Джабраил хихикнул не без злорадства, прежде чем ответить Бураку.
- На то и сотворил тебя Аллах из букета тварей земных, кровь которых течет с разницей во времени, чтобы преодолевал ты любые измерения.
- Молчу! Молчу! - поспешил успокоить его Бурак и, верный своему слову, промолчал потом весь путь.
Он сделал рывок, преодолевая какой-то невидимый барьер, и Мухаммед почувствовал, что задыхается в разреженном воздухе и вот-вот потеряет сознание. Еще миг - и он бы совсем провалился в небытие... но сверху послышалось загадочное шуршание... плоской белой лентой потянулось перед его глазами многорукое существо. Чем-то влажным прикоснулись к засохшим губам Мухаммеда, приведя его в чувство.
- Кто это? - растерялся Мухаммед, заметив лишь отлетающую дымку.
- Это добрейший Микаэл, - услышал голос Джабраила. - Аллах посылает его одаривать... всех живых ежедневной долей питья и еды... Привет тебе, дружище, - крикнул он вслед растворившейся дымке, но ответа не получил...
Красный свет над лотосом тем временем стал тускнеть, уходя за изгиб неба, чтобы не ослепить Мухаммеда, перелетевшего благополучно через этот изгиб в сопровождении своей свиты с мрачноватым Джабраилом впереди.
- Смелее! - крикнул Джабраил, подлетая к Мухаммеду и ловко выныривая из-под него. - Мы ждали избранника. Теперь, когда Аллах избрал тебя, мы покажем тебе его владения, чтобы мог ты рассказать о них заблудшим - для их радости и устрашения... За мной, пророк! Только предупреждаю: то, что ты увидишь, мы открываем пока лишь только тебе из всех живущих ныне, как если бы мы открывали занавес в театре... Смелее, посланник! И следи за дыханием, мы приближаемся к сфере с разреженным воздухом!
- Смелее, посланник! - затараторили, повторяя за архангелом Джабраилом, все прочие ангелы, ровными рядами справа и слева сопровождая летящего Мухаммеда, зрение которого, казалось, обострилось во сто крат. Ведь иначе он не увидел бы, как внизу разверзлась земля, из нее, окутанное дымом и огнем, стало вытягиваться вверх нечто странное, невообразимой формы, мигающее пятнами света.
На высоте седьмого неба Бурак замедлил полет, и Мухаммед разглядел и понял: то, что летело внизу, было, скорее, живым существом, с множеством голов, и каждая голова, поворачиваясь в разные стороны, дробилась на бесчисленное количество лиц. На каждом из них болталось по два длинных языка, а чуть ниже, из подбородка, тянулись цепи: и множество ангелов, ухватившись за них с разных сторон, кряхтя, поднимали вверх сие подобие живого существа.
Несколько ангелов из свиты Мухаммеда отделились и полетели, чтобы приветствовать своих братьев и сестер, тянущих тяжелую ношу, и Джабраил, недовольный их своеволием, кратко молвил, глянув в сторону Мухаммеда:
- Это ад!
И только он так сказал, как весь ад повернулся так, чтобы Мухаммед мог понять, что это лишь внешняя сторона ада, причудливое сооружение, не похожее ни на что виденное ранее, на земле. Верхний свет преломился так, что Мухаммед смог, хотя и в общих чертах, разглядеть и внутреннюю сторону ада, сплошь объятого пламенем. До обостренного слуха избранника донеслись и звуки, пробивающиеся сквозь адский огонь, - шипела и булькала расплавленная смола, железные прутья, раскаленные добела, трещали. От ощущения жара Мухаммед стал задыхаться, боясь потерять сознание и свалиться с Бурака прямо в пекло.
- Надеюсь, вы догадываетесь, пророк, что в адском огне грешники испытывают такие муки, которые трудно вообразить даже мне, пережившему уже шесть светопреставлений от сотворения мира! - сказал Джабраил, выныривая из-под копыт Бурака, чтобы поддержать слабеющего Мухаммеда за плечо.
Из плотной голубизны вдруг вынырнул и прочертился трон, сложенный из зеленого жемчуга и золота, с высокой спинкой и ножками, которые так прямо и твердо держались в воздухе, что трон не качался и даже не дрожал. Мухаммед всмотрелся, с сожалением отметив про себя, что трон пуст... хотя, возможно, ему не дано было увидеть сидящего на нем, а спросить у всезнающего Джабраила он не решился.
Ад подлетел и остановился слева от трона и также повис, словно встал на что-то твердое. Ангелы отлетели, выпустив цепи, и расселись прямо на головах ада, как стражники.
Тут Мухаммед услышал другие звуки, идущие из пекла ада, - визг, похожий на поросячий, да такой истошный, будто животное проткнули каленым железом. Крики обезьян, вопли женщин: "Спаси от бесчестья! Не открывай моей наготы!" - и старческие голоса: "О моя седая борода! Что с ней стало?!"
