И тут на Тарази напию такое шутливо-вздорное настроение, так ему захотелось от души посмеяться над плутоватым слугой, что он, не медля, забежал за угол, а Фаррух, высунувший в это время голову из-за тюков, был немало удивлен, что и гость почему-то прячется от него, и стоял, сконфуженный, не зная, кула теперь деться, Но едва наш путешественник опять показался у ворот, слуга сообразил и метнулся к мешкам с солью.

"Он сейчас весь в заботах о наследстве пропавшего хозяина к боится, что я могу разоблачить его", - усмехнулся Тарази и, привязав лошадь у ворот, решительным шагом направился туда, где скрылся слуга, но ни возле тюков и мешков с солью, ни за стогами сена Фарруха не было.

Боясь, как бы не увели его лошадь, Тарази бросился назад к воротам и тут столкнулся лицом к лицу со слугой, который как ни в чем не бывало на-тягивал веревки, прикрепляя клетку к седлу.

"Что же вы играете?.." - хотел пожурить его Тарази, но сдержался, подумав, что глупо пререкаться на улице, на виду у незнакомых людей.

- Объясните, как мне проехать в центр города, к дворцу Денгиз-хаиа?

- К центру города? - переспросил Фаррух и с виноватым видом стал прикладывать руки к груди, кланяться. - Простите, я приезжий... Я никогда не был в центре... Спросите, пожалуйста, у кого-нибудь...

- Как приезжий?! Сколько же вы тут живете? - прищурился от подозрений Тарази.

- Семь лет... Но чтобы не чувствовать себя приезжим, вы должны прожить здесь не меньше двадцати. Таков обычзй. Но и после двадцати лет вы все равно будете считаться чужаком, - забормотал Фаррух и, извинившись, побежал во двор прислуживать кому-то.

Поистине глупое положение, из которого наш путешественник сам должен был теперь выпутываться.

И Тарази пошел по левой стороне, где был постоялый двор, внимательно глядя на правую, в надежде увидеть какой-нибудь переулок между заборами, просвет или дыру. Но кончался один дом - и сразу же начинался другой - и вес сплошным рядом.

"Может, дома здесь с двумя воротами, как в Кугуктепе? - подумал Тарази. - Одни выходят на эту улицу, другие на соседнюю, параллельную? А что, если я заплачу какому-нибудь домовладельцу и пройду через его двор?"

Тарази постучал в первые попавшиеся ворота, и на стук вышел старик, в напряжении открывший рот, чтобы слушать.

- Простите приезжего... Я подумал, что мы легко договоримся, если я заплачу вам, чтобы пройти через двор ко вторым воротам на другую улицу, от смущения несколько вычурно заговорил Тарази.

- Какие ворота? - переспросил старик и посмотрел назад, на свой голый, без единого деревца двор, как бы ища ворота, о которых говорит Тарази.

Наш путешественник из любопытства тоже заглянул, но вторых ворот не увидел - глухая стена закрывала улицу, куда он желал попасть.

- На ту, соседнюю, - пробормотал Тарази, все еще надеясь, что туда есть какой-нибудь ход.

- Я не понимаю, о чем вы говорите, - ответил старик. - Кроме этой своей улицы, я не знаю другой...

- Но ведь она должна быть! Или вы хотите сказать, что весь город - это кольцо, по которому я брожу уже битый час.

- Простите, - сказал домовладелец, - но я не в силах отвечать. Видите, в каком я возрасте? Я устаю, когда говорю больше двух-трех слов в день. Приходите завтра, возможно, я сумею ответить еще на несколько вопросов. Но для этого вы должны хорошенько обдумать ваши вопросы, чтобы я мог толково ответить. Иначе вы опять утомите меня...

И старик закрыл ворота перед гостем, и гостю ничего не оставалось делать, как зашагать дальше.

"Наверное, они принимают меня за шпиона соседнего эмира, - в отчаянии подумал Тарази. И решил вернуться обратно на постоялый двор, переночевать, а утром на заре уехать отсюда, чтобы продолжить свои странствия... Уверен, ничего не прибавится нового к моим знаниям местных правителей, если увижу дворец Денгиз-хана. Так что лучше не стоит..." - резонно решил про себя Тарази.

