиясэддинову. Он, Гашем, найдет возможность отправить Зюльмата на тот свет, пока его будут вести к городу. Кто Гашема остановит?! Даже если захотят - не успеют. Это дело нескольких секунд. Он подскачет на коне, выхватит маузер и пошлет в Зюльмата три пули да еще крикнет при этом: "На, бандитская морда, получай!.. Подыхай, вражина!.. Знай, как идти против советской власти!" И все увидят его гнев, его ненависть к Зюльмату... Люди поймут его... И многие даже одобрят его поступок...

Не будет в живых Зюльмата - не будет самого главного свидетеля его, Гашема, деяний. Самого главного!.. А кто не главные?.. Есть такие... Например, Беюк-киши Баладжаев. Кто поручится, что он будет молчать до конца, а не придет с повинной к Гиясэддинову?.. Баладжаев - трус, и, если Гашему придется туго, он может предать его. Упадет на колени, скажет слезливо: "Я ни при чем... Гашем Субханвердизаде шантажировал меня и принудил послать ночью к нему, здоровому человеку, юную фельдшерицу Сачлы..." Такое признание Беюк-киши Баладжаева будет стоит ему, Гашему, карьеры. Да и посадить могут, скажут: "Насильник!" Словом, пока Баладжаев жив, он представляет для него, Гашема, опасность. Значит, следует подумать, какие есть возможности отправить Беюк-киши в землю...

Да, такова жизнь!.. Ни на одного из своих живых друзей он, Гашем, не может положиться. Доверять можно лишь покойникам... Уж они-то не предадут, не проболтаются...

На Дагбашева и Алияра тоже нельзя полагаться полностью. Но эти пока не так опасны. Сейчас для него главная угроза - это Зюльмат. Ясно, если бандита схватят, он не станет молчать, заявит Гиясэддинову: "Ошибаетесь, гражданин начальник!.. Главный бандит - не я... Главный бандит - вот он, господин Гашем Субханвердизаде!.. Это он купил меня и отправил скитаться в горы!. Он и его хозяева!.. Он принудил меня, он обманул меня, он посулил мне золотые горы!.. Можете меня расстрелять, но я хочу, чтобы вы знали, кто он - этот Гашем Субханвердизаде!.."

Говорят, одна гора преграждает дорогу сразу к десятку ущелий. Такой горой для Гашема, преградой на его пути, угрозой для его жизни, стал сейчас Зюльмат. Гашем должен во что бы то ни стало, любой ценой срыть этот холм!

Утренний рейсовый автобус доставил в городок прокурора Дагбашева и следователя Алияра.

У Дагбашева все обмерло внутри, когда он от телефониста Тель-Аскера, встретившегося ему у чайханы, узнал, что всего несколько часов тому назад в горы на поимку Зюльмата ушел вооруженный отряд коммунистов и комсомольцев района.

Дагбашев позвонил в райисполком - ему никто не ответил. Тогда прокурор решил пойти домой к Субханвердизаде. Ему пришлось долго стучать в дверь. Измученный бессонной ночью, Гашем никак не хотел просыпаться. Наконец прокурор услышал за дверью шлепанье босых ног.

- Открывай, Гашем, это я, Дагбашев!..- сказал он нетерпеливо.

Субханвердизаде отпер дверь, впустил гостя.

- Явился? - глухо спросил, щурясь от бившего ему прями в лицо неяркого осеннего солнца.