- С адом все ясно, - скучным голосом проговорил Джабраил. - Обезьяны в бытность людьми - клеветали и соблазняли, в свиней превращены в день суда те, кто присваивал чужое. В пекле, в огненном вихре носятся и слепые - те, что боялись правды и судили неправедно. Немые, изо рта которых льются нечистоты, - это бывшие ученые мужи, в своих речах выдававшие ложь за истину... Спасения от бесчестия, ясное дело, просят распутницы, о седой бороде своей, опаленной огнем, жалеют сладострастные старики, а молодые, прожигавшие свою жизнь в пьянстве, азартных играх и блуде, сокрушаются: "О моя молодость! На что она потрачена?!"... Скучно... Одни и те же восклицания, одни и те же слова раскаяния - ничего нового не могут придумать люди, хотя и попадают уже в шестой по счету ад, после каждого очередного конца света... И этот ад, едва пройдет по мосту Сират последний человек, снова опустится под землю, до нового, седьмого уже, последнего ада. А потом все - тишина. Не будет ни ада, ни рая, и тогда я, которому с каждым возвращением ада все труднее выполнять свои обязанности, уйду на заслуженный покой... Нынешний ад поднялся для суда на седьмое небо в дни потопа, когда спасся на своем ковчеге лишь пророк Нух [Библейский Ной] вместе с четвероногими, пернатыми и насекомыми. Ах как жаль! Лично я не оставил бы в живых и пророка Нуха, и сейчас бы я преспокойно лежал где-нибудь на облаке, отдыхая без забот. Но на то была воля Аллаха, и Азраи-лу - ангелу смерти - пришлось оставить душу Нуха нетронутой... Но скоро, уже совсем скоро ожидается седьмой и последний ад на земле. Аллах милостивый и милосердный избрал тебя посланником, чтобы несколько отсрочить День суда, попытавшись привести в чувство погрязших в грехах... Слова твои будут жить до тех пор... пока последний человек времен Нуха не пройдет до конца по мосту Сират. А потом те, кто клянется твоим именем, сдадут тебя за ненадобностью в музей. Сейчас последний человек на полпути... Вон, посмотри, он идет трепеща, рискуя каждую минуту сорваться в адское пекло... упорно идет, заблудший, думая в конце концов попасть в рай...
Бурак повис в воздухе неподвижно, и Мухаммед увидел над пылающим пеклом ада мост. С высоты он казался тонким, как волос, - и по нему, покачиваясь, шаг за шагом шел одинокий человек...
- Теперь я понимаю, отчего тебе скучно жить. Ты все знаешь наперед, наконец заговорил со своим попутчиком Мухаммед, иронически усмехнувшись.
- Каждый образ во Вселенной имеет свой антиобраз - это и наводит скуку, - откликнулся Джабраил, будто не замечая его тона. - Все было бы куда привлекательнее от однозначности... Но - увы! - под семью небесами семь земель, под семью землями - семь адов. Земная Кааба - это лишь копия небесной, а тот Коран, который Аллах вложил в твои уста, чтобы прочитал ты его на земле, вечной книгой спрятан на небесах... Всегда неплохо иметь что-то ценное про запас, не так ли? - игриво спросил Джабраил.
- Похоже, ты богохульствуешь, - нахмурился Мухаммед, - если так говоришь о святыне нашей Каабе - священной книге, которую Аллах раскрыл передо мной и сказал: "Читай!" - Мухаммед, однако, спохватился, желая смягчить впечатление, ибо не знал еще, какого нрава Джабраил и на какие хитрости он способен, если говорить с ним непочтительно. - Ладно, не будем больше об антимирах... Лучше расскажи о человеке на мосту Си-рат...
- О, и ему нелегко! Он должен пройти семь застав на мосту и возле каждой отвечать на вопросы... Сейчас он прошел половину пути... и приближается к четвертой заставе... Возле первой заставы ему задали вопрос: искренне ли он верил в Аллаха или же был лицемером? У второй напрягся, чтобы ответить на вопрос: молился ли он усердно в предписанные часы и дни? У третьей слукавил, когда его спросили: давал ли милостыню нищим и сиротам? А сейчас, когда он идет к четвертой заставе, для него готов следующий каверзный вопрос: соблюдал ли все правила поста? А дальше будут вопросы: был ли в малом и большом паломничестве? Совершал ли омовение перед молитвой? Чтил ли ближних своих - отца и мать, защищал ли обиженных? Я не знаю имени того, кому судьбой доверено идти сейчас по мосту и давать ответы за деяния рода людского... по логике, это должен быть один из вершителей судеб типа Навуходоносора, Наполеона или Сталина, но ведь здесь, на небесах, ничего не принимается на веру... посему - глянь, и ты увидишь весы, одной чашей справа от трона, другой - слева... на этих весах будут взвешивать каждый ответ у заставы. Каждая застава выдает шагающему бодрячку запечатанный конверт, чтобы он нес дальше, к весам, - тут, как видишь, своя бюрократия! - в конвертах начертаны все дурные и добрые дела человека. И от того, какая чаша весов перевесит - правая, добрых дел, или левая - дурных, будет зависеть, в какие ворота пустят прошедшего через мост - в ворота ада или в ворота рая.
