Писатель. Вам сразу все подай. Так сразу и деньги отменяй. Сначала хлеб бесплатный сделаем, а потом видно будет.

Обозреватель. И это гениально. А как там насчет долгов, не слыхали? Хлебом нельзя будет отдавать?

Писатель. Можно.

Обозреватель (орет). Ура! Да здравствует коммунизм! А когда начнется?

Редактор (перебивает). Скажите, пожалуйста, а как там насчет потребностей?

Писатель. А это смотря насчет каких потребностей. Есть, к примеру, у тебя потребность повышать производительность, пожалуйста, повышай, с полной нашей радостью. Или, скажем, есть у меня потребность воспеть в реалистической поэме творца нашей счастливой жизни, сколько угодно! Только воспевай. Даже еще бумаги выдадут: может быть, в двух сериях с продолжением воспевать будешь. Вот и все. Факт.

Член. А как со всякими пережитками, с родимыми пятнами и отрыжками проклятого буржуазного прошлого и капиталистического окружения?

Писатель. С какими такими пережитками, пятнами и отрыжками? Нет у нас ничего такого. Пережили пережитки.

Корреспондент. Уже?

Писатель. Вот именно.

Член. Ну, тогда так. Раз нет пережитков. Тогда, конечно. Переходим в светлое царство коммунизма под солнцем Сталинской конституции и лампочки Ильича.

(Входят Рабочий-рационализатор, Доярка-лауреат, Тенор)

Писатель. Приветствую знатного лауреата товарища Титькину! Сколько надоили, дорогой товарищ?

Доярка. Пять тысяч. И еще надоим. А где тут, товарищ писатель, ситчика дают?

Писатель. Вот это здорово! 5 тысяч. (Записывает) В поэму!

Доярка. Куда?

Писатель. В лучшую поэму. Факт.

Доярка. Уж вы меня, пожалуйста, представьте перед колхозным крестьянством в новом платье с зеленым бантом и, чтобы всюду был перманент. А еще, чтобы цыцки были полные.

Писатель (записывает). Непременно. Есть в колхозе перманент. И чего, чего у нас нет! В новом платье... А какая отделка на платье? Лучше пунцовая с трактором. (Записывает) И идет с заводов трактор по советским нашим трактам. Очень замечательно. И про цыцки... Вот это очень замечательно, про цыцки. Только, чтобы цыцки были полные, надо для реализма убедиться самому. Пощупать, так сказать, для социалистического реализма.

Доярка. Щупай, пожалуйста. Не фальшивые, своим трудом нажитые на родное рабоче-крестьянское государство. Небось не на помещика.

Писатель (щупает). Хорошие цыцки. В поэму.

Доярка. Не в том сейчас дело. Скажите лучше, чего вызвали?

Рабочий-рационализатор (подходя). Зачем вызов? Ась? Надо сразу знать, как тебя рабоче-крестьянское государство вызывает. Небось государственный вопрос будут принимать.

Писатель (хитро подмигивает). Да уж будет вопросик такой, что любая другая капиталистическая держава шею себе на таком вопросике сломит.

Рабочий. Вот и у меня такая думка. Прихожу это я со смены, после выполнения и перевыполнения, а Манька еще у крыльца меня сторожит. "Слышь ты, - говорит, - отмывай харю скорей, да беги в партийный дом добавку к Сталинской премии получать". Я и прибыл, отмывши-то харю.

Корреспондент. За чем придешь, того никогда не найдешь, товарищ Многостаночников. Тут поглубже, брат, фрезеруй. Дела.

Тенор (хранивший глубокое молчание). Что касается меня, то я единственно абсолютно интересуюсь дилеммой [вариант: идеей фикс], до каких эпох будут давать разоблаченным в историческом постановлении от 10 февраля 1948 года об опере Вано Мура "Великая Дружба" всяким эстетам, формалистам и космополитам иметь от себя детей. И сегодня это дитятко абсолютно получит свой финита ля комедия!

(Повернувшись на каблуках, уходит)

Писатель. Факт!

(Уходит в другую сторону)

(Входит Ректор Московского университета)

Ректор. Никто не знает, зачем вызвали? С завтрашнего дня начинаем жидов бить во славу великого русского народа?

(Уходит)

(Входит Дипломат. Быстро и озабоченно подходит к группе)

Дипломат (тревожно). Зачем вызвали?