Но едва он побрел, усталый, в сторону своей гостиницы, как на дорогу выбежал бойкий такой человечек, вертлявый, - одно его бедро было выше другого, - со всего маху бросился он к путешественнику и чуть было не попал под копыта его лошади. Б мгновение ока он уже вытянулся как вкопанный возле самой лошадиной морды, будто и не бежал вовсе, виляя, а всегда стоял здесь, ожидая Тарази. Он заискивающе взял путешественника под локоть и посмотрел ему прямо в глаза, как бы оценивая меру его порядочности.

- Я знаю ваше дело, - сказал он громко и развязно. - Мне показали на вас из толпы на базаре.

- Да, видите ли... - Тарази стал догадываться, с кем имеет дело.

- Разумеется, я провожу вас ко дворцу эмира за плату, - без ненужных формальностей сказал провожатый. - Я на это живу, не имея других доходов.

- Так вы действительно возьметесь? - спросил Тарази, в упор глядя на собеседника и оценивая в свою очередь меру его плутовства.

- Ну, конечно! - вдруг расхохотался провожатый, затем неожиданно стал серьезным. - Вы правильно сделали, что решили сразу направиться в центр. На других улицах нечего смотреть, кроме ворот и заборов, похожих один на другой. - И он опять расхохотался, хотя тут же испугался, как бы путешественник, приняв его за человека легкомысленного, не заплатил мало, потому, закрыв ладонью смеющийся рот, спросил: - Договорились?

- Да, я вам хорошо заплачу.

- Тогда ступайте за мной, - все так же громко сказал провожатый, беря лошадь под уздцы.

Тарази посмотрел вокруг, боясь, как бы посторонние не догадались об их путешествии, - ведь раз он пользовался услугами платного провожатого, значит, делал нечто не вполне законное.

Тарази угрюмо и молча пошел за провожатым, а тот покрикивал на прохожих, расталкивая их, словно все, кроме него, были бездельниками. Так пройдя несколько десятков шагов, он зашел в какие-то ворота. И очутились они в узком переулке, точнее, в коридоре между глухими стенами, покрытыми копотью, - видно, ночные бродяги собираются здесь у костров.

А вскоре стало совершенно темно и коридор перешел в тоннель. Тарази остановился, думая, идти ли ему дальше, но проводник уже исчез из вица, и был слышен только цокот копыт лошади путешественника. Если бы не лошадь, которую вел проводник, Тарази так и не решился бы идти дальше в неизвестном направлении. Он закашлял для храбрости, напоминая о себе проводнику, затем сделал несколько шагов по тоннелю. Полоска света Мелькнула в тоннеле, осветив на мгновение провожатого, и опять стало тихо, будто оба они с лошадью провалились сквозь землю.

"Надо запомнить это место, вдруг придется возвращаться без провожатого", - подумал Тарази и оглянулся, и увидел, что полоска света на потолке медленно угасла - словно отворили наверху окно, а когда проводник и Тарази прошли, снова закрыли его.

"Наверху сидят помощники проводника, - смекнул наш путешественник. - А может, подкупленная им стража..."

И тут Тарази сообразил, что нет ничего диковинного ни в самом тоннеле, ни на улице, откуда он не мог найти выхода, ни в действиях проводника и его помощников наверху, - видно, город стоит над множеством разветвлений гротов и горожане построили в них тоннели-переходы от улицы к улице, чтобы в день нашествия врага надежнее защититься.

Догадка эта подтвердилась, когда тоннель кончился неожиданно, послышались шум и голоса улицы и Тарази вышел на свет - яркий и режущий глаза.

Он постоял немного на тротуаре, жмурясь, затем, опомнившись, бросился к провожатому. Тот шел вдоль домов, не сбавляя шага и не оглядываясь, словно забыл о Тарази.

Он уже не вилял, этот проводник, шаг его был тверд и ровен, видно, с бедрами у него было все в порядке, просто прикинулся юродивым, чтобы разжалобить Тарази и выманить побольше денег за услугу.

Глядя на богатые дома и степенных прохожих этой улицы, Тарази оценил хитроумное перевоплощение своего проводника. Здесь, среди людей состоятельных, он хотел выглядеть независимым. У постоялых дворов же, среди всякой сомнительной публики, ему выгоднее было притворяться хромым и вертлявым, чтобы не выделяться.