(Мгновенье стоит, тупо смотря на присутствующих, и проходит дальше)

(Входит Секретарь райкома. Подходит к группе)

Секретарь. Что такое? Вы понимаете, что значит в такое напряженное время такой срочный вызов?

(Проходит)

(Входит Прокурор)

Прокурор. Что случилось? Не иначе, как амнистия. Я бы им дал, сволочам, амнистию!

(Уходит)

(Входит Историк)

Историк. Что это? Что это? Прямо все поджилки трясутся. При такой напряженной международной обстановке, я уверяю вас, что это будет новое снижение цен на табак, вино-водочные изделия и капусту! Космополиты проклятые!

(Уходит)

(Влетает Генерал)

Генерал. Здравия желаю. Вы ничего не знаете? А я все знаю. Могу объяснить весь смысл. Будут испытывать атомную бомбу!

Все. Здесь?!

Генерал. На правом фланге.

(Вылетает)

(Входит Генрих. Он медленно движется среди присутствующих. Рассеянно

здоровается. Подходит к оторопевшей группе)

Корреспондент. Вы ничего не знаете?

Генрих. Знаю.

(Все присутствующие обступают его)

Редактор. Да что вы?

Обозреватель. Что? Что вы знаете?

Генрих. Основы марксизма-ленинизма. С первоисточниками.

(Общее почти не скрываемое разочарование)

Корреспондент (имитируя глубокое уважение к такого рода познаниям, но с внутренним разочарованием). Вот это прекрасно! Это, можно сказать, - все! Человек, вооруженный теорией марксизма-ленинизма с первоисточниками, может перевернуть мир. Что же это вам дает?

Генрих. Картину будущего.

(Отходит)

Корреспондент. Картину будущего! Скажите, пожалуйста! Я все знаю! Я знаю марксизм-ленинизм! Какой апломб! А где скромность, украшающая настоящего большевика? Я скажу вам: он такой же большевик, как я проститутка! Вот кто он!

Обозреватель. Можно подумать, что нам не ясна картина будущего! Разгромили Зощенко с Ахматовой? Разгромили. Репертуар драматических театров и меры по его улучшению разгромили? Факт. Кинофильм "Большая жизнь" разоблачили? Разоблачили. Ване Мурадели всыпали? Всыпали. Осталась еще кое-какая идейно-недобитая внутренняя сволочь, а там, глядишь, в Корее управимся, разобьем шакала Тито, разгромим американских фашистов, скрутим всех ихних и вокруг зашумят гениальные сталинские лесозащитные полосы и будет коммунизм. Вот что дает знание марксизма-ленинизма!

Писатель. Факт!

(Входит Начальник канцелярии Верховного Идеолога. Все устремляются к нему)

Редактор. Что случилось? Ах, вы все знаете! А мы ничего не знаем! Скажите нам все, что вы знаете!

Корреспондент. В наш век все дороги ведут к коммунизму. Когда будет коммунизм?

Историк. Цены снижать будут?

Генерал. Возьмемся за прославленное оружие?

Прокурор. Амнистию собакам будут выдавать?

Доярка. А про Сталинские премии ничего не слыхать?

Нач. канцелярии. Вы марксизм-ленинизм изучали?

Все. Еще бы. Конечно. А как же. Можете проверить. С первоисточниками.

Нач. канцелярии. Знаете, в какое напряженное время живете?

Все. А то как! На зубок знаем. Это мы лучше всех знаем.

Нач. канцелярии. Ну вот и вес. Тогда сами все понимать должны.

(Уходит. Его провожают, пораженные тревогой и недоумением. Из глубины сцены раздается голос Генриха, о котором все забыли. Все испуганно оборачиваются к

нему)

Генрих. Вы забыли основы марксизма-ленинизма.

(Мертвая тишина. Входят Аркадий и Марианна и останавливаются в центре сцены)

Писатель (кричит). Нет, это вы забылись!

Корреспондент (кричит). Вы что же это, нас поучать вздумали?! Вы сами такой же марксист, как я - проститутка!

Член. А ну, проверим, как у него с партийными взносами?!

Редактор. Да что же это делается? Крути ему лапы, братцы!

Аркадий. Молчите. Пусть лучший из вас скажет, в чем смысл жизни [вариант: назначение] человека?

Доярка (входя). А ежели при коммунизме даровой хлеб будет, так это я могу по пуду в каждую руку взять?